День назад
Было страшно. До чертиков. Здравый смысл говорил, нет, кричал бежать куда подальше, бежать без оглядки, но ноги будто приросли к земле. Сердце грохотало так, что казалось — его стук можно было услышать в самом отдаленном уголке этого загрязненного радиацией захолустья. Куда делась та Кира, которая без раздумий могла залезть в первый попавшийся дом города-призрака? Та, что, несмотря на боль от огнестрельного ранения, могла сайгаком скакать чуть ли не по всей Припяти, спасаясь от волков и прочих ужасов зоны? Та, которая смогла нажать на спусковой крючок, чтобы облегчить страдания совершенно незнакомого ей человека? Сильная, бесстрашная, сейчас ее не было. Она словно растворилась внутри той, у которой сердце ушло в пятки, и дрожали колени от одного только вида направленного на нее автомата. Она переводила взгляд с дула на того, кто скрытый тенью ночи держал оружие. Слова сорвались с губ быстрее, чем девушка успела хорошенько подумать: — Уходите! Сейчас! — чуть повернув голову в сторону края крыши, прокричала Кира. На удивление, ее голос прозвучал твердо и уверенно. Шатенка слышала, как человек выругался. Она зажмурилась, готовясь к последнему мгновению в ее недолгой жизни. Выстрел… прежде чем Самойлова поняла, что все еще жива и даже цела, — если не считать уже полученного ранения, — прошло около минуты, растянувшуюся для нее в целую вечность. Открыв сначала один глаз, а потом и второй, она обвела взглядом пространство вокруг: ночь, крыша здания управления КГБ СССР, человек с поднятым вверх автоматом, — особо ничего не изменилось. Сердце стучало, как отбойный молоток, руки давным-давно превратились в ледышки, ноги стали ватными, хотелось опуститься на землю и не вставать минут так десять, перевести дух, успокоиться, оклематься. — Ты, — этот голос она уже где-то слышала, причем не так давно. Но где? Стоило мужчине выйти в свет луны, как ответ пришел сам собой и Кира обомлела. Он практически не изменился: все тот же капитан Костенко, каким она видела его каких-то два часа назад, растянувшихся для него в двадцать семь лет, вот только морщинок вокруг его глаз и на лбу стало больше, а вместо светлой копны волос теперь был короткий темный ежик. — Зря ты это сделала. Костенко покрыл разделяющее их расстояние двумя шагами и крепко схватил зеленоглазую за руку, — наверняка останутся синяки, — потащив в сторону выхода с крыши. Она не упиралась, не сопротивлялась, но лишь потому, что боялась сделать хуже, чем уже есть. Хотя, куда уж хуже-то?.. Капитан втолкнул ее в ту самую камеру, где лично допрашивал двадцать семь лет назад. Или два часа назад. Для кого как. Время интересная вещь… — И что теперь? — вдруг спросила Кира, не сразу осознавая, что именно ее голос громом прокатился по всему погруженному в гробовую тишину помещению. — Сядь, — строго произнес Костенко, автоматом указывая на стул, не вызывающий у девушки никакого доверия. — Сядь, я сказал! — он повысил голос, зеленоглазая подчинилась, присаживаясь на краешек стула. Сам бывший КГБшник оперся на стол, положив рядом с собой автомат. — Ты говоришь мне, куда они пошли, я тебя отпускаю. — Как же, отпустит он, — пробормотала Самойлова. — Зачем ты все это делаешь, а? — резко спросила она, вскидывая голову, глядя мужчине в глаза. — То спасаешь, то палки в колеса вставляешь. Определись уже, мать твою, добрый ты или злой! — в мгновение ока он оказался возле нее, наотмашь ударяя по лицу. Удар был сильным, из глаз шатенки посыпались искры, нижняя губа треснула и по подбородку скатилась пара капель крови. — Это все? — прохрипела она. — Не испытывай судьбу. Говори, где они?! — Что тебе от них нужно? — Куда. Они. Пошли? — теряя терпение, задал вопрос капитан, сжимая кулаки. Но девушка лишь смотрела на него своими фисташковыми, полными ненависти, глазами. Нет, ни черта она ему не скажет, пусть хоть убьет. — В молчанку решила поиграть? — со злостью проговорил Костенко, вновь ударяя ее по лицу. Щека вспыхнула, Кира до боли в пальцах сжала подлокотники, прогнившее дерево которых принялось крошиться. Девушка стиснула зубы, чтобы не закричать. Его пальцы сомкнулись на ее шее, поток поступающего в организм кислорода резко сократился, стало трудно дышать. Кира вцепилась в руку КГБшника, впиваясь ногтями в кожу. — Ты все мне расскажешь, — прошипел он, отпуская ее и отворачиваясь. Шатенка закашлялась, сгибаясь пополам. Рукой она нащупала какую-то палку и, взяв ее, бесшумно поднялась на ноги, готовясь нанести удар своему обидчику. Ей оставалось сделать шаг, когда Костенко обернулся, перехватывая занесенную для удара палку. Он покачал головой, даже в призрачном свете фонаря, можно было различить недобрую ухмылку на его лице. Мужчина ударил Самойлову в живот. Она потеряла равновесие и повалилась на грязный бетонный пол, закричав так, что у Костенко заложило уши: острый камень вонзился в тело. Извиваясь от адской боли, она со всей силы царапала пальцами холодную поверхность, обламывая ногти. Глаза застилала бордовая пелена, во рту чувствовался металлический привкус крови. В ушах звенело, будто рядом несколько раз ударили в колокол. Она дышала мелко и часто, иногда задыхаясь и заходясь кашлем. — … получила, а? — начало вопроса мужчины она не услышала. Он опустился возле нее, с интересом наблюдая за ее мучениями. — Ответь на вопрос, и я вколю тебе обезболивающее. — Да пошел ты, — выплюнула Кира, за что получила еще один удар по ребрам, которые наверняка треснули. Сколько так продолжалось, она не знала. Но каждый раз, когда она говорила «нет», посылала его куда подальше или вовсе молчала, это каралось ударами. По лицу, по телу, иногда он специально ударял в левое плечо. Раньше боль раздирала ее на части, но сейчас девушка практически ее не чувствовала. Только медленно расползающийся по телу от кончиков кровоточащих пальцев холод. Дышать было тяжело, изо рта на пол падали рубиновые капли. Шуршание в коридоре первого этажа она приняла за галлюцинации. Как и то, что передернув затвор автомата, Костенко скрылся в темноте. В наступившей гробовой тишине, Кира слышала тихое биение собственного сердца, хриплое дыхание отскакивало от голых стен, тихим эхом разносясь по помещению. Именно так, наверное, и выглядит смерть человека, подвергшегося таким пыткам. Обволакивающий тело холод, тишина, затухающее сознание… Вакуум разорвал треск автоматной очереди, скулеж умирающих животных и злобное рычание. Кое-как разлепив глаза, Самойлова смотрела на зияющий чернотой проем, сама не зная, что пыталась там увидеть. — Храбрая, но глупая, — раздался над ухом знакомый голос, а следом послышалось утробное рычание собаки. — Тебе придется заставить себя встать. Долго он без сознания не пролежит. Здесь все необходимое, — возле рук Киры упал пакет, от которого шел легкий запах лекарственных средств. Она не помнила, как поднялась, как ставила себе уколы или обрабатывала раны на плече. Вернее помнила, но как-то смутно, словно в тумане. Более менее придя в себя, когда под действием обезболивающих она не чувствовала ничего, девушка встала на ноги и шатаясь, пошла к выходу, где возле парадных дверей сидела собака…Сейчас
— … собственно, она и привела меня к нему, — Кира кивнула на тихо сидящего в стороне Игоря. — Пришлось потратить около часа, чтобы убедить его, что я настоящая, а не этот, как вы там его называете? — Фантом, — подсказал Гоша. — Да, фантом. А когда он увидел собаку, бросился обратно в дом. Господи, и почему вы его сразу не пристрелили? — хмыкнула девушка, вызывая у Лехи едва заметную улыбку. Теперь их двое, кто, так или иначе, хотел бы грохнуть этого козла. — Ствол откуда у тебя? — поинтересовался Горелов, копаясь в тлеющих углях палкой, от чего в воздух взлетали снопы искр. — Тот мужик, которого я… — голос предательски дрогнул, но через пару секунд, совладав с собой, Самойлова продолжила говорить: — Там было две сумки. Одну я принесла с собой, во второй был лишь фонарь, пистолет и пара коробок с патронами. Оружия у вас хватало, вот я и спрятала его там, в одной из тумбочек, — она пожала плечами. — Как оказалось, не зря. — Ну да, — хмыкнул Паша. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском пожираемых огнем сухих веток, накиданных в костер Настей. Никто из ребят и представить не мог, что Кира, девчонка, которая их толком не знает, рискнет своей жизнью ради них. Подставится под удар, лишь бы они смогли уйти. Она будто заранее знала, что так выйдет. Предвидела, что ли? Или вспомнила? Кстати, о птичках… — Ты что-нибудь вспомнила? — спросил Вершинин, поднимая на зеленоглазую взгляд. — За эту ночь — нет. Вообще — да, — кивнула она. — Я знала, как выбраться из того здания, потому что была в нем пару раз. Вспомнила, как ходила по коридорам, заглядывала в камеры… — Вот ты контуженная, а, — беззлобно произнес Леха и получил от Паши укоризненный взгляд, а от Насти еще и толчок локтем в бок. — Как ты можешь это помнить? — но вместо ответа Кира приложила указательный палец к губам, призывая к тишине. Где-то совсем рядом хрустнула ветка, и ребята повскакивали на ноги. Аня нажала на кнопку, включая фонарь, тонкий желтый луч скользнул по темной земле. Пятно света прыгало по стволам деревьев, полусгнившим пням, валяющимся камням, но никого не было видно. Хруст повторился, но уже с другой стороны. Молодые люди резко обернулись в сторону звука, но вновь фонарь осветил лишь темный лес. Страх потихоньку окутывал всех присутствующих своими липкими щупальцами, заставляя сердца биться быстрее. Лязг передернутого затвора ружья в руках Алексея, взведенные курки пистолетов Киры и Паши разнеслись по всей округе. Через пару секунд после этого за деревьями, всего в паре метрах от ребят, словно светлячки, начали загораться желтые глаза, послышалось тихое утробное рычание. — Приплыли, — буркнула Настя. — Они повсюду! — в голосе Гоши была паника, но это никого не удивило. — Все, очкарик, станешь ты ужином для стремных зоновских тварей, — невесело усмехнулся Леха, а потом добавил: — Мы все станем. Но волки нападать не торопились. Они словно наблюдали за людьми. Кто-то стоял, склонив голову на бок; кто-то сидел, часто дыша и высунув язык; некоторые и вовсе лежали, опустив голову на передние лапы. Такое поведение было странным для стаи волков. А причиной тому была та самая овчарка, Зона, как назвал ее Игорь. Она сидела на одном из пней, зачарованно глядя на огонь. Но стоило кому-то из волков сделать хоть шаг в сторону людей, она угрожающе рычала, обнажая в оскале свои острые белые зубы. — Это очень странно, но… кажется, они защищают нас, — обернувшись на друзей, заметил Гоша. Он старался унять панику, хотя его все еще заметно трясло. — Или просто ждут, когда мы ляжем спать, чтобы сожрать всех, — нервно проговорил Леха, целясь в одного из волков. — Он прав. Они не тронут нас, — согласилась с ботаником Кира. — Зона отпустила… — Ты же слышала, чтобы уйти, мы должны были оставить эту хреновину ученых в том доме! А что мы вместо этого сделали, а? — спросила Настя Киру. Рыжая смотрела на шатенку так, будто она была виновата во всех смертных грехах. — Это по твоей указке мы взяли его с собой! — Насть, Насть, не надо. Она не виновата! — вклинилась Аня, стараясь унять подругу. — Может они и правда защищают нас… — Значит так. На всякий случай организуем дежурства. Первым буду я, — голос Вершинина был спокойным и холодным, — потом Леха, дальше кто-нибудь еще. Вопросы? Нет? Тогда всем спать. Спорить никто не стал. Через пару минут на лес опустилась тишина, потрескивали лишь ветки в костре. Сквозь тучи едва ли пробивался лунный свет, звезд вовсе не было видно. На плечи Паши лег тонкий плед, заботливо накинутый Аней. Молча, девушка присела рядом, беря парня за руку и положив голову на его плечо. Ей не требовалось говорить о чем-то с ним. Достаточно просто быть рядом…