Одержимость

      «С каких пор… Ответь себе, с каких пор ты стал замечать за собой дрожь в коленях, потеющие ладони, а, Дайки?» - раз за разом Аомине задается подобными вопросами, ловя себя на мыслях о том, что стал излишне растерян в последнее время, будто совершенно выбит из колеи. Стал сомневаться в своих силах, стал искать ответы на совершенно бессмысленные и глупые вопросы. «Наверное, неделю или две назад. Может, месяц. Нет. Всё началось с того самого матча. Верно».       Он, сам Аомине Дайки, звезда межрегионального уровня, стал напоминать себе беспомощную и бесполезную тряпку… из-за проигрыша? Из-за своей неготовности к этому проигрышу? Или всё же из-за одержимости человеком, победившим баскетбольного короля Тоо?       «Тсс…» - Дайки прикусывает губу до крови, тихо шипя в ответ собственным мыслям, тщетно пытаясь перебить и заглушить их, встряхивает головой, заставляя себя вспомнить обложки последних десяти порножурналов, которые попадали в его руки.       «С каких пор?»       Удовлетворение интереса и потребности в близости с этим парнем должны были если не заглушить, то ослабить это давящее, граничащее с паранойей маниакальное желание завладеть Тайгой Кагами. Заполучить этот дикий взгляд снова, с которым он встречался лишь единожды в своей жизни – на том самом матче, когда Аомине впервые проиграл. Дважды проиграл – и команде Сэйрин, и самому себе, впустив Кагами в свой разум, не в силах больше думать ни о чем и ни о ком другом.       Но сколько бы раз ни пытался Аомине прогнать сэйриновца прочь из собственных мыслей, лишь всё больше запутывался в себе, всё чаще думал о нём. И черт знает, в какой момент Дайки осознал ни что иное, как одержимость Тайгой, его взглядом, его голосом и даже запахом его кожи. Черт знает, сколькими девушками он пытался просто заменить его. Обмануть самого себя. Черт знает, сколько раз он разбивал в кровь костяшки пальцев, вымещая в стену злость за собственное бессилие.       «Будь ты проклят, Бакагами!»       Удовлетворение. Этого он ждал, потребовав от Тайги одну совместную ночь в качестве цены за проигрыш в стритбольной дуэли. Интерес иссякнет, и всё будет как раньше. Идеальный план, как думал он тогда.       Жесткие, напряженные губы по-прежнему обжигают его собственные неумелыми поцелуями. Сердцебиение учащается настолько, что темнеет в глазах, и опьяняющий жар бледной, повлажневшей от волнения кожи заставляет задохнуться от срывающего крышу, непредсказуемым импульсом накатывающего возбуждения. Аомине резко распахивает глаза, тыльной стороной ладони вытирая со лба холодный пот. Снова ощущает это невыносимое напряжение, сворачивающее его нутро в тугой узел и подкатывающее к горлу едким комом. «Трахнуть, чтобы избавиться от влечения? Какой же ты придурок, Дайки, какой же ты придурок…» - он и сам не заметил, как мысли о Кагами пропитали разум насквозь, пронзили изнутри и въелись даже в сны, совершенно обезоруживая и делая слабым, жалким даже в его собственных глазах.       «Я ушел от него дважды. Поздно о чем-либо жалеть»

***

      Длинные и чувственные, грубоватые от тренировок с жестким мячом пальцы скользят по запястьям, очерчивая бледные узоры на смуглой коже. Я снова ощущаю эти поцелуи, от которых так неуклонно пытался отказаться. Я мог бы заплакать, если бы не был собой. Ты становишься моей паранойей, Кагами. «Встретимся ли мы снова на баскетбольном поле? Увижу ли я снова дикого тигра и найду ли в себе силы улыбнуться ему?» Глубоко вдыхаю и шепчу что-то в твой адрес, что ты никогда не услышишь, прежде чем открываю глаза, окончательно прогоняя негу дремоты. Ты уже часть меня, и я никуда не смогу деться от этого. Я люблю тебя, Кагами. Мой вечный соперник, и моя вечная одержимость.