Слишком поздно, ты опоздал...

      Мерзкая погода стояла сейчас на поляне. Холодный, пронизывающий ветер, от которого не спасала даже самая теплая одежда. Темные, серые тучи застелили небо, шел мелкий и противный дождь. Неприятная слякоть под ногами. Все словно было настроено против того, чтобы он пришел к ней.       При виде него все старались уйти прочь, от его имени, которое бросало в дрожь, и тело покрывалось самыми настоящими мурашками. Он совершил непростительное, ради себя этот человек пошел на ужасный, чудовищный поступок, предал свою любимую. Не просто бросил, кинул, выкинул, как ненужную игрушку, а убил, зачасовал. Теперь он жил в Змиулане в гордом одиночестве, не считая нескольких, скучноватых слуг.       Сейчас Фэшиар Драгоций шел к ней, у него наконец-таки хватило мужества прийти. Его фигура облачена в темный плащ, и на голову накинут капюшон, который скрывал лицо, на котором сиял шрам. Он был получен от отца девушки. Нортон Огнев был в ярости, бешенстве, когда увидел свою любимую, красивую зачасованную дочь на траве с распахнутыми глазами, как сейчас вспоминает Драгоций.       Погода была солнечной, на ясном небе виднелась всего лишь пара белоснежных облаков, стоял теплый июльский денек. На поляне, усыпанной разнообразными цветами, лежали девушка с парнем, они дурачились и выглядели счастливыми. – Фэш, хватит! – сказала девушка с неровным дыханием; она пыталась отдышаться после щекотки, но всё никак не получалось. – Нет, я тебя не отпущу! – произнес парень с улыбкой на лице. Его голубые глаза светились счастьем, и темные, слегка кудрявые волосы были взъерошены. Но... вдруг что-то изменилось во взгляде юноши, словно что-то щёлкнуло в нём, и он встал с зелёного ковра, поспешно приглаживая локоны. – Василиса, нам... нам надо поговорить. – Фэш, что с тобой? – слегка опешила девушка, но потом поднялась, отряхивая свою юбку. Синие очи выражали тревогу, рыжие волосы, собранные в «узел» зеленой лентой, отливали на солнце медным оттенком. Белая блуза на пару пуговиц была расстегнута, и Василиса начала застегивать ее своими тонкими пальцами. – Астрагор, он... он дал мне не просто задание, а выбор... не на жизнь, а на смерть. Либо я, либо ты. – Девушка постаралась остановить поток его слов, но он показал ей, чтобы она не перебивала. – Я выбрал тебя, прости, – резко сказал Фэшиар Драгоций, мысленно произнес свое часовое имя, достал стрелу и прошептал: – Келисав.       Глаза Драгоция были полностью черными, словно в нем поселился демон. Парень провел восьмиконечную звезду, и это означало, что Василиса Огнева ушла навсегда, покинула этот мир, и никто и никогда не расчасует ее. Ее очи были широко распахнуты и устремлены в небо, а пухлые, алые губы слегка приоткрыты, как будто девушка собиралась что-то сказать, но не успела, она опоздала.       Фэшиар потерял счет времени, он просто стоял и наблюдал за безжизненным телом. Вскоре начал покрапывать дождь, и небо затянулось свинцовыми серыми тучами. – Не-е-ет! Василиса! – послышалось откуда из стороны, Драгоций повернулся и увидел, что это Нортон, Нортон Огнев, отец девушки, которая лежала и не двигалась. Голос отца был наполнен болью.       Мужчина прижал голову своей любимой дочери, стараясь расчасовать её, воскресить, он шептал, как спятивший: – Василиса, очнись, прошу... доченька, – по его щеке скатилась одинокая слеза, которой никто уже не видел более десяти лет, а то и дольше. Его сердце было разбито, его дочь, единственная радость в его жизни, умерла. – Ты... ты! – произнес обезумевшим голосом Огнев, указывая рукой в грудь парня. – Ты за это заплатишь!       И с того события у Фэшиара Драгоция остался шрам на всё лицо, и это заставляло его носить черный капюшон, который скрывал его лик.       Её похоронили по остальскому обычаю, на том месте, где она и провела последние минуты своей короткой жизни. Только поляна уже не была усыпана цветами и покрыта ярко-зелёной шелковистой травушкой, теперь луг покрыт пожухлой, высветившей травой.       Он дошел до камня, который стоял посреди луга, на нем было написано "Василиса Огнева 2000 - 2017, любимая дочь, внучка и ученица, надежная подруга". Около надгробного камня лежали васильки, её самые любимые цветы. Она их обожала с самого детства.       Драгоций присел на колени и скинул капюшон. Его можно было бы назвать красавцем, если бы не рубец, который остался от шрама на всё лицо. Плечи Фэшиара начали содрогаться, и вскоре из уст юноши вырвался нечеловеческий крик, словно дикий зверь издает эти звуки. – Прости, прости... – начал шептать Фэшиар Драгоций, словно находился в бреду. – Я не хотел, честно, это ошибка! Мне было страшно умирать, он сказал, что либо я, либо ты. Трус, трус, я настоящий трус! Боюсь посмотреть правде в глаза! Я знаю, что осознал слишком поздно свой чудовищный поступок и не надеюсь на прощенье, но все эти годы я боялся прийти к тебе и увидеть кого-нибудь из близких, которые, смотря на твою фотографию, проливают град слез и спрашивают, за что жизнь сыграла с тобой такую злую шутку. Все эти годы меня избегали, я находился в небольшом обществе слуг, я слишком поздно пришел покаяться в своих грехах и попросить прощенье... Но я буду надеяться, что ты смотришь сейчас на меня и постараешься хоть как-то простить меня.       Парень вдруг почувствовал нежное и холодное прикосновение на своем плече. Он обернулся, но никого поблизости не было. – Ф-э-эш, – послышался шорох опавших листьев. – Я тебя прощ-щ-щаю.