Вам и не снилось...

      Донхэ лежал на кровати. Ему казалось, что потолок давит на него, стены давят на него. Такое чувство, что всё в этом мире пытается раздавить его, как жука или паука. Мама была на работе, брат ушёл на учёбу, а Донхэ остался дома. Вот уже несколько часов он просто лежит на кровати и смотрит в потолок. Хэ и дальше бы лежал, если бы в дверь не позвонили. - Хёкки! Донхэ кинулся обнимать его. Хёк, как всегда, поцеловал его в макушку. - Почему ты не на учёбе? - Я умираю, Хёкки, - тихо прошептал он. - Рановато, тебе не кажется? Хёкджэ улыбался. Своей красивой и милой улыбкой дёснами. Донхэ не смог не улыбнуться в ответ. - Раз ты не в школе, побудь со мной до вечера. - А вечером… - У меня самолёт. Донхэ кивнул и пустил Хёка в квартиру. Быстро приведя себя в порядок, Хэ проверил, выключено ли всё в квартире, и вышел с Хёком.       Они решили прогуляться по всем знакомым местам, где когда-то были вместе. Но больше времени они просидели на своей лавочке у реки Хан. На набережной было мало народу. Наверное, из-за того, что погода была пасмурной. Донхэ невольно вспомнил первый день учёбы здесь. Они с Хёком тогда по лужам бегали. Улыбнувшись своим воспоминаниям, Донхэ сжал сильнее руку Хёка. За время прогулок они не разговаривали. К чему разговоры? Влюблённым не нужны слова, они всё чувствуют сердцем. - До самолёта осталось 4 часа, - сказал Хёк. От этих слов Донхэ вернулся в реальность. 4 часа! У них осталось 4 часа! - Хёкки, пойдём ко мне домой. - К тебе? - Да. Пойдём! Донхэ редко был таким решительным, как сейчас. Хёкджэ даже удивился, но пошёл вслед за парнем. Опять же, без разговоров. Ближе к дому Хэ взял Хёка за руку. - Проходи.       В квартире было тихо и душно. Хэ тут же пошёл на кухню открыть балкон. Хёкджэ рассматривал знакомые ему вещи в комнате Донхэ. Книжный шкаф вот-вот развалится от переизбытка книг, ноутбук обклеен стикерами, распечатанные фотографии расклеены на одной стене комнаты. Донхэ любил фотографировать, хоть и многие его фотографии получались размытыми. Хёк присел на кровать и просто разглядывал всё это. А после взял телефон младшего. - Что делаешь? - Я тут скинул кое-что для тебя. Откроешь, когда я улечу.       В сердце так больно кольнуло у Донхэ. Он стоял возле дверного проёма и просто смотрел на Хёка. На его светлые волосы, скулы, руки, которые что-то набирают в телефоне…       Донхэ старался всё запечатлеть, как на плёнку. Но даже этого ему показалось мало. Он тихо подошёл к Хёку. Когда с телефоном было покончено, Хёкджэ поднял голову. Хэ стоял перед ним и смотрел на него. Хёк решил тоже встать, и когда он это сделал, младший подошёл к нему и поцеловал. А после начал расстёгивать пуговицы на его рубашке. - Донхэ, - прошептал Хёк, но Донхэ не дал ему ничего сказать.       Он целовал его. Целовал так, что им обоим не хватало дыхания. Вот последняя пуговица расстёгнута на рубашке Хёка. Вот сам Хёк бережно снимает с младшего футболку и начинает целовать его шею, спускаясь на плечо. А Донхэ, закрыв глаза, прижимается сильнее. Он так часто дышит, что Хёк теряет рассудок. Как и Донхэ.

***

      На улице уже темно. В комнате горит свет от ночника. Донхэ лежит на кровати и смотрит, как Хёк одевается. И когда Хёк застёгивает пуговицы на рубашке, Донхэ не выдерживает. Закрыв лицо одеялом, он плачет. Тихо-тихо. - Донхэ. Кровать прогибается. - Донхэ. - Не уезжай, - тихий шёпот. - Рыбка моя, не плач! - Я просто не понимаю, почему мы должны страдать? – Хэ, уткнувшись лицом в грудь Хёка, тихо всхлипывает. - Все влюблённые страдают! - Хёк ласково гладил младшего по спине, - Я вернусь, Донхэ! А пока меня нет, ты учись и дальше фотографируй. Приеду, будем смотреть твои фотографии. Донхэ тут же перестал плакать. Он посмотрел на Хёка, а потом сказал: - Хёкки, сними рубашку. - Зачем? - Я тебе дам свою, а ты мою возьмёшь. - Давай! – Хёку очень понравилась такая идея. Через несколько минут Донхэ застёгивал пуговицы своей тёплой, клетчатой, тёмно-синей рубашки. Но уже на Хёкджэ. А сам он был в рубашке Хёка. Красно-синей, тоже тёплой, тоже клетчатой. - У нас даже вкусы одинаковые! – Хёк улыбался. - Я люблю тебя, Хёкки! - И я тебя люблю! Донхэ, я так тебя люблю!       Хёкджэ ушёл. И только сейчас Донхэ дал волю своим эмоциям. Скатившись по входной двери, он плакал навзрыд. Плакал, надрывая голос и сильнее вдыхая запах рубашки Хёка.       А в салоне самолёта Хёкджэ, смотря в окно иллюминатора, тихо плакал, вдыхая запах рубашки Донхэ.