В багровом цвете

Сквозь проломленную крышу старой заброшенной церкви, расположенной на нижнем секторе Мидгара, беспрепятственно проникали яркие дневные лучи, молитвенных скамеек. Солнечный свет, проходя сквозь отверстие, косо, словно озаряя собой ветхое помещение с его скрипучим полом и сбитыми рядами некий прожектор, падал на зеленеющий островок распустившихся цветов в глубине храма там, где пол был не прикрыт досками. Склонившись над этим небольшим кусочком рая, юная девушка, Айрис, молчаливо трудилась, отдавая хрупким растениям большую часть своей заботы и внимания. Она с лёгким намёком на усталость вздохнула. До её ушей донеслось еле слышимое звучание — по крыше одиноко и обрывисто, а затем всё с большей силой забарабанили капли дождя. Они также проникли внутрь здания, но небо по-прежнему было чисто, и солнце не переставало ярко искрить. Айрис с лёгким недоумением в звучании голоса выпрямилась, встав в полный рост. Взор её добрых глаз устремился далеко ввысь к небу — к тому, что когда-то вызывало у неё страх своей бескрайностью и поглощающей глубиной. Ладони сплелись воедино и с выражением некой мольбы прижались к груди. Девушка склонила голову и прикрыла глаза, с сокрушённым выражением на лице прижимаясь кончиком подбородка к соединённым пальцам. Она, словно воплощение ангела, принося немую молитву, стояла в окружении потока спускающегося золотистого света, а в воздухе висел мелодичный звон переливающихся капель влаги. Но внезапно Айрис с выраженным беспокойством резко подняла голову, словно почувствовав, что где-то случилось нечто ужасное…

***

Глубоко-синие, словно просторы океана, глаза солдата неотрывно устремлялись ввысь. С небес, затянутых беспросветным слоем угрюмых облаков, на землю проливался нескончаемый пронизывающий ливень. Холодные капли падали на невозмутимо застывшие черты лица Зака, размывая прилипшую к коже грязь и алые растекающиеся струйки крови. Он распластался на голой земле, которая, пропитавшись влагой, размякла, превращаясь в кисель из грязи. Через продырявленную пулями жилетку было еле заметно, как прерывисто вздымается грудь бойца, а его ладонь, облачённая в кожаную перчатку, всё по-прежнему держала меч. Образовавшиеся под солдатом лужи окрасились в алый цвет и медленно струились по почве, а вдали сквозь серую стену дождя виднелись очертания города, до которого уже было рукой подать. Чуть-чуть не успели… Из-за вздымающихся скал, среди которых то тут, то там виднелись следы бойни, с надрывным постаныванием выполз светловолосый юноша. С огромным усилием Клауд сумел подползти к неподвижно лежащему товарищу. Тот всё так же неотрывно устремлял взор в бескрайний серый небосвод, время от времени еле заметно содрогался от ощущения боли в изрешечённом теле и, чуть приоткрыв линию рта, томно дышал. — Зак… — растерянно пролепетал Страйф, склонившись над другом. Солдат первого класса, пребывая ещё несколько мгновений в состоянии заторможенности, с силой стиснул зубы, содрогнувшись от накатившей волны болезненных ощущений, и, издав сдавленный вздох, расслабился, облегчённо выдохнув. Зак чуть приподнял голову и, приободрившись, обрывисто заговорил: — Моя роль… до сего момента… — его слова звучали довольно чётко и воодушевляюще. — Твоя роль? — с чувством недоумения членораздельно повторил Клауд, чей взгляд — растерянный и сбитый — был словно обращён в никуда. — Верно, — выдавив улыбку, подтвердил Зак. — Ты… — Что я? — вторил Страйф. Левая рука солдата оторвалась от земли и, шатаясь на весу, потянулась к товарищу. Обхватив Клауда за шею, он потянул его на себя. — Живой, — на одном вздохе выдавил Фэйр, рывком прижимая друга к простреленной груди. Стоя на коленях и опираясь руками о почву, тем самым удерживая равновесие, светловолосый юноша чувствовал, как к его щеке прижимается холодная промокшая ткань жилетки униформы, а со стороны до слуха доносились раздробленные части предложения. — Ты… Доказательство того, что я жил. Ладонь, придерживающая затылок Клауда, прошлась по его светлым, находящимся в беспорядке волосам и, ослабев, соскользнула вниз, вновь соприкоснувшись с мокрой поверхностью. Страйф медленно выпрямился. На его лице и прядях волос остались алые следы от контакта с раненым. Глаза выражали смятение. Зак слегка потянул уголки губ вверх, зафиксировав это выражение. Он повернул голову в сторону, и его взгляд упал на меч, рукоять которого лежала в его ладони. — Моя честь и мои мечты, — с некой возвышенностью заговорил солдат, приподнимая оружие еле заметно подрагивающей рукой и протягивая его находящемуся в замешательстве товарищу. — Теперь они твои. Клауд неуверенно потянулся к протянутому ему предмету и ухватился за рукоять. Зак расслабил хватку и отпихнул меч в его сторону. — Я доказательство твоей жизни? — тихо прошептал Клауд после небольшого затишья. Под барабанный марш льющихся с неба капель дождя Зак медленно закрыл глаза и столь же незаметно, как и неустанно мчащееся время, затих, погружаясь в вечный сон. Несколько мгновений Клауд ничего не предпринимал — он замер, лишившись чувствительности. Когда же к нему вернулась способность к движению, он ощутил, как к горлу подступил давящий колючий ком, а сознание содрогнулось от ужаса и необратимости того, что произошло. Его дыхание перехватило, и юноша, подняв лицо к небу, зашёлся прерывистыми всхлипами. В следующее мгновение близлежащее пространство залил нечеловеческий крик. Обречённый взор голубых глаз устремился вверх. Этот взгляд — столь ошеломлённый — выражал безмолвную мольбу, вопрос: «Как так? Почему?». В памяти всплыли картины воспоминаний из дней прошлого. Зак… Невозможно описать эти чувства… Это немыслимо… Из головы не хотели уходить те слова: «Клауд, мы ведь друзья?» Яркий солнечный свет пробил серую пелену облаков, и следы бушующей непогоды стали отступать. «Обними свои мечты, — знакомый голос прозвенел столь отчётливо, словно слова действительно звучали у него над головой. — Если хочешь стать героем, ты должен крепко держаться за свою мечту.» — Спасибо, — с чувством благодарности прошептал Клауд, чей взор был обращён к спокойным чертам Зака. — Я не забуду. Страйф, удерживая меч в руках, поднялся с земли. Выражение его лица характеризовало скорбь. — Добрых снов, — произнёс светловолосый юноша, выражая в своих чертах траур по потере. — Зак… Он развернулся и, с трудом переставляя ноги, медленно поплёлся прочь, волоча за собой остриё отданного ему меча. Угрюмый заслон облаков стал отступать, открывая взору глубокий голубой тон небес, с которого сквозь золотые проблески лучей солнца стал спускаться расплывающийся силуэт, наделённый белоснежными крыльями. «Однажды одна девочка сказала мне, что открытое небо напугало её… — мысли Зака звучали столь привычно. Закрытые глаза широко распахнулись. — Но я думаю… это чувство переполняет тебя свободой!» «Те крылья… — на приветливом чистом лице солдата отобразилась милая улыбка, и он, объятый потоком спускающихся белоснежных перьев, потянулся к небесам. — Дай их и мне…» Привстав навстречу, Зак принял тянущуюся к нему руку и взмыл ввысь, поднимаясь к ослепительному источнику света. По его телу растеклось тёплое успокаивающее чувство. «Потому что… — произнёс он, с умиротворённым выражение лица, запрокидывая голову. — Ощущать их приятно… Этот меч будет вечно хранить память… Если увидишь Айрис, передавай ей привет от меня… Эй, как думаешь… я стал героем?»