Лишь бы не ты

Удар, еще удар… маленький резиновый мяч с неотвратимым упорством возвращается в кидающую его руку. Шерлок сидит на полу, прислонив ссутуленную спину к столу. Горько, как же внезапно горько. Джон ушел, зло захлопнув за собой дверь. Милый Джон… наивный и сочувствующий всему миру. «Неравнодушие это не преимущество», - сказал как-то Майкрофт в той, другой жизни, когда все еще не было предрешено, и Шерлок не знал, что ему предстоит. Он был неправ, Майкрофт. Это преимущество, и еще какое. Все шло по плану. Звонок, извещавший о ранении миссис Хадсон, прозвенел строго по расписанию. Будь Джон равнодушен, он не ушел бы сейчас и навлек бы на себя смертельную опасность. Но Ватсон не был таким: скорбно сжав губы, назвав детектива "бездушной машиной", он не задумываясь устремился на зов сердца. Горько, но необходимо. Игра началась, шестеренки заработали, и остановить этот дьявольский механизм было не под силу даже гению Холмса, оставалось только плыть по течению и постараться не дать акуле себя сожрать. Он был готов, он знал, на что и за кого идет. В голове, оттесняя все другие мысли - важные, полезные, умные - крутились строчки из услышанной когда-то песни, обычно на такие вещи Шерлок внимания не обращал, не вслушивался, отсекал всю эту лишнюю, никчемную информацию, но эти слова каким-то невероятным образом просочилась в чертоги и притаились где-то в глубине, словно ожидая именно этого случая. И вот теперь, методично ловя маленький резиновый мяч, стук которого вдруг вылился в ритм той самой песни, Шерлок чуть слышно прошептал: «Ночь. Дождь. Дым от сигареты. Вдаль уводят следы. Ухожу гулять со смертью Я, но лишь бы не ты».*