Соври, что любишь меня

Стремительно прошла неделя в моем новом и столь непривычном статусе для меня. Я теперь был мужем, хоть это никак не ограничивало мои действия, кроме того, что мне приходилось жить с новоиспеченной женой в доме, который подарили ее родители. До чего мне было неприятно ступать на порог этого помещения, осознавать и стараться принять тот факт, что Мазур купили нам этот дом, все здесь пропитано состоянием этой семьи. Мой отец под властью Ибрагима гордо шагал по лестнице рыночного подъема и устремлялся заработать приличное количество денег, чтобы помогать мне, хотя сейчас его заботит, как купить новый дом и выбраться за границу. Это типичное поведение моего отца; как только в его руки попадает крупная сумма денег он забывает о своих предначертанных планах, они как ненужная вещь отходят на второй план и потом, если направить мысль моего отца в нужное русло, он должен вспомнить о своем сыне. С Роуз я разговаривал последний раз два дня назад, когда мне пришло письмо от Таши, а прислуга положила стопку писем На тумбу в прихожей. Моя жена со своим письмом в руке вручила мне мое и удалилась из комнаты. Мы жили с ней на разных этажах дома, поэтому я видел ее только тогда, когда она выходила из своей комнаты. Разговаривать с ней не было смысла, желания, когда я смотрел на нее, то видел лишь хорошенькую девушку в облачении похитителя наших денег. Конечно, сейчас отец почти вернул Все средства, но это не прощает им поступка, совершенного на самом высоком плане души и нашей семьи. Они затронули статус и личностные качества. Я рано проснулся и думал, что в такое время никого не застану на ногах, но, видимо, я настолько долго жил в бедноте, что забыл от существовании слуг, а они снуют вокруг тебя круглые сутки. Пока никто не тревожил мою персону, думая, что я сладко нежусь в кровати, я взял перо и чистый лист бумаги, чтобы ответить на письмо Наташи. Она снова писала как ей жаль, писала о своем сожалении об этом браке, просила меня выслать фотографию Роуз, но снимка где-то рядом у меня не было, а фотографировать свою жену, чтобы отправить почтой своей возлюбленной было немного странно. Таша клялась, что будет верить до конца в возможность расторжении брака с девушкой, но мы оба где-то глубоко внутри понимали, что наша переписка ни к чему не может привести; мы обвенчались и теперь обречены на жизнь вместе, пока смерть не разлучит нас, по крайней мере, таков устав церковной службы, касающийся подобного заключения брака. Я макнул острие пера в чернила и склонился над бумагой, попутно зажигая свечи спичкой. Мне пока что нужно было поддерживать отношения с Ташей, это хорошо скрашивает мои будни с Роуз, да и меня совсем не грела мысль о том, что наше общение прекратится, тем более я понимал, что мне слишком нравится эта прекрасная голубоглазая леди. «Дорогая Таша, Ты как никто другой знаешь о том, что я чувствую, когда нахожусь с… Роуз. Назвать ее женой просто непостижимо для моего ума, даже рука трясется при написании этого слова. Я не знаю, как мы будем с ней жить, наверное, просто существовать в одном доме, не более. Отвечаю на твой вопрос: у нее есть возлюбленный. Я понял это еще на свадьбе, когда она отлучалась после церемонии, но я не знаю, кто это мог бы быть, по сути мне все равно, как она живет и чем дышит. Ты обещала приехать к нам, посмотреть Лондон. Я думаю, мы сможем принять тебя у нас в доме; комнату для тебя мы легко найдем и приставим к тебе лучших слуг. Я жду твоего ответа. Дмитрий Беликов» Мои письма к мисс Озера никто не читает, никто даже не знает кому я их отправляю, потому что до почтового пункта я отношу их сам. Мы с ней познакомились у нее дома, когда я в прошлом году ездил с матерью давать уроки музыки. Моя мать взяла меня с собой, чтобы я мог посмотреть мир, побывать в других городах, потому что наше положение не позволяло нам разъезжать по миру. Таша наняла мою мать, чтобы она научила ее племянника Кристиана играть на скрипке. С того момента мы и стали переписываться, прерываясь только на то время, пока письма доходят до адресата. Я аккуратным почерком написал отправителя и адрес отправки, а после все в той надежде, что меня никто не остановит, вышел из комнаты и направился вниз по лестнице. - Хорошо, передайте отцу, чтобы ждали нас к обеду, - вежливо проговорила моя жена пришедшей прислуге, когда я вошел в дом. Роуз сделала реверанс и удалилась в сторону общей комнаты, где находился камин. Мне было интересно узнать зачем, как я понял из ее слов, то именно мы с ней должны посетить родителей Розмари. У меня быстро забрали плащ, который снова промок от того, что на улице капал мелкий и противный дождь, и я поспешил пройти в ту же комнату, где сидела моя суженая. Она удобно расположилась в витом кресле, которое по краям было обделано золотом, и читала книгу. Наверняка, это, как всегда, была классика. За эту неделю я узнал, что она увлекается классической литературой не только нашего века, но и прошлых веков, зато читает только английских авторов. Патриотка, значит. - Доброе утро, Розмари, - я сел в такое же кресло, которое располагалось напротив нее, а нас разделял небольшой столик. Она оторвалась от книги и посмотрела на меня недоуменным взглядом, как будто и не ожидала увидеть меня здесь, рядом с ней, а уж тем более, наверняка, разговор со мной тоже не входил в ее планы. – Так куда мы сегодня едем? Я же правильно понял все из слов, которые ты говорила тому слуге? Мой тон был немного вальяжный, как и я сам. Поза, в которой я сейчас восседал пропиталась пафосом и не хватало, пожалуй, только сигары. Нога закинута на ногу, голова вздернута вверх, рука согнута в локте и легонько подпирает подбородок, а глаза сверкают небрежностью и небольшим отвращением. - Доброе утро, Дмитрий, - к Розмари вернулся ее вежливый тон, хотя я видел, как губы ее плотно сжаты, а пальцы чуть крепче сжали книгу. Недовольна. – Мои родители приглашают нас на обед. Мы должны поехать через пару часов. Она снова уставилась в свою книгу и бегала глазами по строчкам, ища где она остановилась читать. У меня еще были вопросы к моей жене, поэтому ждать, пока она закончит столь увлекательное для нее занятия, я не стал. - Там будет кто-то еще? – спросил я в том же небрежном тоне, а избранница, которую мне выбрал отец, посмотрела на меня своими очаровательными карими глазками и открыла рот, но я перебил ее: - Ты снова соберешься отлучиться, а я должен буду прикрывать тебе спину? После этой фразы бровь в привычном жесте вздернулась к верху, а я издал смешок. На свадьбе она здорово заставила меня понервничать, пока бегала напоследок к своему ненаглядному. Я придумал абсолютно бредовую историю о ее болезни и теперь этот случай не забуду никогда. - Твои родители тоже будут там, - я видел, как она еле сдерживается, чтобы не испустить не совсем приличное слово из ее лексикона в мою сторону, но держалась она поистине хорошо. – Не надо мне об этом напоминать. А куда я собираюсь отлучаться или не собираюсь абсолютно не твое дело. После этих слов Мазур, а точнее Беликова, захлопнула книгу и, громко постукивая своими небольшими каблучками на туфлях, удалилась из комнаты, поднимаясь по лестнице. Я же прошел на кухню и попросил Мэри, она служила у нас на кухне, принести мне в комнату чашку чая. Остаток дня до полудня прошел в легкой скуке, я все думал о Наталье, вспоминал, как она писала мне о своей жизни, о том, как мы можем жить с ней вместе, но в письменные мечтания ворвался мой отец и стремительно раздвинул все горы жизни, которые мы с Ташей построили в своих письмах друг другу. Часы показывали двенадцать дня, а родители Роуз приглашали нас к часу, значит, уже было пора ехать, потому что ехать нам приходилось через самый центр и это займет достаточно количество времени. Я быстро надел брюки, рубашку с оборками на груди, накинул жилет и сверху пиджак. За новый костюм я отдал около двадцати фунтов, и сейчас я был доволен тем, что мог позволить себе купить. В карете мы с Розмари ехали в полной тишине, нарушало идиллию только звуки капающего дождя, который иногда сопровождался ударами грома. Я смотрел в небольшое окно кареты и наблюдал за шедшими пешком бедняками – они не могли позволить себе поезду на транспорте, а дела не ждут, нужно работать, поэтому и приходится разгуливать под дождем. Недавно и я был таким, и сейчас, смотря на них, я подумывал о том, что не такой мой брак плохой. У меня есть деньги, которые я могу тратить, свободная жизнь, потому что супруге на меня все равно и к тому же с ней не так плохо выйти в свет – Розмари действительно была красива. Я повернул голову в ее сторону и заметил, что она наблюдает в другое окно и тоже смотрит на прохожих. Ее профиль привлекал к себе внимание, фигура была хороша, только в моих глазах вся красота увядала, и превращалась эта шикарная мадам во врага народа для моей персоны. - Розмари, Дмитрий, проходите скорее, - около накрытого стола нас встретила мать Роуз, Джанин. – Вы быстро добрались. Твои родители, Дмитрий, еще не прибыли. - Ничего, мы подождем, - я прошел за Роуз к столу и сел на другую сторону стола, напротив Розмари. Здесь, как и у нас дома, мы могли не разговаривать друг с другом, от нашего брака зависят лишь деньги, так что, наверняка, теперь отцам все равно, как мы общаемся с женой. Минут через десять входная дверь снова распахнулась, и я услышал голоса своих родителей, но с ними был кто-то еще, тот, кого я никак не мог различить по голосу. Дворецкий проводил прибывших до столовой и моей семье помогли рассесться по местам другие слуги. С родителями приехала Виктория; ее здесь я не ожидал увидеть. Никто из моих сестер не был на свадьбе, а тут Вика решила посетить дом моей жены вместе с родителями. Наверняка, вся семья Беликовых знает о том, что мы возвращаемся после темных времен. - Добрый день, - Джанин снова присела в приветствующем реверансе, ее жест повторила и Роуз, когда встала из-за стола. Я поднялся и пожал отцу руку, а женщин приветствовал кивком головы. Когда две семьи собрались и сели за обеденный стол, Виктория немного поерзала на стуле, а после того, как прислуга положила ей на тарелку оленину, та осмелилась начать разговор с моей женой: - Ты Розмари? – не очень громко спросила Виктория. – Я Виктория. Сестра Дмитрия. - Да, - ответила вторая и поднесла ко рту вилку с мясом. – Мне очень приятно. Я отпил из бокала красное вино, сорт которого я не мог распознать, но по вкусу оно было очень терпким. Надо будет спросить у своего отца позже об этом вине. Моя сестра и Роуз о чем-то разговаривали, а я решил вклинится в разговор родителей, которые сейчас обсуждали нашу власть и рынок. - Ибрагим, ты читал, что вчера писали в газете про выборы? – Александр откинулся на спинку стула и после своих слов попросил подлить ему еще немного вина - Да. Сын нашего короля снова Георг уже назначен преемником. Слышал я еще, что у него дочь тяжело больна, - отец Розмари с интересом заговорил про жизнь нашего правителя Георга II, а мой родитель лишь поддерживал его. - Слухи все это, отец, - я высказал свою точку зрения. Казалось мне, что ничем его дочь не больна и все это лишь брань, которая оттягивает стычку Францией. - Дмитрий, ты не вхож в семью нашего короля и не тебе утверждать, что это лишь выдумки, - Беликов-старший не очень любил, когда опровергали его точку зрения. Вот и сейчас он тоже немного встрепенулся. - Мне кажется, что это, как и новые законы о финансах, просто стремятся наши власти оттянуть ввод войск во Францию, - я сложил вилку с ножом крестом, делая жест, что я закончил прием пищи. - Что еще можешь сказать, Дмитрий? – Ибрагим с интересом посмотрел на меня. Он хотел, чтобы я еще высказал свои мысли по поводу той темы, которая затрагивает наши отношения с Францией. Мой взгляд упал в сторону девушек: теперь к их разговору присоединились и наши с Роуз матери. У них беседа велась более оживленно чем наша, и темы, наверняка, были проще. - Англия не будет никогда вводить свои войска на территорию Франции. Это всего лишь страх. Зачем мы тогда заключали договор с Австрией? – я задал риторический вопрос и тут же сам ответил: - Да просто для защиты от Франции, которая в свою очередь ищет подкрепления в России.* Мы еще немного поговорили о напряженной обстановке между странами, и все время я отстаивал свою точку зрения, потому что отцы разделяли совсем другое мнение. Через час Розмари сообщила, что нам пора ехать, потому что у нее есть еще дела в городе. Я понятия не имел об этих делах, да и знать об этом не хотелось. Ее жизнь меня не касается, она состоит со мной в фиктивном браке, значит, я могу спокойно расслабиться дома и не заботиться о своей супруге. Дождь на улице прекратился и теперь сквозь тучи пробивались лучи тусклого осеннего солнца. Мы с Роуз так же молча отправились домой, только шорох ее платья под пальто рассеивал абсолютную тишину. После полудня на улице стало больше людей, в хорошую погоду огромное количество народу неслось по Уйат-холлу*, а наша карета поехала не как обычно мимо Банкетного Дома, а мы повернули на Скотланд Ярд*. Это была относительно небольшая улица, она вела на Риджент стрит*, а там находилось после обеда все скопление богачей этого города. Но мы не поехали туда, а остались в Ярде и остановились около торговой лавки, где продавались какие-то ракушки. - Меня ждет Василиса, - бросила Розмари мне и открыла дверь кареты, а потом бросила кучеру: - Куда он прикажет, туда и следуйте. Она вышла и направилась мимо торговки с ракушками, обходя еще несколько лавок и остановилась около каменной стены. - Куда Вас отвести прикажите, мистер Беликов? – мужчина, управляющий у нас лошадьми, улыбнулся мне и хотел погнать лошадей, чтобы направить меня в пункт назначения. - Подожди. Мне интересно, что забыла здесь моя жена, - я сейчас заметил, что к Роуз подошел какой-то мужчина и обнял ее, прижимая к себе, а она в то время положила голову ему на грудь. Мне хватило минуты, чтобы узнать этого мужчину. Адриан Ивашков. Ну что, Розмари, задумала попортить честь фамилии? Нет уж, этого я тебе не позволю.