Кораблики

Меня назвали «Глаубштерн» – «Верная звезда»… Чья «Звезда»?! Известно, чья! Вернера фок Бермессера – этого… этого адмирала… Слов нет. «Весенняя птица» обязательно ввернула бы пару крепких выражений. В этом деле она с Отто Бюнцем были мастерами. На флоте всегда виртуозно ругались, но «Птичка» всех переплюнула. Только «Святой Эберхард» и мог ее урезонить. Ах, «Эбби», не повезло тебе познакомиться с кэцхен, а потом с мелью. Братишка любил рассказывать о дальних морях и молча сочувствовал мне, когда все наперебой обсуждали очередную глупость Вернера. Да, корабли тоже сплетничают. Нужно же себя чем-то занять, когда стоишь на приколе или в доке на ремонте. «Ноордкроне», надо отдать должное, не позволяла себе обсуждать Бермессера. Она вообще была немногословна. Но когда приветствовали моего "адмирала", сестра зло улыбалась. Ведь мы обе прекрасно знали, кто на самом деле настоящий адмирал! Моим братьям и сестрам везло. Как я им завидовала! Они доставались достойным людям, настоящим морякам, а я… И только я досталась негодяям! Гордость киршенбаумской верфи… А теперь её позор! Казалось, что большего стыда, чем, когда Бермессер начал рядить меня под «Императрикс», а потом сдался Бешеному, уже не будет. Как я ошибалась! Удрать, не принять бой, бросить своих! Даже буря не догнала! Меня не догнала, а вот «Пламень небесный»… «Огонёк» не выбрался. Все остались под Хексбергом! Все! Почему я не с вами?! Не судьба. Бермессера чествовали, как героя. Оставшиеся в Метхенберг корабли молчаливо осуждали меня, а после возвращения Кальдмеера – ненавидели и презирали. Уж лучше на рифы! Теперь меня гонят кэцхен, у меня нет команды, реи украшены висельниками. Почему-то, кажется, что, увидев такое зрелище, «Птичка» бы присвистнула и расхохоталась, «Огонёк» многозначительно хмыкнул, «Эбби» осуждающе вздохнул, а «Ноордкроне» сказала бы: «Хорошо выглядишь, сестренка. Может, тебе еще повезет.» А я бы ответила: «Повезет, сестренка, обязательно повезет.» Стать кораблем-призраком – не самое худшее. Я знаю, поверьте.