Снова губы мои шепчут нежно твоё имя. Кристина

POV Кристины       Спросите, зачем я вернулась обратно? Честно говоря, не знаю. Может, хотела сделать больно Антону. Может, надеялась, что он меня ждёт и хочет вернуть. А, быть может, просто хотела сделать ему больно, в отместку за ту боль, что причинил мне. Хочется верить, что я не такая дура, которая всё ещё надеется на лучший исход. Ведь пережила уже одно предательство – от бывшего мужа. Теперь ещё и это. Думала, второе уже не переживу. И что же творю? Возвращаюсь туда, где клялась себе больше никогда не появляться. Не видеть эти карие глаза, не видеть эту улыбку, не слышать этот голос. Не хотелось воскрешать в своей памяти те светлые дни, что он мне подарил. Только вот, поздно уже. И Миша никак не может стереть из моей памяти этот образ. Никто уже не сможет. Слишком глубоко Антон вошёл в моё сердце. И вырвать его оттуда невозможно. Больно смотреть, как Мартынов милуется с этой Семакиной. Больно смотреть, как он её целует. Больно выходить иногда из комнаты и слышать стоны, раздающиеся из комнаты парней. Зная, это Антон и Юля. Никто более не мог так самозабвенно стонать. Этот голос я узнаю из сотни других.       Люблю! Господи, почему я его всё ещё люблю? Пора уже забыть. Сказала, что умер для меня. А сама… Ни дня не пройдёт, чтобы не думала об этом человеке. Ненавижу. Ненавижу тебя, Антон Мартынов! Заставил меня полюбить так, как никогда прежде. И предал. Предал, когда уже думала, что такого больше никогда не произойдёт. Дура! Доверчивая, наивная дурочка.       Выбегаю из блока и мчусь в сторону лифта, молясь, чтобы никто не видел выступившие слёзы на глазах. Хорошо, что по пути не встретился никто знакомый. Я бы просто не пережила. Все эти расспросы. Сейчас они мне не нужны. Нет. Только не они. Не готова я врать, изворачиваться. Делать вид, что всё равно. Что не ревную. Когда это не так. Далеко не так. Всё, как прежде. Я никогда тебя не разлюблю, Антон. Но и простить не смогу. Слишком больно ты сделал мне. Двери лифта закрылись и я, облокотившись спиной о стену, закрыла глаза и попыталась забыть о его взгляде, в котором было всё, кроме равнодушия. Только вот… Я прекрасно слышала, как он признался Семакиной в любви. Не хочется в это верить, но слова… Они не лгут. Ведь так? Боже, как хочется, чтобы всё это было ложью. Ведь нельзя же разлюбить за такой короткий срок, и полюбить другую? Хотя, это же Мартынов. Вспомни идиотка, каким он был в самом начале, когда ухаживал за тобой, намереваясь затащить в постель. Сейчас Антон очень похож на себя прежнего. Он слишком много пьёт. Снова пьёт. И только и делает, что занимается с Юлей сексом. Это секс, а не любовь. Не обманывай самого себя, Мартынов. Или ты считаешь, что любовь – это то, что происходит у вас с Семакиной сейчас? Тогда вспомни, что было между нами и сравни.       Наверное, это я саму себя пытаюсь убедить. Но ведь вижу всё. Вижу, что всё как-то не так, как-то не то. Знаешь, если бы это была действительно просто интрижка – со временем – я смогла бы тебя простить. Потому что, люблю. Люблю…       Выйдя из лифта, я пошла на выход из общаги, стирая слёзы с глаз. Поэтому и не заметила забежавшую Машу, которая чуть не сбила меня. Но вовремя остановилась. И заметила слёзы. Конечно, их сложно было не увидеть. - Кристин. Всё в порядке? С Мишей поругалась? – «Машка, Машка… Как быстро ты поверила, что я забыла Антона. Так, что теперь первым, что в голову приходит – это ссора с Мишей», - покачав головой, подумала я и сказала, несколько хриплым голосом, убрав слёзы, наконец: - Всё хорошо, Белова. И, нет. С Мишей мы счастливы! Просто обалдеть, как счастливы! Прямо, как Мартынов и Семакина, - к концу своей речи, я сорвалась на крик и убежала. Только вот, не пошла ни в кафе, ни в универ, ни на встречу с Мишей, которая должна была быть минут через десять. Я пошла в парк, где села на скамейку, закрыла лицо ладонями и, наконец, дала волю слезам. Только вот, проплакаться мне не дали. Кто-то присел на скамейку рядом и осторожно приобнял меня за плечи. Убрав руки от лица, я посмотрела на обнявшего и увидела Артура. Который погладил меня по волосам и, поцеловав в лоб, сказал: - Упрямцы. Зачем друг друга мучить, а? Ведь любите друг друга. Но столько глупостей уже совершили, - я не хотела сейчас выслушивать жалость в голосе Майкла, но его объятия успокаивали. Наверное, он единственный – чьё общество я могу сейчас вытерпеть. Только вот… Говорить совсем не хотелось. - Поплачь, поплачь. Тебе это сейчас нужно, Кристин. А потом мы с тобой поговорим. Всё у вас ещё будет хорошо, - я промолчала, решив последовать совету Артура. Слёзы никак не хотели успокаиваться. Но с ними уходила часть боли, что причинил мне Мартынов. Наверное, Майкл прав. Нужно просто выплакать всю боль. Минут десять мы провели в полной тишине. Я уткнулась лицом в грудь парня и плакала. Хоть и было неловко показывать свою боль кому-то. - Спасибо, Артур. Только вот, всё уже кончено. И я не хочу об этом говорить. Прости, но твоя помощь не нужна, - покачав головой, уже успокоившись, сказала я, так и не подняв голову с груди Микаэляна. Он вздохнул и тихо сказал, продолжая гладить мои волосы: - Почему вы такие дураки? Пока есть любовь – ничего не кончено. Неужели ты веришь, что Антон любит Семакину? Да, там за версту несёт ложью, искусственностью… - я промолчала, так как и сама об этом задумывалась. Но не хотела… Не хотела больше обманываться, не хотела вновь наступать на те же грабли. Поэтому, наконец, отстранившись, я вытерла слёзы, встала со скамьи и, произнеся: - Если бы он действительно любил меня – измены бы не произошло, - пошла прочь, оставив Майкла одного. Не хотелось видеть больше никого. С этими мыслями, я так и не отправилась в общагу, идя дальше по тропинке, в самую глубь парка.