Бутылка ликера

1. Часть. Басс

Сырое подвальное помещение, при каждом вдохе в легких оседает удушливый запах гнили. Единственная полоска света, падающего свозь зарешеченное окно под потолком, не способна рассеять годами царящий в его тюрьме мрак. Басс не может с уверенностью ответить себе, когда именно совершил ту роковую ошибку, что привела сюда. Возможно, это произошло, когда он решил согласиться с безумным планом Мэтисон. Возможно, когда захотел вернуть Майлса. Но скорее всего, это началось еще в детстве. Одна единственная клятва, которой он следовал в жизни. Интересно, понимают ли те, кто удерживает его здесь, кому они служат и чьим принципам слепо следуют? Скорее всего, нет. Это уже не люди. Люди не развлекаются за счет своих пленников. Хотя кого он обманывает? Будучи военным, Себастьян отлично знает, что звери встречаются во все времена. Еще до отключения находились солдаты, что развлекались в захваченных городах, что разъезжали по улицам и стреляли во все стороны, не особо волнуясь, что могут пострадать невинные, мирные люди. О том, что такие делали с военнопленными, вообще страшно думать. И это при том, что раньше существовали законы, запрещающие зверствовать. Сейчас законов нет. И осталось лишь две стороны: одна хочет возродить Соединенные Штаты, а вторая – всеми силами этому противится, отлично понимая, что это может нарушить хрупкий, но установившийся порядок. Ах да, есть еще третья сторона: те, кому всегда, во все времена, было все равно. Это, так называемые, мирные жители, страдающие больше всех. Не готовые сражаться, они мечтают лишь о спокойной жизни. Слабые, может быть, неуклюжие попытки проанализировать ситуацию – единственное спасение от тяжелых мыслей о тех, кто остался снаружи, лекарство от бьющего в голове набата: «Только не сойти с ума». У Себастьяна достаточно примеров того, как эти чертовы стены медленно убивают: парень из соседней камеры, который посреди ночи распевает гимны патриотов, или мальчишка, задушивший себя цепью, на которую его посадили только за то, что попросил дать воды. Себастьян был бы рад отключить мозг и просто существовать, раствориться в апатии, чтобы никто не смог бросить канат и вытащить на берег, но нельзя. Ему нельзя ломаться, потому что там, за стенами, находятся его друзья. Те, ради кого, стоит ежеминутно собирать себя по кирпичикам. В проржавевшей замочной скважине со скрипом поворачивается ключ, и Себастьян прищурившись, смотрит на окошко под потолком. На небе безучастно сияет, как прибитый блин, луна. Третья полная луна с того момента, как он очнулся в этом месте, с трудом понимая, как оказался в этой западне. *** – Я не знаю, что делать! Перед ним сидит женщина, которую он много лет называл «Снежной королевой». Рейчел. Она никогда не теряет силы воли, никогда не позволяет себе быть слабой. Во всяком случае, перед Монро. Хотя нет. Она плакала один раз: после памятной ночи в Филадельфии, но это были слезы злости на себя, сейчас, же в ее взгляде - беспомощность. Рейчел боится и действительно не знает, что делать. Будь здесь Майлс, она побежала бы к нему, рассказала все, а в ответ получила бы обещание разобраться. Будь здесь Майлс, он бы придумал безумный план, и Монро, конечно, сначала возмущался, а после – помог. И вместе они бы нашли выход из любой ситуации. Но Майлса здесь нет. Басс сам проводил лучшего друга до гор, где их пути разошлись. Майлс вместе с Аароном и Коннором отправился Мексику, чтобы найти детали, необходимые для уничтожения нанитов. Сам же Монро вернулся в лагерь, лелея слабую надежду, что, наконец, впервые за пару сумасшедших месяцев сможет спокойно поесть и выспаться, как полагается нормальному человеку. Минимум восемь часов. И вот сейчас он, вместо того, чтобы осуществлять свои мечты, сидит рядом с Рейчел Мэтисон и успокаивает её. *** – Монро. На выход! Эта фраза лишь для проформы: эти суки никогда не ждут, что он встанет. Им доставляет невероятное удовольствие, когда бывший генерал, которого все боялись, корчится под ударами тяжелых армейских ботинок и захлебывается собственной кровью. Единственное, что их останавливает от убийства – его молчание. Пока Себастьян не отвечает на интересующие вопросы – он ценой трещин на ребрах и багровых синяков покупает себе жизнь. Боль проходит по телу почти электрическим разрядом. И остается только порадоваться, что патриотам недоступно настоящее электричество. Они без сомнения пустили бы его в дело, будь такая возможность. Но есть много других способов заставить человека говорить, и остается только гадать, что именно будет в сегодняшнем «меню». Плетки, розги, кнут? Все это он уже переносил на себе и даже сумел приспособиться. Главное: не напрягать мышцы. Нужно расслабиться и абстрагироваться от происходящего: думать о приятном, например. О том, что там снаружи его ждут сын и Майлс. Любимый и смешной Мэтисон, способный по десять раз на дню заявлять, что ненавидит его, но все равно приходить на помощь. Там Аарон – придурковатый бывший миллиардер, создавший все это безумие, и Чарли. Девочка, которая должна была быть на его месте. Интересно, будь здесь племянница Майлса, подвергали бы её таким же пыткам или все же отнеслись бы как к женщине? Он все еще помнит, как увидел Чарли впервые: бесстрашной, готовой в любой момент погибнуть от рук врага, защищая брата. Она стояла перед Бассом и была готова действительно ко всему. И именно это стало поворотным моментом в его дальнейшей судьбе. Пойди он тогда на поводу своих желаний отомстить Майлсу – и все могло пойти иначе. Возможно, он сидел бы сейчас не в плену у патриотов, а в своем кабинете в Филадельфии, составляя планы и отдавая приказы во что бы то ни стало защитить Республику. Возможно, его вовсе бы не было в живых. Майлс смог простить смерть брата, в которой (по большому счету) не было вины Басса, но гибель племянницы он не простил бы никогда. 

И в этом основная проблема Басса. *** – Не плачь. – Он осторожно обнимает Рейчел за плечи и притягивает к себе. – Просто успокойся и расскажи, что произошло. Мы обязательно найдем выход. На самом деле он не хочет ввязываться в ее проблемы. Если уж быть совсем честным, то Басс бы предпочел находиться где-нибудь в другом месте, потому что ненавидит Рейчел за то, что Майлс, единственный человек важный ему человек, предпочитает эту напыщенную дуру. Если кто и считает, что Чарли слишком инфантильна и вовсе не думает о безопасности, то этот человек просто не знаком с Рейчел Мэтисон. – Они похитили Чарли. – Она заламывает руки, не прекращая всхлипывать, в то время как по спине Монро пробегает холодок. – Они забрали мою девочку. – Кто? – Сейчас ему хочется выпороть глупую девчонку, которая, скорее всего, сама виновата в том, что попалась и тем самим осложнила жизнь бывшему генералу, пообещавшему Майлсу, что присмотрит за вечно лезущей на рожон племянницей. – Кто забрал Чарли? – Патриоты, – тихо отвечает Рейчел, будто произнеси она это чуть громче – и те мгновенно появятся за спиной. Монро молча, протягивает ей скомканный и, пожалуй, не слишком чистый платок, который каким-то чудом оказался в кармане, и смотрит перед собой. По-хорошему сейчас он должен отправиться за Майлсом. Вместе они найдут выход, но Чарли еще почти ребенок. Вряд ли она сможет выдержать в плену больше нескольких дней. Да и этого времени у них, скорее всего, нет. Басс слишком хорошо знает, что подобные твари делают с хорошенькими девушками. Не окажись он тогда, полгода назад рядом, даже страшно подумать о том, что могли сделать подвыпившие мужланы в баре. – Куда её увели? Решение дается даже слишком легко. Майлс заботился и продолжает заботиться о его сыне. Значит, Басс должен приложить все усилия, чтобы с Чарли ничего не произошло. – Я не знаю. Рейчел даже не пытается успокоиться, и Монро, несмотря на всю его честность по отношению к женщинам, очень хочется её ударить. Она мать, присматривать за дурой-дочерью – это ее прямая обязанность. – Но хоть что-то ты знаешь? – В Себастьяне снова просыпаются раздражение и командный голос. Так он общался с Рейчел в Филадельфии. – Куда она пошла? – В город. За припасами. – Одна? – Да, – неохотно кивает Рейчел. И теперь Басс действительно едва сдерживается, чтобы не влепить ей затрещину. Дура. – И какого хрена, спрашивается, ты её отпустила? Ты же понимаешь, что она всего лишь ребенок с маниакальной тягой к приключениям. У нее есть пистолет и нож, но, твою мать, Рейчел! Как можно было отпустить ее одну? – Я ей не указ, и ты это знаешь. И кто виноват в том, что Черли теперь единственный ребенок? Ты убил моего сына, а я не авторитет для собственной дочери! Она винит меня и… – И просто заткнись. – Он ощутимо, но все же легко отвешивает ей пощечину, чтобы отвести душу и прекратить затянувшуюся истерику. И, конечно, потом придется разбираться с Майлсом, но зато теперь можно задать более существенные вопросы. – Если Чарли пошла одна, то откуда ты знаешь, что она у патриотов? – Невилл… – Том? – Да. Он сообщил. – И ты, конечно, ему поверила? Басс в растерянности проводит пятерней по волосам. С одной стороны, у него нет причин не доверять словам Тома: если он не убил девчонку, узнав о гибели сына, то не сделает этого и сейчас. С другой стороны, это может быть ловушка. Они с Майлсом до сих пор не могут понять, на чьей же все-таки стороне Невилл. – Он принес куртку Чарли. – В глазах Рейчел нет-нет да и мелькает обреченность. – На самом деле им она не к чему. – Тогда что им нужно? – Ты… и Майлс. – Она отводит взгляд в сторону. – Они отпустят Чарли, если вы оба сдадитесь. – Сомневаюсь, что это будет так просто. Басс неожиданно чувствует себя немножечко виноватым. Не столько за пощечину, сколько за то, что Рейчел, как и Чарли, не причём. Почти. Это только они с Майлсом. *** – Итак. Великий генерал Республики Монро. Его толкнули в спину, заставляя упасть на колени. В обшарпанной комнате горят несколько свечей: можно сказать, что привычная атмосфера. С потолка свисают цепи, и Басс не уверен, что хочет их опробовать. За старым столом с облупившимся лаком сидит очередной дознаватель. – А вы не представитесь? – Басс улыбается разбитыми губами. Этому придурку невдомек, что Монро в лучших традициях старых фильмов собирает список, который каждую ночь повторяет в голове, вбивая имена в память. Каждый – обречен на смерть, как только он выберется отсюда. – Это не имеет значения. – Подонок встает из-за стола, громко отодвигая стул, и медленно подходит к Себастьяну. Осторожно, почти ласково берет за подбородок, а затем – плюет в лицо. – Открой рот. Это скорее для проформы. В следующий миг его губы размыкают стальной хваткой, и следующий плевок уже чувствуется на языке. Это противно. Унизительно, но не так, как то, что уже пару секунд спустя в его рот толкается чужой член. Самое легкое – укусить или даже откусить, но в этом случае надежды на претворение в жизнь списка смертников не останется. И даже страшно, действительно страшно представить, каким будет его наказание. И совсем не факт, что Бассу дадут умереть. К счастью, подонку не нужно много времени, чтобы кончить. Слабак. Или у него долго не было, или он не из тех, кто способны долго сдерживаться, но рот уже через несколько минут наполняется густой вонючей спермой. – Глотай. Его челюсть сжимают, не позволяя выплюнуть горькую жидкость. Унизительно. Безвыходно. Басс с трудом, подавляя подступивший к горлу привкус рвоты, глотает. Представляет, что это не чужой член. И Единственное воспоминание, которым можно заменить пропахшую гнилью реальность, это молодость. Еще до того, как они с Майлсом поступили в военную академию. *** Язык резко пробегает по груди, намечая следующие точки для поцелуев. У Басса в голове пусто, и он не хочет знать, как так получилось. Кто из них выпил больше или кто виноват. Кажется, все-таки Майлс. Потому что сам Басс никогда не смог бы предложить нечто подобное, смелости бы не хватило. Рука Мэтисона скользит по волосам Басса, он вцепляется в них, когда тот прикасается губами к его члену. Уже готов. Готов на все, но Басс не хочет утром слышать слова упреков или замечать смущенные взгляды. Его сперма на вкус сладковата, и в этом нет ничего удивительного. Они пили ликер. Лжет тот мужчина, который скажет, что никогда не интересовался вкусом своего семени. Некоторые экспериментаторы, как Басс, идут еще дальше и проверяют, каковыми являются на вкус после употребления разных алкогольных напитков. Монро однажды рассказывает о своих изысканиях, и Майлсу становится любопытно. И оказывается, что реакция у них довольно похожая, и Бассу очень хочется верить, что ликер в вечер выпускного выбрал неспроста. То, Басс глотает, отлично слышно в тишине комнаты. – Мы всегда будем вместе... всегда... – Да, – откликается Басс, – мой друг, мой брат... моя любовь... Они не говорят об этом ни следующим утром, ни в какие-либо позже. Майлс начинает встречаться с женой своего брата, но раз в год, точно по календарю, приносит Бассу бутылку ликера. *** В следующий миг он понимает, что никакие воспоминания не способны изменить реальность. Его выворачивает баландой, которой кормили на ужин, и кажется, что он сейчас захлебнется собственной рвотой. – Просто скажи, где Мэтисон, и тебя всего лишь пристрелят. Этот гад ухмыляется, с удовольствием глядя на Басса, довольный, как сытый помойный кот. Предыдущие дознаватели были слишком прямолинейны и не способны придумать что-то стоящее, а он – может. И будет даже немного обидно, если Монро сдастся сейчас: быстро и легко. Следующие несколько часов для Басса проходят как в горьком сером тумане. Его трахают всей «патриотической» компанией, имеют как шлюху в борделе, пустив по длинному кругу. Хотя шлюха, конечно, имеет право отказаться, а у него такого права нет. И остается только тщетно пытаться от реальности, переключить канала, выключить звук, затемнить изображение. Как в телевизоре. Но ему, конечно, не позволяют этого сделать. И даже кончив, они не успокаиваются, не оставляют его в покое.

2. Часть. Майлз

– Что ты сделала? Он стоит перед этой женщиной, что едва ли не светится от чувства собственной правоты, довольная, что нашла выход из ситуации, и не понимает, как мог однажды ее полюбить. Рейчел Мэтисон не умеет прощать, а Майлс Мэтисон достаточно слеп, чтобы не замечать этого малюсенького изъяна. И сейчас ему лишь нестерпимо хочется стиснуть в ладонях тонкую нежную шею так, чтобы из горла вырывались едва слышные хрипы, чтобы кислород не поступал в легкие, чтобы Рейчел – поняла. И, что самое странное и страшное, Чарли на его стороне. Он возвращается из Мексики через два через два месяца, два долгих месяца бесполезных и отчаянных поисков, сражений и попыток выжить, а здесь – это. Чертова сука. – Я сделала то, что должна! – Рейчел нестерпимо кажется сумасшедшей: горящие глаза, непоколебимая уверенность в голосе. И словно в насмешку – дрожащие ладони. – Он тянул тебя вниз. Из-за него все наши не приятности. – Похоже, даже Чарли с тобой не согласна! – Его распирает от злости. Он может понять её желание отомстить Бассу, но втянуть во все это еще и собственную дочь – за гранью нормального. – Ты поэтому накачала её транквилизаторами? Хотела свести с ума? Или боялась, что она уйдет за Бассом? Майлс кидает быстрый взгляд на Коннора. Кажется, единственная причина, почему тот еще не накинулся на Рейчел, – Чарли. Между ними явно что-то есть, что-то настоящее, и в другое время Майлс бы разобрался, но сейчас есть проблема важнее: как найти Басса, которого снова (в который раз!) предали. – Она моя дочь! – Возможно, она и твоя дочь, но у нее определенно больше чести, чем у тебя. Майлс чувствует себя слабым и опустошенным, у него просто нет сил разбираться с Рейчел сейчас, даже пристрелить рука не поднимается. Пусть Чарли отойдет от наркотиков. Пусть Коннор придет в себя. А он найдет Басса, и тогда всё решится само. *** В помещение пробиваются первые робкие лучи солнца. Обычно в это время люди просыпаются, встречая новый день, но Майлс не спал уже несколько дней. В этой комнате просто нет еще одной кровати, а та, на которой лежит Басс, слишком узкая, чтобы уснуть рядом, не касаясь друг друга. Им часто приходилось спать рядом. В этом не должно быть ничего странного, но только не сейчас, когда Басс вздрагивает от каждого прикосновения. И Майлс даже сомневается, что в те редкие моменты пробуждения – тот способен хоть кого-либо узнать. Сердце сжимается в тревоге, когда Майлс встречает его пустой взгляд. Единственные проблески сознания появляются у Басса лишь в те моменты, когда приходят Коннор и Чарли. Коннор и Чарли, теперь Майлс знает, что Монро поймал их в одной постели (или даже в одном поле), а потом долго боялся рассказать об этом. Майлс знает все, что он рассказывает неосознанно, находясь где-то между кошмарным сном и солнечной явью. И единственное, чего он не знает, - имена из списка, о котором едва ли не ежечасно твердит Басс. Кто виноват. И Майлсу страшно, действительно страшно, что он может больше никогда не увидеть улыбки друга. *** Они понятия не имеют, как удалось найти это место: вокруг лишь горы, и нигде до самого горизонта не видно ни дорог, ни зданий, ни окрасившихся ржавчиной линий электропередач. Ни одному нормальному человеку не придет на ум искать здесь логово патриотов. Не будь Майлс военным, то, возможно, тоже пропустил бы одинокую тропинку, ведущую в чащу леса. И Коннор, Аарон, и даже Чарли, способная без труда разбираться в звериных следах, - все проходят мимо. Майлс стоит с автоматом в руках и не сразу понимает, почему стены помещения окрашены в темно-бордовый. Изначальный план прост и до смешного понятен: найти Басса и без лишнего шума вывести отсюда, но вместо этого кто-то открывает огонь на поражение. Только несколько минут спустя Майлс понимает, что это сделал он. Чарли с Коннором рядом нет, похоже, Аарон правильно уловил ситуацию и вытащил их из помещения. Иногда этот со стороны кажущийся застенчивым и даже пугливым человек проявляет чудеса сообразительности. Перед глазами все еще голое, окровавленное тело Басса. И в груди зарождается тошнота, потому что на нем не осталось живого места. Но самое мерзкое и поистине отвратительное, из-за чего действительно можно и даже нужно слетать с катушек: из задницы Монро торчит пустая бутылка виски. И это – причина перебить мразей. Они насиловали его друга. Они делали то, о чем Майлс даже попросить не мечтал. Они просто взяли: нагло и грубо. Приходится несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть только для того, чтобы унять громко бьющееся сердце. Майлс должен вернуться. Должен еще раз войти в это помещение и забрать Басса. Да, возможно тот уже мертв, но нельзя бросать его там. – Он жив. Чарли сидит на полу, уложив голову Басса себе на колени, и смотрит на Майлса перепуганным взглядом. Они с Коннором где-то нашли одеяло, в которое бережно укутали изувеченное тело. – Нам нужно как можно скорее доставить его в безопасное место. Аарон – единственный, кто сейчас может мыслить трезво, и только способен заставить их всех шевелиться. Действительно неизвестно, сколько еще ублюдков было на базе, кто-то мог спрятаться, а теперь из-за угла. И неизвестно, кто может неожиданно выйти из леса, вооруженный до зубов. Нужно скорее уходить. Вот только куда? Бассу жизненно необходима помощь, но возвращаться назад, к Рейчел… – Возвращаемся в лагерь. И у Майлса просто не остается другого выхода: он знает только двоих людей, хоть как-то знакомых с медициной. Джин и Рейчел. И если он с радостью пустил бы последней пулю в лоб, им придется вернуться. Если потребуется, то Майлс будет круглосуточно следить, чтобы Бассу больше не навредили.

3. Часть. Басс, Майлс

– Как он? – осторожно спрашивает Джин Портер, входя в комнату. Поле того, что сделала его дочь, он едва может смотреть Майлсу в глаза. И хотя он, мягко говоря, недолюбливает обоих, но предательство Рейчел разом лишило лагерь обоих лидеров. Поэтому самим меньшим, что он может сделать – это поставить Монро на ноги. Хотя бы в физическом плане. – Один раз просыпался. Глаза у Майлса покрасневшие и усталые: недосып и едва ли не круглосуточное бдение вышибают дух на раз. Он благодарен Портеру за то, что тот не упоминает Рейчел и не пытается за нее извиняться. – Искал воду. Два раза уронил стакан пока я, наконец, сам не напоил. – Это хорошо, – кивает Джин. – Тебе тоже нужно поспать. – Нет! И хотя это звучит, пожалуй, даже слишком резко и категорично, чем необходимо, никто не винит Майлса: все понимают, в каком он состоянии. – Хорошо. – Портер тоже не решается спорить, хотя, видно, очень хочет. Его беспокоит, как Майлс изводит себя, и мелькает даже шальная мысль дать ему успокоительного, но как бы не сделать хуже. – Я скажу Чарли, пусть принесет бульон. Постарайся его накормить. – Спасибо. – Майлс благодарно кивает. Портер замирает на пороге: хочется сказать что-то подбадривающее, успокаивающее, пообещать, что все будет хорошо, но нужных слов не находится. А ненужные – и не стоит произносить. Прошло уже больше недели, а в состоянии Монро почти не наблюдается увлечений. Раны на теле заживают, но то, что внутри, на сердце – нет. И хотя он впервые очнулся через два дня после возвращения, до сих пор не идет на контакт. Впрочем, ни в коем случае нельзя его в этом винить. Даже в те времена, когда существовала хорошая медицинская помощь, редко какой психиатр мог действительно помочь жертвам насилия. А в их случае единственный, у кого есть реальный шанс когда-нибудь достучаться до Себастьяна Монро, – Майлс. Хоть у него и нет медицинского образования, но он, каким-то шестым чувством понимает, что должен все время находиться рядом. И ему потребуется еще много сил для того, чтобы справиться со стеной, которую воздвиг Монро. Сейчас можно сказать, что бывший генерал находится на стадии равнодушия. Еще следует ожидать отрицание и ярость, но главная задача – не допустить, чтобы появилась депрессия. *** – Майлс? Он вздрагивает от легкого, почти невесомого прикосновения. Он, наверное, не почувствовал бы его, если бы не тихий хрипловатый голос, зовущий по имени. – Басс? Ты как? Прошло уже две недели, и Басс не проронил ни слова за это время. Он вообще оставался безучастным. Майлсу приходилось самому кормить и поить друга, иначе тот сам не прикасался к еде. А теперь появляется хрупкий росток надежды, что все образуется. – Должно быть, выгляжу кошмарно, если ты спрашиваешь. – На губах Монро слабой тенью мелькает улыбка. – Только в таком случае мне стоит спросить, как ты? – Я нормально. – Не похоже. – Басс вздыхает. – Ты сидишь на полу около кровати. Уснул головой на матрас и выглядишь, так как будто не спал несколько суток. – Можно и так сказать. – Мэтисон не пытается спорить. Он действительно провел все время здесь, отходя, только когда уже не мог выдержать. В такие моменты его заменяли Коннор с Чарли, но этой ночью он просто отключился. И Бассу знать это вовсе необязательно. – Ждал, когда ты придешь в себя. – Я понимаю, что тебе противно. – В его глазах заметна едкая корка грусти. – Но ты мог пойти поспать на нормальной кровати. Пол в нашем с тобой возрасте не самое лучшее место для ночевки. – Это почему мне должно быть противно? – Мэтисон удивленно смотрит на друга и, встав с пола, аккуратно присаживается рядом с ним на кровать. – Ты же не сам попросил тебя пытать? – Можно сказать, что сам. – Монро со вздохом только качает головой. – Я должен был пойти за тобой, и вместе мы бы вытащили Чарли. – Чарли ничего не угрожало. – В голосе Майлса звучат стальные нотки. – Тебя обманули. – Что ты хочешь этим сказать? – Я хочу сказать, что если кто и виноват, то только я. Я притащил Рейчел в Филадельфию. Я долго думал, что если бы я этого не сделал, то мой племянник был бы жив, аона не винила бы нас. – А ты-то тут причем? – Себастьян, с трудом кривя губами, усмехается. – Это я с ней переспал и по моей вине погиб её сын. – Ты переспал с Рейчел? Этот факт из биографии Монро для Майлса становится действительным открытием. – Если тебе от этого будет легче, то можешь мне врезать. – Похоже, мы с тобой действительно братья. – Мэтисон усмехается. – Оба попали на одни и те же грабли. – Кто тут является граблями? За разговором они не замечают, как в комнату заходит Чарли, сопровождаемая своей вечной тенью по имени Коннор. – Твоя мать. – Басс поворачивает голову в сторону гостей. – Моя мать не грабли, она просто сучка. – Чарли пожимает плечами и со стуком ставит на прикроватный столик алюминиевую миску с супом. – Раз уж ты пришел в себя, то, может, заставишь Майлса тоже нормально поесть? А то дедушка уже боится, что он свалится в самый неподходящий момент. – Да, отец. Он от тебя две недели, можно сказать, не отходил. Встревает Коннор. – Ты назвал меня папой? – Басс еще больше удивляет. Две недели? Майлс, сидящий рядом. Сын, назвавший отцом. – Я умираю? В нем, наконец, просыпается язвительность. Все это кажется глупой шуткой. Эта троица его терпеть не может, а тут такая забота. – С чего ты взял? – Мэтисон едва не психует. – Идиот несчастный. Сам полез в пекло, не разобравшись в том, что происходит на самом деле, а теперь еще глупые шуточки. – Просто ваше поведение выходит за рамки обычного. Себастьян хватает Майлса за руку, которую тот сразу же отдергивает, не желая показывать свои чувства перед детьми, но только через секунду, когда завидев в глазах Басса нескрываемую боль, понимает, что тот истолковал его действия совсем иначе. Чарли с сыном Басса, как будто понимая это, решают не вмешиваться и незаметно уходят, погрузив комнату в тягостное молчание. Вся жизнерадостная атмосфера как будто испаряется через щели в оконных рамах. Себастьян отворачивается к стене, не желая продолжать разговор, а Майлс не знает, что сказать. Подыскать подходящие слова ему удается только спустя несколько томительных минут. – Ты помнишь, что чувствовал, когда произошел тот взрыв? – Я хотел убыть всех их… Голос Басс звучит слишком уж спокойно. – А я убил. Только не знаю всех ли. – Жаль. Я хотел сам. – Басс наконец оборачивается к Мэтисону. – Могу ли я надеяться… – Между нами все как раньше… Майлс пожимает плечами. – Тогда можно ли завалиться к тебе с бутылкой ликера? Себастьян смотрит настороженно, готовый в любой момент свернуть все в шутку, но Мэтисон даже не думает о том, чтобы отказаться. – Только после того, как встанешь на ноги. Он осторожно, боясь причинить боль или испугать, прикасается ладонью к щеке Басса и, нагибается для поцелуя, который получается более целомудренным, чем им обоим хочется.