Исповедь маньяка

      …Вот уже пару месяцев, как я находился в местах не столь отдаленных. А именно в псхличебнице при тюрьме. Я мог сбежать бы оттуда в любой момент, но пока было не время. Мне нужно было справиться с потерей близкого человека, единственного человека, похожего на меня и живущего по моей идеологии. Вот такая вот ирония. Да, я псих, я маньяк, убийца, бесчувственный и безжалостный. Но ее смерть сломала мою веру в себя. Поэтому я должен был найти путь назад.       Я сдался полиции и признался в нескольких убийствах, естественно, только в тех, которые я совершил в этом маленьком захолустном штате. Правосудие здесь было коррумпированным и каким-то утомленным от маньяков – слишком много в последнее время их развелось. Телевидение было под завязку забито глупыми пафосными шоу о жестоких серийных убийцах и их несчастных жертвах. Поэтому очередному дяде с большим ножом не придали особого значения.       Стражи порядка не стали подробно разбираться в моей истории. Они просто признали меня невменяемым, и направили к мозгоправам. Подумаешь, еще один маньяк. А ведь я не был обычным маньяком. Я был особенным. Но сейчас мне нужно было срочно сменить обстановку. Люди закона не понимали, что это не они меня взяли, а я позволил им меня взять. У меня были на то свои причины, которые я уже озвучил. И обычной резней их нельзя было решить.       Надо заранее сказать, что я искал особенного врача, того, который бы меня не боялся, и готов был слушать, не перебивая и не ставя бесполезных и совершенно не интересующих меня диагнозов. Все то время, что я здесь находился, я самым наглым и безобразным образом запугивал представителей этой профессии. Женщинам я рассказывал, как подчинял девушек своей воле; резал себя у них на глазах, заставляя спасать меня во имя их личного спасения; как спал с ними; как был нежен или груб, в зависимости от моего настроения… Докторши либо ломались от моих историй про то, как я вшивал в своих пленниц маячки, либо явно перевозбуждались от подробностей моих с ними соитий. Мужчинам я подробно расписывал, какими способами пытал своих жертв, не упуская привести точное описание размеров луж крови и объемов перемолотых кишок. Одного молодого парня даже вырвало на стол в тот момент, когда я рассказывал, как вырезал внутренности убитого мною огромного жирного мужика и забрался внутрь него, чтобы подельники этого парня, сами того не подозревая, доставили меня в свое убежище. Естественно, мне многие не верили, потому что думали, что у меня просто съехала крыша. А проверять мои слова ни у кого не было ни средств, ни желания.       Все это жутко забавляло, но никак не приближало меня к моей цели. Никому из этих недоделанных врачей я не мог рассказать о ней. О той, кого я потерял, о той, из-за которой я торчал здесь, теряя время на убогих людишек, которым не суждено было понять тонкости моего мировоззрения. И которые были настолько глупы, что даже не пытались выяснить, не убивал ли я где-нибудь еще. В мозгоправном заведении было слишком много бесполезных псевдоврачей, которые просто протирали штаны, не принося должной пользы своему государству. И это было мне на руку. Потому что узнай они, кто я на самом деле, меня бы предали публичному суду, мое лицо показали бы по всем каналам. А потом меня посадили бы на электрический стул. Но был и минус в том, что все здесь было так запущенно - мне никак не попадался доктор, который бы смог облегчить мою боль. В какой-то момент я уже всерьез решил разрабатывать план побега. В одиночной камере я терял форму, мое тело ныло без упражнений, а рассудок требовал убивать. Но очень вовремя что-то, как говорят в таких случаях, «изменилось в воздухе». Я вдруг почувствовал, что должен дать шанс еще одному врачу, которого прислали из другого штата. О нем говорили как о «любителе маньяков». Тут над ним даже подсмеивались. Потому что он писал о нас книги, которые нехило так продавались. И для новой книги ему был нужен новый маньяк…       На меня, как обычно, надели наручники и отвели в комнату для допросов. Я зашел внутрь, и увидел высокого худощавого мужчину лет 40-45, сидящего за столом. На нем был строгий черный костюм и белая рубашка без галстука. Он листал папку с моим делом, и периодически удивленно-заинтересовано вздергивал левую бровь. Я заметил, что как только я вошел, он стал делать вид, что читает, но на самом деле пытался наблюдать за мной. Меня посадили напротив него, и я уставился на мужчину, ожидая, когда же, наконец, он поднимет на меня свои глаза. От мужчины меня отвлекали охранники, которые, усаживая меня на стул, были со мной слишком грубы. Когда они покидали комнату, в моей голове промелькнула мысль, что я с удовольствием отстегал бы их обоих железным тремпелем. Но мысль не успела до конца развиться, потому что мой оппонент громко захлопнул папку, и пристально посмотрел мне в глаза. Взгляд у него был уставший, спокойный и немного сумасшедший. Его серые глаза пытались, видимо, найти во мне явные признаки неадекватности. И, естественно, они их не находили. Ведь каким бы отъявленным психопатом меня не считали, я всегда находился в ясном рассудке. Потому что не было иного правильного пути, чем мой собственный.       - Джозеф Эндрюс, - ровный голос мужчины, наконец, нарушил тишину, и оторвал меня от его изучения.       - Оно живое, - с ироничной усмешкой произнес я, изображая тот самый возглас доктора Франкенштейна, когда его чудовище впервые подало признаки жизни.       Мужчина чуть заметно улыбнулся, и снова заговорил:       - Я так понимаю, Вы знаете, кто я такой.       - Догадываюсь, - я наиграно-раздраженно вздохнул и надменно добавил, - очередной мозгоправ, пытающийся понять, зачем я убил так много людей.       - Однако, - по лицу мужчины было видно, что мои умозаключения его немного задели.       Я прекрасно знал, что он писал книги, но, ни одну из них не читал, и не считал обязательным интересоваться подобным чтивом и его авторами. У меня были гораздо более важные дела, такие, например, как пытки или убийства людей. Но я рассчитывал на то, что мои слова затронут его ЭГО. Мне нравилось играть с оппонентами и наблюдать за их реакцией. Особенно, если она была такой, как я и предполагал.       Мужчина быстро справился со своим недовольством, и продолжил:       - Допустим, что так и есть, - он отодвинул от себя папку с моим делом. – Здесь я прочитал все, что вы рассказали мои предшественникам. Но все, что тут написано – хлам, - Джозеф оттолкнул от себя бумаги, и пристально посмотрел на меня.       Его действия несколько обескуражили меня, но виду я не подал. А про себя отметил, что он начинает мне нравиться.       Мужчина встал, и прошелся по кабинету. Он остановился возле стены и задумчиво проговорил:       - В этих записях нет Вашей души.       Неожиданно даже для меня, Эндрюс вдруг быстро вернулся к столу, который делил между нами пространство, оперся на него руками, и добавил:       - А мне бы очень хотелось заглянуть в Вашу душу.       Глаза мужчины горели каким-то безумным огнем, давая мне понять, что я в нем не ошибся. Эндрюс был именно тем человеком, которому мне захотелось рассказать о ней.       - Ты что, возомнил себя дьяволом? – не изменяя своему циничному тону, спросил я, продолжая играть своей неприступностью на его нервах. – Что-то я не вижу вокруг себя гиены огненной, да и рогов с хвостом у тебя я тоже не наблюдаю.       - Черт! – он пнул стул ногой, теряя самообладание. – Скажите мне хотя бы Ваше имя?       - Мое имя? Зачем оно тебе? Разве знание того, как меня зовут, что-то изменит? – я намеренно продолжал злить его, втюхивая свою любимую ложь про мое настоящее имя. – Его дал мне мой отец, у которого была непростительная тяга к историческим параллелям…       - Это я знаю из записей, - перебил меня мой оппонент, чем заставил меня на секунду усомниться в том, что он тот, кто мне нужен.       - Не перебивай меня, - стальным голосом произнес я. – Если ты хочешь, чтобы я рассказал тебе что-то интересное, о чем ты сможешь написать очередную говенную книгу, то НЕ. ПЕРЕБИВАЙ. МЕНЯ! Я говорю, ты слушаешь.       Повисло напряженное молчание. Джозеф сжал челюсти и закрыл глаза. Я ждал. Его импульсивность немного удивила меня. И я еще не решил, хорошо это или плохо. Но то, что ее можно использовать для того, чтобы им манипулировать, взял на заметку.       Справившись со своим гневом, мужчина сел на стул, и уставился на меня.       Я громко выпустил воздух через нос, хрустнул шеей, и устало спросил:       - Ты знаешь, кто я?       - Да, знаю, - голос Эндрюса все еще выдавал его эмоции.       - Тогда скажи, кто я?       - Полный психопат. Это Ваша дословная цитата.       - Хорошо. А теперь скажи, кто я такой по твоему мнению?       - Тот, на ком я могу заработать миллионы.       - Интересно, - мне нравилось, что Джозеф не лжет мне и не скрывает своих мотивов, из-за которых он уже полчаса пытался завести со мной разговор.       И это был его плюс. Предыдущие мозгоправы пытались меня понять. И эти попытки вызывали у них рвотные позывы, а во мне - обострение приступов мизантропии. Но этот мужчина был другим. Он просто хотел заработать. Им управляла алчность. Естественно, с его стороны также присутствовал и интерес к моей персоне. Но пока что алчность брала над ним верх. К тому же, постоянное общение с маньяками явно сделало Джозефа немного сумасшедшим. Я прочитал это в его глазах, как только первый раз в них взглянул.       – Пожалуй, я расскажу тебе о ней, - я откинулся на спинку стула. – Ты готов слушать?       Эндрюс быстро кивнул и, не проронив ни звука, включил диктофон. Я победно улыбнулся:       - Начнем с того, как мы с ней познакомились…