Как звезда королевского сына похитила

Идея взята из блога Джима Зукко. Не то чтобы я много о нём знаю, не спрашивайте меня.

Давным-давно, когда солнце ещё было маленьким как апельсин и прохладным, как морской бриз, а деревья росли не больше кустарников, а горы пока были больше похожи на кочки в лесу, люди передвигались исключительно на слонах. В одной жаркой стране, где слонов было очень много и они то и дело ходили из одного конца долины в другой, сотрясая землю, никому от них житья не было. Что ни утро – начинают эти слоны топать, и мелкие звери подскакивают, а большие – бурчат да ворчат. Как же сильно болела у тигра голова! По ночам он охотиться не мог, ведь видел не так хорошо, как кошка; а днём он был невыспавшийся, когда выбирался из джунглей, где лианы мерно качались от судорог земли. Бывало, выйдет он утром в долину и скалит зубы, рычит, а слоны всё ходят и ходят, ничего вокруг себя не замечая. Пробовали звери долину перерыть, чтобы слоны в ямах увязали и роняли людей вниз, да ноги у этих дураков слишком толстые, и они даже не замечали злокозненных стараний их собратьев. И вот, когда животные совсем уж отчаялись, стали они разбегаться из леса в города. Кошки покинули свои пустыни и пошли жить в дома к темнокожим, тепло пахнущим людям с нежными руками. Там шума от слонов не было слышно, и их хорошо кормили рыбой да мясом, а постройки, высокие и низкие, как нельзя лучше подходили им для прогулок. Потом за кошками последовали собаки, покинув свои низины и луга. Они стали служить людям: охотиться для них и охранять их хлипкие приземистые дома, и за это им давали жалкие косточки и иногда трепали по голове, да только им было всё равно: главное – они сбежали от этих несносных, вечно топающих слонов. Обезьяны из джунглей отправились в монастыри, где гологоловые люди в оранжевых плащах, ярких как апельсины, угощали их бананами и заглушали топот из долины своим мелодичным пением. Хорошо в монастырях журчали фонтаны и шлёпали их деревянные сандалии, а столбики и перекладины, замысловато выбитые из камня, подходили для лазанья. И только тигр никак не мог найти себе приюта, мучимый мигренью и злобой, мечущийся по джунглям. Никто его брать к себе в дом не хотел, да и горделив был зверь, чтобы служить людям или веселить их ради ночлега. Вскоре ему стало одиноко в лесу, и он, томимый тоской и сердитый, вышел в долину, чтобы ещё раз воочию посмотреть на ненавистных слонов. Он сидел, морща морду на яркое солнышко, и его рыжие бока ярко отсвечивали золотом. Тигр был рыжим как одеяния людей из монастыря, мохнатым и гибким как стебель лианы. И то – его любили меньше, чем неповоротливых, глупых, серых слонов. Печаль одолела тигра, и он повесил морду, задумчиво шевеля усами. Вдруг он увидал маленького мальчишку, который гулял в долине с непокрытой головой – это под таким-то солнцем! Он шёл, насвистывая себе под нос, то и дело проваливаясь в старые ухабы, оставшиеся от бесплодных попыток зверей преградить слонам путь. «Неужель он совсем не видит, куда идёт?», - с усмешкой сказал себе тигр. Но вскоре ему стало не до смеха: земля содрогнулась, послышалось гудение, и показался на краю долины слон. Он медленно шагал, бабахая своими огромными ногами, а человек сидел у него на спине, нагруженный пузатыми мешками, и обмахивался пушистым веером из белых перьев. Сверху он не мог видеть маленького мальчишку, а тот так и шёл, неуклюже скатываясь в одну яму за другой. Тигр смотрел да думал, что уж слон-то даже внимания на такого малыша не обратит – раздавит и не заметит. И бросился в долину. Быстро бежал тигр, да далеко был ребёнок: вот уже слон занёс над ним каменную ногу, но зверь успел в последний момент выставить лапы и впился когтями в толстенную огрубевшую кожу. Кожа у слона толста – а когти у тигра длинные и острые как кинжалы. Слон затрубил своим хоботом, закричав от боли, и оступился. А тигр подхватил мальчика зубами за сорочку и побежал прочь. «Никакого житья от этих слонов!» - думал он на бегу. А мальчик тот был слепой, и несложно представить, как его всё это напугало. Он родился уже незрячим, а потому не видывал в жизни ни слона, ни тигра, ни солнца. Много лет слушал он ужасный топот из долины и представить себе не мог, кто может издавать эти страшные звуки. Сейчас, услышав громкое рычание, однако, он испугался ещё сильнее и заплакал от страха. Тигр не знал, что мальчик слеп, и потому, опустив на землю, стал его ругать, что тот бродит по долине и под ноги не смотрит. «Ах, какой у тебя страшный голос!» - воскликнул мальчик. Тигру стало его жалко. Он посмотрел в ребёночьи белёсые глаза, и его звериное сердце немного дрогнуло. Тогда он смягчился и решил не бранить мальца, а отвести его домой, в город, где хрупким людям вроде него и место. Пришли они в город и пошли по улицам мимо рынков да площадей. Люди вокруг них расступались, мужчины бросались за тесаки и ножи, а женщины кричали, убегая и подхватывая свои юбки. Тигр только фыркал: глупые люди совсем не знали, что он был не голоден, и им нечего бояться, когда он смело смотрит им в глаза. Но мальчик не боялся его, потому что смотрел не глазами, а сердцем, и то подсказывало ему, что можно быть спокойным в компании такого сильного животного. К тому же, у него была шелковистая, нагретая солнцем шерсть. Тигр разрешил юноше держать себя за хвост, чтобы тот не потерял путь, и это пришлось человеку по душе. «Кто ты таков?» - спросил мальчик. «Я – тигр», - ответил зверь. «Почему люди вокруг нас кричат?» - спросил мальчик. «Потому что они меня боятся», - с горечью ответил тигр. «Неужто ты такой страшный?», - удивился слепец, «мне ты вовсе таким не кажешься». «Это оттого, что ты не видишь моих длинных клыков и моих острых когтей», - добродушно ответил тигр. Приведя мальчика домой, тигр подивился, как хорошо и прохладно в его лачуге; какая приятная тень стоит под крышей и как тихо в глубине комнаты. Тогда тигр решил попытать счастья и спросил мальчика, не пустит ли он его к себе хотя бы на один день. Рассказал ему про дикий шум от слонов и пожаловался, что голова его раскалывается от боли, потому что совсем перестал спать. «Я улягусь у самых дверей и буду сторожить дом, а ты сможешь спокойно спать и ни о чём не волноваться», - пообещал зверь. Однако он зря старался убедить мальчишку: тот и так был благодарен тигру за то, что новый друг спас его от страшной смерти. Он с радостью согласился пустить тигра в свой дом, и стали они готовиться ко сну. Тигр лёг перед дверью, как обещал, но там так сильно дуло в спину, что скоро позвоночник у него заболел. Тогда, решив, что он и так набросится на любого незваного гостя, перелёг зверь немного подальше, под окном, да и придавил что-то рыжим боком. Не разбираясь, на что лёг, сонный тигр уложил голову на лапы и уснул. А мальчику не спалось. Уже наступила ночь и поднялась на небе луна, но так как мальчик ничегошеньки не видел, ему было всё равно, и вот, он поднялся из кровати и решил порисовать. На ощупь он нашёл кисти и сел у окна, как обычно, и обмакнул кисть в краску. Для художества не надо много зрения – оно само через руки выходит, а потому мальчик часто сидел под окном и рисовал на бумаге, грея лицо на солнышке, которое пробивалось через рисовые занавески. И вот, он принялся рисовать одну полоску за другой, удивляясь тому, как ровно да без шороха у него выходит: обычно бумага шуршала, а тут кисть ложилась легко, будто на шёлковую ткань. Мальчик увлёкся и до самого утра рисовал, а когда солнце встало, и тигр проснулся, он обнаружил, что он весь полосатый, а мальчик улёгся ему на спину и уснул, обняв обеими руками, перепачканными в чёрной краске. Сначала тигр разозлился: он же не игрушка для ребёнка! Но потом понял, что сам виноват: улёгся на холст мальчика, который теперь был весь разорван и лежал у него под боком. Только живот у него чистым и остался, потому что был прикрыт лапами. Даже морда была полосатой. Раздосадованный, тигр вышел из дома и бросился к пруду, чтобы смыть с себя полоски, да только они успели застыть на свету и, как он ни тёр себя лапами, краска не сходила. «Вот так», - раздражённо думал тигр, «за доброту душевную получаешь этот варварский окрас!». Но тут появился на пруду человек, а так, как тигр уже был на берегу среди ветвей низко клонящихся к земле деревьев, тот его и не заметил, спутав с тенями: полосатый, тигр абсолютно слился с листвой. Зверь нашёл это недурной переменой и юркнул в чащу. Он часто после того возвращался к слепому мальчику, спал у него по ночам, а с утра отправлялся на охоту в свои джунгли. Топот слоновий так и не прекращался, и раздражённый и вспыльчивый нрав тигра не исправился, но зато теперь у дикаря появился друг, и он больше не чувствовал себя одиноким.