Руки

Больно… Нет, у меня ничего не болит, в физическом плане меня ничто не беспокоит, но все равно безумно больно. Настолько, что хочется спрятаться, забиться в темный угол и закрыть уши. Я не хочу слышать этих изматывающих сердце звуков. Еле различимые, сбивающие с толку вздохи и стоны, ставшие за последний месяц неотъемлемой частью моей жизни. Больно… потому что ему больно. Его руки беспрерывно теребят телефон, он рассматривает экран, иногда щурится и бубнит что-то под нос. Вздрагивает, когда прибор начинает неожиданно протяжно звонить и отчаянно вибрировать. Чонун садится напротив меня с отекшими слезящимися глазами, взгляд расфокусирован, и я почти на 100 процентов уверен, что он не слышит ничего из того, что ему говорит по телефону Итук-хен. Он что-то мямлит в ответ и даже улыбается, через силу растягивает губы в жалком подобии улыбки, но она не может скрыть затаившееся глубоко внутри царапающее чувство безнадежности. Очередной день Йесон мучается головной болью. Он говорит, что привык засыпать и просыпаться с чувством постоянной пульсации в висках. Говорит, что это просто боль, и она никак и ни с чем не связана - он абсолютно здоров. Таблетки не помогают, скорее всего у него выработалось на них привыкание. Такое случается от частого применения медикаментов, компоненты лекарств просто перестают действовать - нужно или переходить на другие, более сильные, или отличающиеся по составу. Йе вытряхивает передо мной свою аптечку. Страшно. На самом деле очень страшно… Огромное количество упаковок разных цветов, с непонятными названиями. "Нужно уговорить его сходить к врачу", - проносится в голове, а вдогонку: "Когда? У нас нет ни одного свободного дня!" - Хен, тебе нужно просто как следует отдохнуть, - пытаюсь подбодрить его, а он смотрит на меня таким отрешенным взглядом, будто только заметил, что все это время я находился рядом. - Да все нормально, бывает, - медленно проговаривает каждое слово, еле шевеля губами. И я, кажется, знаю почему - любое резкое движение гулко отдается в голове, будто ударили в колокол, вибрации растекаются по черепной коробке, спотыкаясь о нервные окончания внутри и пробуждая новые болезненные ощущения. Нужно постараться заснуть, потому что завтра грядет слишком напряженный день. Я ворочаюсь, пытаясь привыкнуть к новому, третьему по счету гостиничному номеру, в третьем по счету городе где-то в Японии, но не могу. Чонун до сих пор не лег, ходит из стороны в сторону в соседней комнате. Я слышу, чувствую, как снова и снова замирают его шаги, под тяжестью тела прогибается кровать, но через несколько минут "хождение по мукам" начинается по новой. Представляю, как он переминается с ноги на ногу, ищет, чем бы себя занять, пытается абстрагироваться, забыть о том, что у него есть голова и, наконец, вздохнуть, но боль не отступает. Она изматывает и не дает ему ни минуты покоя. Несколько легких ударов костяшками пальцев в дверь. - Хен, можно к тебе? - он не отвечает, но меня это не останавливает, я тяну дверь на себя и молюсь, чтобы петли были смазаны и не причинили лишней боли своим противным визгом. Чонун в ванной комнате, стоит перед раковиной и умывается, затем с каким-то остервенением достает из сумки зубную щетку, взгляд замирает, я вижу как мелко подрагивают его руки. Он никак не может выдавить пасту, тюбик выскальзывает из рук и падает на пол. По полу расползается голубая полоска с мятным запахом. Он наклоняется, чтобы поднять тюбик, но судорожно хватается за ободок раковины и оседает на пол. Только сейчас я замечаю его лицо. Волосы под искусственным освещением переливаются от рыжего до темно-медового, на фоне бледного лица они вообще кажутся нереально красными. Изможденное лицо – даю себе с десяток оплеух за то, что когда-то смел подшучивать над ним и откровенно стебаться. Тонкие узоры лопнувших капилляров расползаются змейками по щекам, огибая и вычерчивая линии вокруг глаз, заползают на лоб. - Чонун-а, что с тобой? - подлетаю к нему, не понимая, что произошло и чем могу помочь. - Выдави зубную пасту, у меня руки трясутся, - хрипло, еле слышно, до дрожи во всем теле, шепчет он. - И перестань пялиться! Меня вырвало - капилляры лопнули, обычное дело, замажут… - Хен, давай пойдем к врачу, это ведь ненормально. Сколько можно терпеть? – меня накрывает тяжелой волной отчаяния. Слова слетают с губ, ударяясь о пронзительно-болезненный, но по-прежнему прожигающий взгляд. - Не хочу! Первый скажет - мигрень, второй - внутричерепное давление, третий - просто давление, а четвертый еще какую-нибудь фигню выдумает, не хочу! - он пальцами указывает мне, что все еще ждет, когда же я вручу ему зубную щетку. Ведет себя, как ребенок, хочется отшлепать его, одеть, обуть и потащить на прием к врачу. Скорее всего просто боится, вдруг ему сделают укол? Может, он на самом деле боится иголок? Помогаю ему подняться на ноги и отхожу в сторону, жду, когда он закончит с вечерним умыванием, и я уложу его спать. Кто тут хен, вообще непонятно… Укрываю Чонуна одеялом и приглушаю свет, но уходить совсем не хочется. А если с ним что-нибудь случится? Если он не сможет позвать на помощь? Нет, я должен хотя бы дождаться, когда он уснет. Как только услышу легкое посапывание и размеренное дыхание, сразу же уйду. Присаживаюсь на кровать, рука сама тянется к его лицу, провожу по лбу, капельки холодного пота моментально впиваются в мои пальцы, а он устало закрывает глаза, веки подрагивают, первая слезинка, задержавшись на реснице, срывается и прокладывает себе путь от уголка глаза, вниз по виску к волосам. Отдергиваю руку - слишком неожиданно. Я не усну, если ему не станет лучше… Что делать? Как помочь? Перебираю в голове миллионы вариантов, но ничего путного на ум не приходит. Минута, вторая, время словно застыло, делаю глубокий вдох и произношу: - Йе, ты знаешь, что у меня волшебные руки? Я хотел было скрыть это от тебя, но думаю, не имеет смысла. Можешь не открывать глаза, я тебе наглядно продемонстрирую! - я вытягиваю его руку из под одеяла и накрываю своей ладонью. Тепло – единственное, что сейчас выдает мой мозг. Приятное, новое, но в то же время настолько знакомое, будто всю жизнь держал Чонуна за руку. Он вяло улыбается и шепчет: - Ты странный, Кю-а! - Ого! Услышать подобное от человека, прослывшего на весь мир СТРАННЫМ, очень лестно! – еле сдерживаю притаившуюся улыбку и продолжаю экстрасенсорную атаку хена. - Я обладаю паранормальными способностями, на самом деле! – рукой скольжу по его лбу, нащупываю висок - он бешено бьется под моими пальцами, пульсация настолько осязаема, что мне хочется ногтями выцарапать артерии и выкинуть их подальше. Только бы ему не было больно… Он что-то тихо напевает, я совсем не различаю, может, Йе так успокаивается… Нагло разглядываю его, буквально въедаюсь взглядом в каждую черточку лица, отчетливо различаю маленькие морщинки в уголках глаз. Чем я занят вообще, а?! "Перестань пялиться", - уговариваю сам себя, но это так трудно. Хен слишком притягателен, в любом смысле этого слова… Он всегда был таким – невозможно не заметить, невозможно отвести глаза. Надеюсь, он никогда не узнает, как я однажды поедал его глазами в гостиничном номере перед очередным тяжелым трудовым днем. Вырвавшись из цепкого плена раздумий, замечаю, как расслаблены мышцы его лица, выражение стало безмятежным, мне даже кажется, что Йесон чему-то ухмыляется во сне. - Заснул… - облегченно выдыхаю и убираю руку, хотя она всячески сопротивляется расставанию с Чонуном. Пальцы покалывает от ужасного чувства "потери"…