Строгое наказание

Вечер. В доме Пономаревых воцарились долгожданные тишина и спокойствие, прерываемые лишь звуками спортивного канала, который смотрит Илья, и шелестом страниц в комнате Толика. Толик наконец-то решил заняться домашним заданием, но после двух минут непрерывной зубрёжки он решил больше не нагружать свой мозг и заняться чем-то другим. Лёни и мелких в доме не было. «Колёсико» давно закончил свою домашнюю работу и успел помочь с ней Вовочке и Женькам, поэтому, возможно впервые после усыновления Ильёй этой неугомонной пятерни, в доме спокойно, и можно насладиться долгожданной тишиной. Но вдруг что-то пошло не так… - Толя! Иди-ка сюда! – громкий выкрик Ильи разрушил всю идиллию, Питерский даже дернулся от испуга. Что на этот раз могло произойти? Толик, как ни крути, боялся гнева Пономарева. Никогда не знаешь, какое наказание он придумает на этот раз. Быть может, лишит телевизора, возможно, посадит на домашний арест. Но нельзя об этом думать, пока не увидишь гневную физиономию Ильи, или хотя бы то, за что его в очередной раз зовут к себе. Питерский почти бесшумно ступал по полу в предвкушении. И вот он оказался в гостиной, где его ждали. Илья был настроен вполне решительно и взглядом указывал на какой-то небольшой предмет, находившийся у него в руке. Толя подошел поближе и смог разглядеть крысу. Дохлую. - Ну и как это понимать? Что это еще за выходки?! – Илья срывался на крик. Ему явно надоели вечные проказы парня, с которых начинался день, и заканчивался тем же. - Как что? Крыса. Не видишь что ли? – Толя старался не показывать страха и попытался съязвить, впрочем, как и всегда. Но он понимал, что на этот раз ему влетит по полной. - Да я вижу, что это крыса! Только вот что она делала под диваном? - Умирала! А если серьёзно, то я ее подготовил для училки перед контрольной, но она заболела, и контрольную отменили, а про крысу я забыл. - Всё! Мне это надоело! Сколько можно?! Даже мелкие так себя не ведут, как ты! Утром, днем и вечером я слушаю жалобы на тебя от учителей, от Лёни и гномов! – Толя давно отбросил фирменную ухмылку и теперь открыто дрожал от каждого выкрика. Илья приблизился к Питерскому почти вплотную, но тот сделал шаг назад и понял, что идти больше некуда, потому что уперся в стену. О, как же он сейчас проклинал несчастную стенку. Тем временем Илья развернул Толика лицом к стене, взял его руки и надвесил их у него над головой. - Илюха, стой! Что ты де… - Пономарев заткнул Питерскому рот рукой. Возможности выбраться у него просто не осталось, хватка патронатного воспитателя была железной. Парень не знал, что сейчас будет, но понимал, что ему это очень не понравится. Когда Толя прекратил мычать и понял, что все попытки выбраться не приведут к успеху, Пономарев убрал руку от его рта и переместил ее на ремень парня. Новая волна возмущений последовала сразу же после этого жеста. Илья наклонился к уху Питерского и прошептал: - Не дергайся, будет хуже. И можешь перестать орать, тебя никто не услышит. Дети на улице, а Лида не войдет, она уехала, - после этой реплики зрачки Толика резко сузились, но и кричать и брыкаться он перестал. Сразу было понятно, кто лидер этой игры. Илья расстегнул ремень парня и спустил его штаны, между тем снимая все лишнее и с себя. На Толике осталась последняя преграда, которую тот поспешил устранить. Страх Питерского становился все больше и сильнее. И вот он, тот момент. Резкий толчок. Толя кричал. Это было адски больно. Кажется, Илья его порвал. Размеры члена Ильи были явно немаленькими, он вошел не полностью. Но все только начинается. Тонкая струйка крови стекала по бедру Питерского. Да, все-таки Илья порвал его, он это чувствовал. Еще один толчок. Еще один крик. И еще. И снова. Илью возбуждала вся ситуация. Вот он стоит, придерживая за талию своего собственного усыновленного ребенка и доминирует над ним, трахая его за проказы. А он ведь никогда никому не говорил, что является бисексуалом… Да, ему нравится Лида. Да, он ее хочет. Но противоположным полом он увлекается не меньше. И вот она – такая прекрасная возможность удовлетворить свои потребности. Кажется, он скоро кончит. С каждым толчком Толика разрывала адская боль. Он совершенно не чувствовал удовольствия. Как-то раз друг рассказывал ему о том, как занимаются сексом геи. Кажется, там есть какая-то точка, касаясь которой, можно получить удовольствие. Что-то не чувствуется! Илья решает сменить угол проникновения. Да, так ему нравится еще больше. Уже не стесняясь приемного сына, он стонет в голос. Толя чувствует, что Илья входит как-то по-другому и вспоминает про точку, называемую простатой. О, неужели это и есть то чувство? Как же хорошо! Он начинает постанывать. Несмотря на всю ситуацию в целом, нужно же получить удовольствие, даже таким образом? Член Питерского встает, и через минуту уже стоит колом и болит от нахлынувшего возбуждения. - Илья, отпусти мои руки! – протягивая гласные, умоляет Толик, который уже не может справляться с возбуждением. - Нет, дорогой, ты еще недостаточно наказан! – в любимой манере съязвил Пономарев. Толе остается только постанывать. Илья уже подходит к пику. Он больше не может сдерживать себя, кончает прямо в Толю и отпускает парня. Толик сползает на пол по стене. Уставший, униженный, жалкий, возбужденный. Сейчас Питерский выглядел именно так. Этот вечер и это жестокое наказание он не забудет никогда.