Белка в колесе

      Время бежит как быстрая река, летит белою совою, минуя часы, месяцы, годы, и Сара не знает, сколько их уже впустую истрачено с того дня, как за нею навсегда закрылись двери Лабиринта. Навсегда — от этого ещё сильнее хочется вернуться обратно.       Прошло всего несколько лет: так много и так мало одновременно. Что лишь мгновения для Короля гоблинов, то череда одинаково рутинных и выматывающих дней для человека. Дней без сказок наяву, в бесплодном ожидании которых Сара потеряла большую часть своего высокомерия и своенравности.       Теперь её жизнь поглощает учёба, и магический шар её мечтою показал бы таблетки «чтоб не спать», телепорт (какое умное-то слово, она теперь читает и фантастику), а ещё — пламенные крылья. Да, крылья нужны хоть какие-то, когда она мчится по замкнутому кругу через три точки вокруг плоскости дом-учёба-сон, и ей бы чудо, чудо, чудо.       Но нет ни крыльев, ни таблеток, и если бы можно было, она вводила бы кофе внутривенно, чтобы не засыпать на ходу от постоянной усталости. Она пьёт кофе, к нему печенье с запахом кофе, конфеты с кофейной начинкой и шоколад с экстрактом кофейных зёрен. И вся она пропахла кофе и шоколадом. Ей кажется, что Король любит и кофе, и шоколад.       И даже хорошо, что учёба занимает почти всё её время, иначе она бы сошла с ума от своих желаний и фантазий о том, чьё предложение так опрометчиво отвергла.

* * *

      Когда выпадают свободные минуты, её захватывают мысли вовсе не о контрольных и экзаменах, и, надеясь, что за нею незаметно наблюдает белая сова, она любуется собою перед зеркалом. Медленно снимает с себя одежду, поглаживая по груди, по бокам; чувственным жестом касаясь губ и представляя вместо своих совсем иные руки.       Сара грациозно двигает бёдрами и, полная желания и вожделения, раздевается полностью. Всё ещё перед зеркалом мягко сжимает ладонями ягодицы, облизывает кончики пальцев и ложится набок на не разобранную постель.       О, как бы ей хотелось, чтобы Джарет наблюдал сейчас за ней и точно также сгорал от желания! Заливаясь краской, она облизывает теперь уже пересохшие губы, опускается левой рукой к паху. Она трёт основанием ладони пониже лобка, гладит, гладит и раздвигает влажные складки половых губ, гладит их вдоль, слегка касаясь сжимающегося-разжимающегося входа во влагалище.       Ах, ей давно уже недостаточно просто прикосновений! Они не приносят разрядки и ожидаемого удовлетворения.       Не получается, не получается, и она решает, что сегодня время пришло, потому что терпеть больше нет сил. Наспех накинув одежду, она срывается с места и совершает ещё одно маленькое безумие: пишет на листе те самые заветные слова.

* * *

      Пусть она взрослая, пусть Тоби читает ещё плохо и путает буквы, но вдруг гоблины внемлют её просьбам, вдруг сжалятся над нею? Они должны всё понять и так.       А вот брат не понимает, зачем читать вообще, но она обещает ему конфеты, много конфет и свои оставшиеся игрушки в придачу, и он соглашается.       Тоби произносит слова медленно, слишком медленно, и Сару трясёт. Скорее бы! Только б сработало!       — Я-а хо-чу-что… хочу что-бы гоби…гоби-ли-ны пришл-ли и за… заби-ра-ли ти…те-бя прям-мо се-е-час.       Вот и всё. Выдохнув, Сара закрывает глаза и ждёт.