Альтависта

Фантом-сити. Нескончаемые извилистые улочки с причудливыми домами, очертания которых кажутся смешением архитектурных форм всех минувших столетий. Здесь лачуги с потрескавшимися глиняными стенами соседствуют с готическими замками и древнегреческими храмами. Лестницы, арки и переходы создают второй, а где-то – и третий этажи города, каждый из которых занят всё тем же безумным калейдоскопом жмущихся друг к дружке разномастных домов. А в переулке, рядом с крылатой статуей то ли женщины, то ли сирены, то ли невесть зачем увековеченного человекоподобного гиара можно найти брошенный паланкин, оставленную повозку рикши или, может быть, даже ещё рабочий автомобиль. Хотя кто знает, возможно, это всего лишь такой способ парковки транспортных средств. Спросить некого – улицы почти всегда пусты, и таинственных жителей Фантом-сити мало кто видел воочию. Картину то ли разрухи, то ли столь странного хаотического порядка днём и ночью освещают фосфоресцирующие лазурные кристаллы, что гроздьями растут повсюду, будь это земля или стены домов. Аксель Лоу не любит это место – слишком непредсказуемо оно подбрасывает сюрпризы. Но он не волен решать, в какой пласт его выбросит после очередного временного скачка. И в какую точку планеты – тоже. Единственное, что может сделать парень – убраться отсюда побыстрее. И подальше. Выскочившая из-за угла дома фигура, налетев на него, едва не сбивает Акселя с ног. – П-простите... При ближайшем рассмотрении оказывается, что это странноватого вида парень. Он слегка заикается, то ли ещё не восстановив дыхание, то ли на нервной почве – глаза у него напуганные и шальные. От чего он бежал, остаётся загадкой – ни погони, ни даже её звуков Аксель не улавливает, хотя и прислушивается, стиснув в руке серп своего кусаригама. – Я ищу доктора Фауста... Парень отчаянно заламывает руки. От вида его лица, подсвеченного лазурными бликами кристаллов, по спине Акселя пробегает холодок – уж слишком это зрелище напоминает киношного зомби. И Лоу был бы счастлив, если бы мог с чистой совестью сказать, что это – только глупые выдумки режиссёров, а на деле живых мертвецов не существует, но увы... когда-то он уже успел убедиться в обратном. – Пожалуйста... – просит парень, и в его голосе слышится неподдельная иррациональная паника, – помогите мне! Аксель – всё же достаточно добрый человек. Он почти успевает побороть собственное чувство страха и кивнуть, когда парня начинает трясти, словно в приступе лихорадки, а слова просьбы, которые тот всё повторяет, превращаются в бьющий по ушам нечленораздельный вой. "Сумасшедший?" – успевает мелькнуть в голове Акселя, пока он отскакивает назад и встряхивает кусаригама, расправляя цепь. Лоу ждёт нападения, но парень почему-то разворачивается к нему спиной. На долю секунды Аксель видит вместо него силуэт длинноволосой девушки в истрёпанном светлом платье. Решать, фантом это или же реальность, некогда. Парень напротив откидывается назад так, словно его тело внезапно переломилось в пояснице, и в этой нелепой позе с новым гортанным криком бросается на него. Вид запрокинутого лица с распахнутым ртом и закатившимися глазами вызывает уже не холодок, бегущий по спине, а судорогу, на секунду ледяным страхом скручивающую внутренности. Рефлексы не подводят, и это спасает Лоу жизнь – тело успевает по всем правилам выполнить блок. Клацающие почти возле самого лица дюймовые зубы, неистово грызущие цепь, наводят Акселя на новую мысль так же, как отчего-то ставшая огромной голова парня напротив и чёрные патлы по сторонам бледного лица, сменившие волосы рыже-каштанового оттенка. Люди не способны на такое превращение. "Гиар?" Лоу пинком отталкивает парня от себя и перехватывает серпы, готовясь драться всерьёз. Он никогда не мнил себя героем, но в своё время старался помочь людям справиться с притесняющими их отморозками и бандитами. Сейчас мало что изменилось, разве что бандиты стали пострашнее. Звон браслетов на вскинутых руках парня едва ли можно считать подтверждением новой теории, а вот ненормально огромного размера лезвие от старинной опасной бритвы – Аксель видел подобные, когда проваливался в более ранние временные пласты – из ниоткуда возникшее над ним – вполне. Сталь покрыта разводами, и Лоу не хочет даже думать, что это такое. Цвет слишком напоминает высохшую кровь. Парень распрямляется, поднимаясь на носки, и его руки сплетаются друг с другом так, что можно подумать, что они напрочь лишены костей. Лезвие, повинуясь этому странному сигналу, летит вперёд, острым краем метя в лицо Акеля. Новый блок. Рефлексы работают быстрее, чем рассудок, всё ещё сомневающийся в опасности того, что просто не может, не должно быть настоящим. Скрежет металла о металл и обжёгшие щёку искры мгновенно развеивают эти сомнения. Всё реально. Лезвие возвращается к хозяину, освобождая оружие Акселя, и тот пользуется этим, выбрасывая один из серпов вперёд и направляя его по дуге. Ноги странного парня захлёстывает цепью, тот шатается, теряя равновесие, и лезвие пропадает так же внезапно, как появилось до этого. Лоу вновь тратит секунду на то, чтобы поверить своим глазам, а меж тем его руки, вновь повинуясь рефлексам вместо рассудка, дёргают оставшийся в них конец цепи, стараясь сбить противника с ног. Однако тот с воплем подпрыгивает, а точнее сказать, его словно подхватывает и бросает на Лоу какая-то сила. Натяжение цепи ослабевает, и её звенья со звяканьем падают с ног парня на мостовую, а сам Аксель едва успевает убраться в сторону от такого удара и рывком вернуть себе оружие. "С ним что-то не так..." – проносится в голове Лоу так же мимолётно, как прочие мысли. Отвлекаться на серьёзное обдумывание причин, равно как и следствий подобного вывода просто некогда. Парень, едва его ноги касаются земли, наклоняется так, что его грудь оказывается параллельна мостовой, и на огромной скорости вновь устремляется к Акселю с невнятным бормотанием, временами переходящим в завывания. Ноги парня вращаются, словно вместо тазобедренных суставов они прикреплены к роторному винту, а его руки, растопыренные в стороны, напротив, почти неподвижны. Аксель вновь отпрыгивает в сторону, уходя с линии атаки, и бросает в сторону противника серпы, на этот раз – оба одновременно. Те со свистом рассекают воздух и оставляют на спине парня глубокие кровоточащие следы. Тот воет, не от боли – скорее с досады. Затормозив, парень вновь распрямляется во весь рост, а его руки в этот раз оказываются скрещены над головой. От резкого движения, бередящего раны, из них выплёскивается несколько капель крови, но парень, похоже, вообще не чувствует боль. Прежде чем Лоу успевает сделать новый бросок, если не добивающий противника, то хотя бы ранящий его сильнее, в воздухе рядом с парнем возникают три полупрозрачные фигуры, укутанные в смирительные рубашки. Фигуры конвульсивно дёргаются, а их разноголосые причитания добавляются к бормотанию парня. – Что за... Серпы ложатся Лоу в ладони, но тот лишь стискивает их, не выпуская из рук, словно пытается зачерпнуть уверенности в собственной здравости. Это – из тех сюрпризов, за которые он так не любит этот город. Царапнувшие воздух в дюйме от его лица полупрозрачные пальцы с длинными когтями – анорексичная рука призрака оказывается длиннее, чем можно было бы ожидать – заставляют Акселя отшатнуться. Руки парня тоже изменяют положение, оказываясь вытянутыми по направлению к нему. Осознание сути вещей приходит мгновенно, как вспышка. "Одержимый..." Лоу хмурится и подбрасывает в руке один из серпов, в такт пиная ботинком мостовую и не сводя глаз с парня напротив. Тот продолжает дёргаться картонным паяцем, которого тянут за нити. Призраки мельтешат вокруг, то пытаясь вновь достать Акселя своими тонкими руками, то закручиваясь колесом и устремляясь к нему. Кусаригама проходит сквозь них, и в этом отношении от оружия мало толку. Лоу уклоняется, то уходя в сторону, то пригибаясь и едва ли не распластываясь по земле, чтобы в следующую секунду вскочить и прыгнуть. Понимать, с чем имеешь дело, в целом неплохо, но это создаёт Акселю одну проблему. Уничтожить гиара и прикончить человека, которому просто не повезло – это разные вещи. И Лоу уже не хочет, чтобы эта беспочвенная дуэль закончилась смертью. Приняв решение, Аксель не медлит. Уклонившись от очередной тянущейся к нему руки, он рывком бросается вперёд, крепко стискивая в руках серпы. Сокращение дистанции до нулевой, поворот, удар рукоятью серпа в висок... Призраки исчезают так же мгновенно, как до этого – громадное лезвие, а одержимый падает на землю, неловко согнув руки и ноги. Лоу с довольной усмешкой перехватывает серпы одной рукой и запрокидывает свободную ладонь за голову, поправляя чуть съехавшую бандану. – И не вставай, – рекомендует он. Однако парень не внемлет, без сомнения, доброму совету. Его вновь вздёргивает на ноги и ставит на носки, мотая из стороны в сторону, как чудовищный маятник. Из распахнутого рта опять вырываются не то стоны, не то бормотание, суть и смысл которого невозможно разобрать. Веселье Акселя, стоит ему увидеть это движение, мгновенно сходит на нет, и он, не медля, выбрасывает вперёд серп. Одержимый отталкивается ногами от земли, вскидывая их вверх, отчего его плечи опускаются ещё ниже, а руки касаются земли локтями, неожиданно точным пинком отбивает в сторону серп и, вместо того, чтобы закончить сальто или рухнуть на землю, согласно законам физики, вновь встаёт на носки, а затем и распрямляется во весь рост. На его спине внезапно появляются раззявленный зубастый рот и безумные глаза, раскрывающиеся прямо на ранах, оставленных кусаригама. Рыгнув сгустком мутно-белой слизи в сторону Акселя, лицо тут же исчезает вновь. Лоу рефлекторно отбивает снаряд оставшимся в руках серпом, но несколько капель субстанции попадают на рукав его рубашки. Ткань под ними тут же теряет цвет, словно её опустили в концентрированный хлор, и распадается волокнами. – О-оу... Кожа, по счастью, не задета, да и лезвие, кажется, выдержало контакт с едким веществом. Одержимый срывается с места огромным прыжком и устремляется к Акселю, нелепо размахивая руками и ногами в воздухе. Лоу рывком подтягивает обратно второй серп и прыгает навстречу, в полёте переворачиваясь вокруг собственной оси и пытаясь достать парня рукоятью. Тот изгибается, почти сворачиваясь в кольцо, удар проходит мимо, а ноги одержимого наотмашь бьют Акселя в плечо. Это не страшное повреждение, но рука неприятно ноет, и Лоу стискивает зубы. Едва ли это будет просто. Одержимый, приземлившись в полуметре от него, вновь бросается в атаку, и Акселю ничего не остаётся, как поднять кусаригама, защищаясь от тянущихся к нему рук, как самого парня, так и призрачных, женских, высунувшихся из его плеч. И вновь Лоу различает длинные чёрные волосы, на секунду волной мелькнувшие над грудью парня. Явившейся на зов призрачной собаке, сквозь мутную плоть которой просвечивает белый фосфоресцирующий скелет, Аксель уже не удивляется. На удивление просто не остаётся времени – все секунды до самой последней их доли уходят на отслеживание хаотических движений этой команды. Кусаригама свистит в воздухе, отбивая выпады адского пса, а парню Аксель, уже не церемонясь, раздаёт оплеухи и пинки. Безрезультатно – куда бы ни метил Лоу, его удары отражает та же девушка, что он видел раньше, мимолётно появляющаяся перед парнем и исчезающая бесследно. Это движение оказывается невозможно предугадать. Собака, подпрыгнув в воздух, вертится волчком, и многократно проверенный и отработанный удар срывается. Серп отскакивает в сторону, впивается чуть ниже груди изогнувшегося одержимого и погружается в плоть, цепляя последнее ребро. Рука девушки не успевает перехватить оружие. Пёс исчезает, как будто его и не было, а парень с неразборчивыми гортанными криками дёргается, словно рыба, попавшаяся на крючок, резкими ломаными движениями пытаясь избавиться от держащего его серпа. – Стой! – привычки не дают Акселю самому выпустить второй серп из рук – он никогда не отбрасывал оружия по собственной воле и сейчас не успевает сделать это вовремя. – Ты же... Тихий хруст переломившегося ребра звучит до невозможности отчётливо. Этот звук не должно быть возможно услышать за стонами несчастного парня, шумом крови в ушах Лоу и частым стуком его собственного пульса возле виска. Но Аксель знает, как ломаются кости, встретившиеся с прочным металлом, и это знание воссоздаёт для него недостающие части картины. Серп, как в кошмарном сне, идёт дальше, режущей кромкой распарывая живот парня по диагонали, возвращаясь к хозяину и падая у его ног. Аксель не пытается его поднять, широко распахнутыми глазами глядя на парня напротив. Освобождённый одержимый со смазавшимся в стон бормотанием вновь опрокидывается назад так, что кончики его пальцев достают почти до самой мостовой. Кровь, льющаяся из огромной раны с зияющими краями, слегка пузырится в открывшейся брюшной полости, неровным пятном расползается по его и без того уже перемазанной алым одежде, впитываясь в ткань и стекая вниз по коже. В такт хриплому от боли дыханию чуть шевелится спутанный комок кишок, виднеющийся под разрезанной плотью. Аксель, усилием воли всё же сбросив оцепенение, делает шаг вперёд, намереваясь помочь. Он... добивался не этого, и чувство ужаса и вины за дело своих рук перевешивает здравый смысл. Лоу мало смыслит в перевязке, но догадывается, что надо хотя бы попытаться остановить кровь. А потом искать того доктора, Фауста, о котором твердил этот парень, пока ещё был в здравом рассудке. Одержимый дёргается, припадая ниже к земле, вытягиваясь струной, с воем ненависти и боли пытаясь достать Акселя аж двумя парами рук – собственными и призрачно-бледными, опять показавшимися из его плеч. Скрюченные пальцы ловят лишь воздух – расстояние оказывается слишком велико. Ноги парня подламываются, и он с глухим звуком окончательно падает на мостовую. Словно сломанная кукла. Его руки безвольными плетями стелются по мостовой, и лишь пальцы бессильно скребут по забрызганному кровью асфальту, а шея вывернута так, что кажется: ещё немного – и разойдутся позвонки. Бледное лицо искажено какой-то нечеловеческой гримасой, в которой мешаются боль, разочарование и отчаяние. Парень больше не кричит – только тихо хрипло поскуливает. Края огромной раны на его животе всё так же шевелятся от непроизвольных сокращений мускулатуры, а между ними проглядывают извивы внутренностей, да острый край сместившегося разломанного ребра. Алая неровная кромка вытекающей крови добралась уже до его груди, замазывая ярко-розовое сердце на когда-то однотонно-белом полотне. – Парень... Аксель, подойдя вплотную, склоняется над поверженным противником. Вблизи всё ещё страшнее, чем казалось с расстояния в несколько шагов, и Лоу уже не уверен, что сможет помочь хоть чем-то. И что не сделает хуже, если возьмётся за перевязку. Вместо лежащего парня перед глазами Акселя вновь на долю секунды появляется та девушка, покрывающая неподвижного одержимого своим телом. Пропадает. Появляется вновь. Пропадает. Появляется, с каждым разом задерживаясь на лишнюю долю секунды и постепенно выпрямляясь во весь рост. Аксель делает шаг назад, пытаясь увеличить дистанцию. Девушка сходит с тела парня и неслышно ступает босыми ногами на мостовую. Её опущенное лицо сплошь скрыто чёрными волосами, а на оборванном платье не видно ни следа крови. Она молчит. Мучительный стон раздаётся из-за её спины и сходит на нет – видимо, парень, ненадолго вернувшись в сознание, тут же теряет его. Аксель вздрагивает, продолжая отступать, а серп, словно звук послужил сигналом или спусковым крючком, выскальзывает из его руки и летит в голову девушки. И проходит насквозь, не причинив той ни малейшего вреда. Призрак... Машинально Лоу дёргает оружие обратно, собираясь делать ноги. Он сочувствует парню, которому так досталось, но понятия не имеет, как справляться с неупокоенными духами. И сам не торопится в безумие или на тот свет. Может, доктор Фауст знает лучше... На плечо Акселя ложится костлявая ладонь с тонкими хрупкими пальцами – он и не заметил, когда девушка успела подобраться так близко к нему. Лоу пытается стряхнуть её руку, но та, несмотря на свою бесплотность, держит на удивление крепко. Голова девушки медленно поднимается, одновременно неестественно запрокидываясь вбок. Волосы смоляной волной стекают с её лица, открывая острый нос, тонкие выцветшие губы, искривлённые безумной улыбкой и горящие мертвенно-белым светом глаза, неподвижный взгляд которых устремлён точно на его лицо. Один страшный момент узнавания, безошибочного, несмотря ни на что. Акселя словно парализует, и лишь его губы дёргаются в безуспешной попытке назвать имя. То самое, единственное... Кусаригама падает из руки, которая больше не в силах держать оружие – костлявая ладонь успела скользнуть с плеча парня на грудь и пройти её насквозь, принеся с собой могильный холод, тонкой паутиной расползающийся по венам и заставляющий их каменеть. Аксель с негромким хрипом оседает вниз. Ноги больше не держат, а перед широко распахнутыми неподвижными глазами парня сгущается темнота. Кровь холодеет и сворачивается, останавливая ток, сгустками забивая узкие клапаны сердца, тщетно пытающегося справиться с непосильной нагрузкой. Голова Лоу вместо твёрдой мостовой находит чьи-то мягкие колени. Последний судорожный глоток воздуха вместо пыльного запаха сожжённого солнцем асфальта наполнен едва уловимым ароматом полевых цветов и тлена. Тонкие руки девушки ласково гладят растрепавшиеся волосы парня, в светло-русом тоне которых пронзительно-белым цветом выделяются несколько прядей, идущих от виска. Прикосновения всё больше напоминают ветер, а оборванное платье – лоскутья сгущающегося тумана. С-ко забрала наконец то, что считала своим. Теперь её душа спокойна.

В одном из домов остыл кофе, молчит сигарета, И те, кто придут узнать, что нас нет, простят нас за это. В этом году такое жаркое лето...[1]