***
Когда кипящая от негодования рыжеволосая отправилась спать, Ишшин предложил прогуляться до Урахары. — И что ты об этом думаешь? — спросил отец Ичиго, когда они достаточно далеко удалились от клиники Куросаки. — Темнят они что-то, — сплюнул сквозь зубы Кенпачи. — Ты в курсе, что они за её каждым шагом следят? — Ичи и сама это понимает, думаю, — вздохнул Ишшин. Дико хотелось закурить, но мужчина держался. А ещё хотелось набить морду Ямамото и всему Совету за их интриги в отношении его дочери. Родись Ичиго парнем было бы намного легче, но она была девушкой и это значило что многие захотят претендовать на её руку и сердце. Брюнет даже не сомневался что та же проблема и у Бьякуи. — У неё назревают крупные проблемы. — Кенпачи словно прочёл его мысли, — Скоро добрая половина Сейретея начнёт за ней бегать. Думаю, меня сюда отчасти и из-за этого старик направил. Ухажёров отпугивать. — И как минимум четверть из этой толпы будет связана с Советом, — тоскливо вздохнул Ишшин. — Черви, — выплюнул презрительно Кенпачи. — Она же их одной только реяцу задушит! Ей больше подойдёт кто-то из лейтенантов или даже скорее, из капитанов. Что ни говори, а она для любого лакомый кусок. Ишшин же чуть не врезался в фонарный столб от пришедшей внезапно в голову мысли. — Ты! — выпалил бывший капитан, глядя на спутника. — Что я? — удивился Кенпачи, даже остановившись. — Ты будешь идеальным кандидатом для моей дочери! — Захрена? И ты подумал о её мнении? — фыркнул Кенпачи. — Она моим мнением не поинтересовалась, когда стала шинигами и бегала в тихушку к Урахаре. — Ухмыльнулся Куросаки. — Да и ты предпочёл бы видеть рядом с ней какого-нибудь, как ты выразился, «червя»? — Умный ты, Шиба, сил нет! — оскалился капитан, — Да, нравится мне твоя дочь, да и Ячиру в ней души не чает. — Вот! Ещё одна причина для тебя быть её мужем. Девочке нужна мать! — Пфф! Надо подумать! — Кенпачи развернулся и продолжил идти дальше, — И понаблюдать. Может, Ичиго воспринимает меня, как друга. — Подумай, подумай! — Хмыкнул ему в спину Ишшин и последовал за коллегой.Пролог.
14 августа 2015 г. в 19:19
— Но так нельзя! — взвился голос рыжеволосой фурии всея Сейрейтея, заставив некоторых капитанов поморщится.
С момента бегства Айзена с поля боя прошла неделя и доведённая до ручки бездействием Готея Куросаки, в сопровождении отца, заявилась в Сейретей чтобы разъяснить обстановку.
— Куросаки Ичиго! — грозно провозгласил со-тайчо. — Это решение Совета Сорока Шести! Все военные действия приостанавливаются на неопределённый срок!
— Хорошо, — ещё пару минут поиграв желваками, Ичиго сдалась.
— Кроме того, в усиление защиты Каракуры было решено отправить Зараки Кенпачи. Он будет твоим учителем.
— Что? — ошалевшим взглядом девушка посмотрела на капитана одиннадцатого.
— Думаешь мне самому это понравилось? — хмыкнул Сильнейший, а затем спросил, — А Ячиру можно с собой взять?
Ямамото лишь кивнул.
— А вопрос можно? — спросила девушка, хмуро глядя на главу Готея.
— Задавай, — приоткрыл один глаз старичок.
— Чему он будет меня учить?
Капитаны затаили дыхание, а главнокомандующий открыл второй глаз.
— Драться! — ответил он. — К тому же мы подозреваем, что Айзен может появиться в Мире Живых.
— А с какой целью? — внезапно хором спросили Кенпачи и Ишшин и сами удивленно переглянулись.
— Мы пока не знаем, но пока восстанавливается Сейретей, Кенпачи будет находиться в Мире Живых.
— Надоело, что я вам стены постоянно рушу? — Оскалился Сильнейший. — Так бы и сказали сразу! Давно отпуск хотел взять! Как долго хоть мне там болтаться-то?
— Пока не будем уверены что угрозы Миру живых не будет, — ответил Ямамото, под неожиданно единодушные скептические хмыки представителей семейства Куросаки.
— «Чем дольше, тем лучше», — снова перевёл для себя Кенпачи и перевёл взгляд на Ишшина. — Что скажешь, Шиба? Найдётся свободное койко-место для нас с Ячиру?
— Шиба?! — аж подпрыгнула временная шинигами и полным возмущения взглядом поглядела на родителя.
Мужчина почти испуганно сглотнул и кивнул бывшему коллеге по званию.
— Найдём.
— Тогда, если ни у кого нет вопросов, можем расходиться. — Ямамото снова прикрыл глаза, становясь добродушным дедушкой, и ударил тростью в пол.