Глава 126
7 октября 2016 г. в 22:52
В Саисе и Мемфисе друг Никострата был грустен, вспоминая свою жену и дочь; и лишь когда его рассеянность вызвала несколько насмешек со стороны матросов, иониец взял себя в руки. Он обратил внимание, что Никострат тоже мрачен и отрешен, хотя царевичу это не мешало делать свою часть работы. Царевич, казалось, даже не замечал, в какую команду они с другом влились, - египтяне, африканские и азиатские греки и персы Камбиса и Дария суетились бок о бок, таская тяжелые товары и снасти, вместе обливаясь потом под жарким солнцем и беззлобно перебраниваясь на чудовищной смеси всех своих наречий.
Наконец носовые канаты были отвязаны, и длинные персидские триеры подхватило течением; матросы получили возможность отдохнуть. Никострат и Мелос сели отдельно от товарищей - к счастью, им нашлось место, или же остальные нарочно его расчистили. Юноши старались не выделяться; но, разумеется, скрыть, кто они такие, не могли - и другие матросы посматривали на них с любопытством, опаской и недовольством. Впрочем, такое обособление было царевичу только на руку.
- Пифагор мечтал именно об этом, - вдруг сказал Никострат, глядя на своих товарищей-иноплеменников.
- Кто? - изумился Мелос.
- Пифагор. Великий мыслитель, который учил брата моей матери и ее саму, - с усмешкой пояснил молодой спартанец. - Он мечтал о великой общности народов, но не предвидел, чем это кончится, - не будет никакой общности, и каждое племя лишь потеряет себя, когда все смешаются в кучу!
Мелос не ожидал такого разговора; но, подумав, сумел достойно ответить.
- Чтобы не было бессмысленной кучи, Никострат, нужно, чтобы одно из племен возвысилось над другими и навязало остальным свои порядки и законы....
Никострат засмеялся.
- Вот именно... И потому, что персы лучше всех умеют навязывать себя и свои законы, им столь многие предаются добровольно... А потом уже становится поздно!
Мелос вздохнул.
- Нам не выгрести вдвоем против течения, царевич, - рассудительно сказал он. - А тем более, в море, где не видно берегов!
Никострат угрюмо кивнул.
Они посмотрели на нижнюю палубу, откуда доносило запах немытых тел и привычного страдания. На триерах Уджагорресента гребли рабы, и тоже разноплеменные: неизбежность для долгого морского путешествия, в котором люди так зависели друг от друга.
Царский казначей был очень умным человеком.
Океан оказался спокоен и дружественен к опытным мореходам. Один раз мимо прошла персидская флотилия, и начальники судов уважительно поприветствовали друг друга. Никострат, сжав зубы, смотрел, как осанистые чернобородые персы поднимают руки и перекрикиваются. Сам он под своим плащом взялся за рукоять отцовского меча.
Мелос заметил это движение.
- Зачем? - прошептал он другу, когда суда разминулись.
Никострат блеснул светлыми глазами.
- Чтобы не отвыкнуть. И они могли так же точно оказаться врагами, - отозвался лаконец. - Или ты забыл, как велико теперь царство Дария?..
Мелос поплотнее завернулся в алый плащ, сотканный любящими руками жены, и ничего не ответил.
По пути, однако, корабли дважды приводили в боевую готовность. Один раз им повстречались подозрительные финикийцы, а другой греки. Никострат и Мелос вскочили вместе с товарищами и схватились за мечи, в то время как персы и египтяне натягивали луки. Греческая флотилия прошла мимо - загорелые полунагие моряки не выказали ни враждебности, ни страха; и двое эллинов так и не узнали, кто это был.
- Может быть, это Калликсен, - возбужденно прошептал Мелос другу, когда чужие корабли исчезли из виду.
Никострат удивленно и пристально взглянул на него.
- Возможно. Тогда хотелось бы знать, куда он направился.
Царевич сел рядом с ионийцем и хмуро посмотрел на товарищей - прочие воины и матросы казались гораздо более довольными жизнью и собой, чем они двое. Египтяне и персы пробовали тетиву своих страшных луков, точно струны кифар, и улыбались.
- Они лучшие стрелки, чем мы с тобой, - сказал Никострат. - И от нас даже меньше пользы, чем от простых матросов!
Мелос нахмурился.
- Ну да, пока мы неопытны, - сказал он, отведя со лба прямые темные волосы. - А разве ты не знал, что так будет?
Спартанец улыбнулся.
- Я это не к тому, что задета наша гордость, брат, - сказал он. - Уджагорресент знает, зачем мы пожелали обременить собой его корабли. Он знает...
- Тихо! - оборвал его Мелос; хотя к их разговору никто не прислушивался.
Никострат спокойно кивнул. Он замолчал, и друзья надолго прекратили советоваться.
В последующие дни царевич и его спутник выполняли посильную для них работу; помогали ставить паруса и подменяли на веслах выбившихся из сил невольников. Это делали и другие члены команды - в очередь; но молодой лаконец с товарищем вызывались вперед, чем заслужили новые насмешки и замечания. Однако эллины пропускали все мимо ушей, молча радуясь возможности испробовать силу своих налитых мышц и легких. Персидские начальники триер, расхаживая по палубам над скамьями, посматривали на вольных гребцов со смесью превосходства и опаски...
К исходу плавания у них почти кончились припасы и пришлось всем урезать порции и заколоть одного из коней; но никто из людей не погиб. Все пять триер причалили; моряки сошли на скалистый берег Хиоса.
Выведя из трюма пару уцелевших лошадей, снарядили посланников в город.
Мелос снял плащ и присел на песок рядом с другими; а Никострат, презирая усталость, подошел к персу, который командовал их кораблем. Азиат, давно поставленный в известность, кто такие Никострат и его друг, обратил на юношу взгляд холодных черных глаз, на губах его появилась усмешка. Скрипнув зубами, молодой спартанец поклонился.
- Начальник, я хотел бы высказать просьбу.
Перс кивнул, усмешка стала шире.
- Здесь на Хиосе живут наши с Мелосом родственники. Можно ли нам навестить их?
Перс долго молчал; он рассматривал юношу с непоколебимой наглостью существа, вдруг ставшего всемогущим. Потом провел рукой по бороде и открыл рот, явно намереваясь отказать...
Никострат огромным усилием сдержался; напомнив себе, что выдержка - не меньшее достоинство спартанца, чем храбрость.
- Моя мать, царица Поликсена, просила об этом, - сказал он.
И лишь упоминание высшей власти подействовало. Перс величаво кивнул.
- Только без опозданий, - сказал он по-гречески с сильным акцентом. - Или корабли уйдут без вас.
Никострат коротко поклонился и сразу же отошел, пряча глаза. Вся кровь в нем кипела. Зевс-вседержитель, и мать еще думает, что с этим племенем можно сосуществовать в гармонии!.. Она просто никогда не видела тех из них, кто злоупотребляет властью: а таких среди азиатов - большинство...
Он плюхнулся на мокрый песок рядом с Мелосом, и иониец, увидев его лицо, ни о чем не спросил. Он только сжал руку побратима под плащом, и Никострат был благодарен.
Их впустили в город, и дали разместиться; Никострат и Мелос сразу же отпросились. Торговые дела решались без них; многие воины и матросы отправились отъесться, отмыться и повеселиться с женщинами, и двоих эллинов тоже отпустили. На узкой улочке они отделились от остальных и наугад направились в сторону городской площади.
- А если здесь никто нам не скажет, где живет семья Калликсена? - встревоженно спросил Мелос.
Никострат пожал мощными плечами.
- Кто-нибудь скажет. Это торговый город, - молодой лаконец улыбнулся с оттенком презрения. - Здесь люди живут новостями, как афиняне.
И действительно, хиосцы, из которых многие были родом из Ионии, оказались словоохотливы. Расспрашивал о Калликсене Мелос: Никострат предпочитал отмалчиваться и осматриваться. И третий местный житель из тех, с кем они заговорили на площади, вспомнил афинского морехода и объяснил, как найти дом его жены и дочерей.
- Они живут на улице Корзинщиков, это недалеко отсюда. Я их знаю, потому что они часто приходят послушать мужчин в нашем собрании, - сказал хиосец.
Мелоса изумила его дружелюбная улыбка.
- Что же говорят у вас в собрании? Все ли спокойно?
- Слава богам, спокойно, - ответил островитянин. - Только этот Калликсен мутит воду: о нем говорили, что он чуть ли не рассорил нас с Дарием... И его жена и дочери все ходят послушать, что он еще натворил. Не очень-то их тут жалуют.
- Но тронуть не смеют, - усмехнулся Никострат, впервые обратив на себя внимание. - Не покажешь ли ты нам их дом?
Горожанин заколебался.
- Сделай милость, покажи, ведь это рядом, - Мелос улыбнулся как можно приветливее. - Я сам иониец, и мы в родстве с этими людьми!
Тогда хиосец довел их до конца площади, откуда начиналась улица Корзинщиков, - застроенная домами ремесленников, как можно было догадаться.
- Пятый дом справа, - объяснил горожанин, вытянув руку, на которую был наброшен конец нарядного синего гиматия с голубой каймой. - Желаю вам удачи, - прибавил он, посмотрев на суровые лица юношей в некотором смущении.
Никострат ограничился признательным кивком; а Мелос снова улыбнулся.
- И тебе удачи, добрый человек.
- Ты слишком к ним подлизываешься, - проворчал Никострат, когда они остались вдвоем. Мелос только пожал плечами.
- Ну, если ты так по-спартански суров, должен же хоть кто-то из нас вести себя прилично?
Никострат чуть не вышел из себя; но тут увидел, что друг шутит. Он сам усмехнулся и кивнул.
- Ты прав.
Они в молчании пошли дальше, считая дома; и перед пятым остановились. Мелос уставился на асимметричное медное кольцо-колотушку, вделанное в калитку: оно напоминало бараний рог.
- Точно такое было на воротах дома Хилона!.. Брата Калликсена, в Афинах, - быстро напомнил он, поймав взгляд царевича.
Никострат кивнул и без дальнейших слов постучал.
Сначала ему не отвечали; ни собаки, ни люди не отзывались. Никострат напряженно послушал полуденную жаркую тишину, а потом опять схватился за кольцо.
- Может, испугались?.. - пробормотал юноша.
И тут изнутри послышались быстрые шаги. Со скрежетом отодвинулся засов, и калитка открылась.
Перед ними стояла пожилая рабыня, которая смотрела на гостей с изумлением, но без страха.
Юноши переглянулись.
- Я Мелос, муж Фрины, племянницы госпожи, - волнуясь, сказал иониец. - Моя жена - дочь Аристодема, брата флотоводца Калликсена! Здесь ли живет его семья?
"А если нет?" - подумали оба.
Но рабыня, загораживавшая собой вход, после этих слов кивнула и отступила.
- Идите за мной, - сказала она.
Женщина провела их по тропинке через небольшой виноградник; тропинка огибала беленый кирпичный дом, который выглядел подозрительно по-азиатски. Или по-египетски. Как тут теперь разберешь...
Сама госпожа дома стояла в дверях, придерживая на голове розовый пеплос. Это оказалась приятной наружности женщина с карими глазами; когда она откинула покрывало, стало видно, что волосы у нее золотисто-рыжие.
Рабыня что-то быстро объяснила хозяйке, и та кивнула. Потом посмотрела на гостей.
- Я не знаю вас... но мне кажется, что давно знаю. Ты муж моей племянницы? - спросила Филлида Мелоса.
Иониец поклонился.
- Да, госпожа. А это мой друг, он сын...
- Я знаю, чей он сын, - карие глаза вспыхнули, и женщина подалась к ним. - Вы привезли весть о моем муже?..
Никострат качнул головой.
- К несчастью, нет. Но мы приплыли с надеждой узнать о Калликсене у тебя, госпожа.
Филлида на несколько мгновений поникла головой; потом тепло и грустно улыбнулась.
- Антиопа, проводи гостей мыться, - велела она прислужнице. - Потом приходите в ойкос, и мы побеседуем, - сказала хозяйка друзьям и скрылась в доме.
Когда освеженные, переодетые в чистые хитоны молодые люди появились в общей комнате, их ожидало угощение на небольшом столике. Изящная мебель в ойкосе напомнила им о Египте - а Мелосу об Афинах.
Филлида сидела в кресле у очага. И когда гости вошли, она встала им навстречу.
- Ты Никострат, сын ионийской царицы, - сказала она лаконцу.
- Да, - Никострат кивнул.
Филлида покачала головой, отворачиваясь; она запахнула свой тонкий розовый пеплос с черной вышивкой. Несмотря на дорогую одежду, руки у нее были натруженные. Должно быть, она сама плела корзины.
- Даже спрашивать не буду, зачем вы оба здесь. И зачем вам мой муж.
Жена афинского флотоводца медленно опустилась обратно в кресло. Юноши, не решавшиеся сесть, отчего-то ощутили себя виноватыми...
Мелос первым сел, и Никострат последовал его примеру.
- Так твоего супруга нет дома? - осторожно спросил царевич.
Филлида покачала головой.
- Нет, и долго не будет. И я рада, что вы с ним разминулись, - откровенно сказала афинянка.
Никострат выдержал ее красноречивый взгляд.
- Ты полагаешь, что мы взялись за безнадежное дело, госпожа?
- Конечно, - без тени сомнения ответила Филлида. - Кончится тем, что вы попусту погубите тысячи греков, и наше море окрасится кровью... Как уже бывало не раз... если вас не схватят и не казнят раньше!
- Так ты предпочитаешь, чтобы мы жили на коленях?.. - не выдержал молодой спартанец.
Филлида подняла брови и мягко усмехнулась.
- Кто здесь на коленях? Ты? Или, может, ты? - она повернулась к Мелосу. - Сейчас мы живем в мире с персами, и Дарий поистине благородный царь. А вот если вы начнете...
- Дарий, возможно, и благороден, - перебил хозяйку Никострат, с трудом сдерживаясь. - Но его сатрапы едва ли таковы! Известно ли тебе, госпожа Филлида, как теперь правит в Ионии Дарион, мой родственник по матери?
При этом вопросе лицо Филлиды по-настоящему омрачилось.
- Если верить слухам, это умный, но жестокосердный и заносчивый юноша, - сказала она. - Но он не сатрап - Дарион только тиран Милета, и он находится под опекой военачальника Масистра... Об этом персе говорят, что он справедлив!
Филлида устремила на друзей взгляд, полный тревоги.
- Но вам двоим ни за что нельзя появляться в Ионии.