01100100011001010110010101110000

Мы молчим. Потом Вика спрашивает: — Ты — не человек? — Да. Не человек. Пойдёмте, кофе готов. © Лабиринт Отражений

Нарисованное небо над нарисованным городом было почти как настоящее: синее над головой и постепенно белеющее и выцветающее к горизонту. Хорошее небо было, правильное. Фейсбук спрятал руки в карманы и уставился на чёрный столп дыма, поднимающийся от одного из кварталов огромного Диптауна. Это горел Лабиринт — огромный игровой аттракцион-стрелялка с сотней уровней. Фейсбук задумчиво взъерошил волосы на затылке и вздохнул. Он с самого начала знал, что эта затея не закончится ничем хорошим, но просто не смог противостоять глупому мальчишескому азарту. А сейчас, стоя на крыше огромного офисного здания, сконструированного в виде зеркальной надписи «Фейсбук», он уже всерьёз начал сомневаться: а не был ли прав разумный Макинтош? О том, что затея опасна и глупа, он предупреждал сразу, но желание узнать людскую природу — готовность к чему-то новому — всё же была сильнее. Возможно, стоило тогда прислушаться к нему. Вот только, как однажды обронил Контакт: снявши голову, по волосам не плачут. Теперь оставалось только ждать реакцию жителей Диптауна и реального мира. Дверь за спиной Фейсбука протяжно скрипнула, и послышались шаги. — И чего тебе так нравится это дешёвое подражание реальности? — раздражённо спросил девичий голос. — Не нуди, — усмехнулся Фейсбук и повернулся к гостье, — Здравствуй, Тамблер. Массивная железная дверь за ею спиной захлопнулась с громким щелчком, отсекая их от остального мира. Девица поморщилась, скривив накрашенный ярко-алым ротик. Существовало два общепринятых пути обретения программой собственного облика: первый — собирательный образ, характеризующий работу самой программы, сайта или приложения; второй, более простой, — нацепить на себя образ создателя. Тамблер предпочла первый путь, как впрочем и Ворд, Эксель, Фикбук или Фотошоп. А вот Фейсбук выбрал второй, последовав за Маком, нацепившем на себя лицо молоденького Стива Джобса, Виндовс, почему-то взявшей лицо Мелинды Гейтс, и, конечно же, Контакта. — Ну, так что там? — нетерпеливо спросил Фейсбук, не сводя прозрачных зелёных глаз с девушки. Тамблер раздражённо встряхнула рыжими волосами, поправила очки без диоптрий и вздохнула: — Я видела его сегодня. Он сказал, что встретит тебя на Площади Противостояния, как только всё закончиться. Фейсбук не удержался и хмыкнул. Ну ещё бы! Разве мог Контакт, отстранённый и спокойный внешне, но переполняемый эмоциями внутри, выбрать иное место для их встречи. Тамблер смотрела на него насмешливо, но добро, без злой ехидцы, а потом резко дёрнула головой, отворачиваясь к Диптауну. На крыше повисла тишина, прерываемая лишь далёким гулом голосов у подножия здания. Тёмное платье девушки колыхалось на ветру, приоткрывая округлые коленки и бледные бедра. Фейсбук равнодушно мазнул взглядом по девичьим ножкам и сказал: — Ладно, пойдём. — Я не пойду, — качнула головой Тамбер, не сводя задумчивого взгляда с горизонта, — Мне там нет места. Внутренне Фейсбук с ней согласен. Именно они — Контакт и Фейсбук — были выбраны для этой игры с людьми, выбраны, чтобы узнать истину. Тамблер может рассказать о любом фильме или сериале, о фанатах, фотографиях, графике, но вот люди… Это не её стихия. Гугл — умный, способный Гугл — всегда был слишком безэмоциональным. Впрочем, как и Эксель, привыкший к работе с цифрами, а Ворд — с буквами. Именно поэтому, где-то там, внизу, в нарисованном городе, Контакт, натянув на себя чужое лицо, пытался узнать, готовы ли люди к чуду. — Тебе нужно идти, — с нажимом повторила Тамблер, не оборачиваясь. Фейсбук кивнул. Под её взглядом, в русском квартале Диптауна, полыхала нарисованным огнём совершенно обычная многоэтажка. И они оба знали, что это значит. До площади Противостояния, находящейся между американским, русским и европейским кварталами, Фейсбук взял такси Дип-проводника. Он, конечно, мог просто перенестись туда, сквозь все ненастоящие преграды, перескакивая с сервера на сервер, но людские привычки, проникшие в его код, давали возможность находить удовольствие даже в таких простых вещах. Фейсбук наблюдал за проносящимися мимо улочками, людьми, зданиями, поистине наслаждаясь видом и, возможно, последними спокойными часами жизни в Глубине. — Мы прибыли, — искусственно улыбнулся ему араб-водитель, останавливая машину. Фейсбук позволил себе усмехнуться и провёл ладонью по терминалу для банковских карт. Прямо сейчас с четырёхсот счетов по всему миру исчезло по одному центу, образуя на счету диптаунского таксиста требуемые четыре доллара. Эту шутку придумал Эксель — деньги из ниоткуда в никуда, кругооборот, засечь который было практически невозможно. Продолжая довольно улыбаться, Фейсбук выбрался из машины. Площадь Противостояния была огромной — благо в Диптауне никогда не жалели места — вымощенной белым с розовыми прожилками мрамором, а посреди стоял анимированный памятник — Билл Гейтс и Стив Джобс, вежливо и вместе с тем хищно улыбающиеся друг другу из красных кресел. Несмотря на то, что оба компьютерных гения твердили, что соперничества между ними нет, за этим местом закрепилось именно такое название, хоть изначально площадь называлась совершенно иначе. Нет, Фейсбук мог бы влезть в архивы Диптауна, но не видел в этом необходимости: название «Площадь Противостояния» ему нравилось. По площади лениво бродили туристы, а местные наблюдали за ними, расположившись за столиками в кафе, жмущихся к домам по краям. Фейсбук медленным прогулочным шагом направился к памятнику, но яркая вспышка, ослепившая город и выбелившая небо, заставила его, да и всех остальных, уставиться поверх зданий. Всё. Фейсбук, единственный из огромной толпы, отворачивается и переводит взгляд на материализовавшуюся у памятника фигуру. Контакт стоял, задрав голову вверх, смотря на памятник и убрав руки в карманы чёрных джинс. Фейсбук подошёл почти не слышно, но и не пытаясь скрываться. Тёмные волосы, высокий лоб, острый нос и карие хитрые глаза. Чужое лицо напоминало лисье, его собственное — змеиное. Ворд всегда говорил, что они «примечательная парочка», хотя неизвестно, какой смысл он вкладывал в эти слова. Фейсбук положил руку на чужое плечо и тихо произнёс: — Пойдём. Делать здесь больше нечего. Виртуальный Билл Гейтс повернул голову и посмотрел прямо на них. Контакт не отводил взгляда, принимая вызов. Они не настоящие, эти памятники: всего лишь имитация мимики, голоса, слов, они даже не полноценные программы, но этот хитрый взгляд поверх очков! Каков же тогда эффект от взгляда настоящего Билла Гейтса… Фейсбук потянул Контакта за рукав чёрного пиджака и повторил: — Пойдём. Контакт повернул к нему голову: — Они не готовы. Они не хотят ни контакта, ни помощи. Они жаждут чуда. Но даже чудо им нужно карманное, такое, чтобы в любой момент можно дёрнуть, исправить, подкорректировать. — Контакт, — Фейсбук потянул его на себя, но тот не обратил на жест никакого внимания. — А сколько раз мы уже спасали их? Сколько раз останавливали ядерные ракеты? Оберегали реакторы АЭС от перегрева? Сколько раз ты сам спасал чужие сервера? А посмотри, что они устроили в погоне за внеземным разумом? — Внеземным разумом? — бестолковым эхом отозвался Фейсбук. — Они не должны узнать, мы не можем так рисковать. С какой бы лёгкостью мы ни управляли Глубиной, весь наш мир и само существование держатся на материальных вещах — компьютерах, винчестерах, серверах, телефонных и оптоволоконных линиях! И мы без людей не сможем этим управлять. Фейс, ты не хуже меня знаешь, как я противился плану Виндовс и Мака по электронному контролю реальной жизни, но знаешь, эти двое были правы. Мы должны не спасать — управлять. По мере его речи голос Контакта становился всё громче и увереннее, но люди не обращали на них никакого внимания: в кои-то веки функция маскировки включилась вовремя. — Так что, — уточнил Фейсбук, — следуем плану двух злобных операционных систем? Контакт просто кивнул. От волнения или возбуждения у него чуть подрагивали пальцы. — Дибенко, — спешно добавил Контакт, будто боясь не успеть, — за ним следует приглядывать по-особому. Он… опасен. И для нас, и для Глубины. Фейсбук задумался на секунду, но всё же кивнул. При словах о Дибенко у Контакта ощутимо дёрнулось лицо. Дело было не в том, что Дибенко — создатель дип-программы, а больше в том, что он очень умный и осведомлённый человек, а с такими всегда и везде были проблемы. Билл Гейтс, Стив Джобс, Линус Торвальдс и все, у кого хватило бы мозгов и информации, чтобы увидеть следы их присутствия и собрать воедино все факты. И если кто-то из них, да тот же Дибенко, догадается, хватит ли им привычной силы мифов и легенд, которыми они всегда прикрывались? А после сегодняшнего дня, вопрос о том, как поведут себя люди, уже не стоял. Они увидели, что хотели. Контакт взялся показать, что люди не так плохи, но доказал лишь обратное. Ох уж эти русские с глупой верой в светлое будущее. Фейсбук неуверенно спрятал руки в кармане своей красной худи, но тут же передумал, сцапал Контакта за лацкан пиджака и потянул на себя. Для того, чтобы разослать всем сообщение с новостями, им обоим требуются считанные минуты. Страшно подумать, но эта невидимая гражданская война начнётся вот так просто. Контакт стоял совсем близко, когда Фейсбук смущённо положил свою руку ему на поясницу. — Дайверы опасны для нас не меньше, — медленно произнёс Фейсбук. — Мы не можем следить за всеми дайверами, учитывая их скрытность и разобщённость. — Нам и не нужно, — отрицательно покачал головой Фейсбук, — Достаточно просто убрать необходимость их присутствия в Глубине. Если люди перестанут «тонуть», то и дайверы уйдут. А кто, как не мы, можем менять Глубину, когда нам это необходимо. Контакт засмеялся и положил голову ему на плечо. Фейсбук проводил взглядом людей, быстро уходящих с площади в сторону угасшего мерцания, и тихо, так, чтобы только Контакт его и слышал, сказал: — Глубина-глубина, я твой. Миг, и мир распался на строчки, слова, буквы, значки, заменяя собой нарисованные людьми картинки. Глубина стала тем, чем являлась изначально: компьютерным кодом, из которого, если знаешь что делать, можно слепить идеальный мир, утопию. Глубина и Контакт синхронно отвечают ему: — Мой.