Отпускаю...

Тишина. Всхлип. Остановившееся на мгновенье сердце. Один болезненный удар, который, казалось, мог пробить грудную клетку. И снова тишина. Тишина давящая на уши, заставляющая мутнеть в глазах, заволакивая всё перед собой черным дымом. Мне больно, очень больно. Каждый рваный вдох сопровождается ноющим покалыванием в сердце. И как бы глубоко я не старался вдохнуть, грудь все равно сдавливает от недостатка в ней кислорода. Дрожащими руками держу перед собой телефон с открытой новостной лентой на навер, не позволяя ему погаснуть ни на секунду, чтобы не оказаться в беспроглядном мраке, из которого вряд ли смогу в скором времени выбраться. Всё плывет перед глазами, оставляя ясными, словно издеваясь, дорогое имя и короткую фразу "SM подтвердили". Я знал, что у тебя есть девушка, а ещё раньше начал подозревать, что в твоём трепетном пламенном сердце появился новый любимый человек. Ты, казалось, светился изнутри от счастья, вместе с тем медленно угасая от чувства стыда и лжи. Ты уставал от постоянных переживаний, каждый раз собираясь рассказать, но в последний момент отсрочивал убийственную фразу. Но теперь, после официального заявления, мне стало очень плохо: тело словно не принадлежит мне, а голова налилась свинцом. Значит, ты не врал, и у вас действительно всё очень серьёзно. Прости, я, правда, хочу порадоваться за тебя, но что-то не позволяет, какая-то невидимая сила опускает уголки губ в грустную улыбку. Сердце бьётся, как безумное, причиняя этим ещё большую боль. Но оно готово сию же секунду разорваться от понимания, что ты плачешь в соседней комнате, боишься, что не примут, осудят, отвернутся, разлюбят. Ты, самое яркое и теплое солнышко, страдаешь, потому что хочешь любить и быть любимым двумя противоборствующими армиями. И в этой же мгле стою я, двигаясь по инерции в сторону угасающего лучика света. Он меркнет, становясь частью холодящей тьмы. Не бойся, я всегда буду рядом. Интересно, когда всё изменилось? Раньше именно ты заботился обо мне, как о младшем брате или о сыне, получая в благодарность язвительные упреки и новые подколы. Всегда таскал тяжеленные сумки с запасными теплыми вещами, чтобы в любой подходящий момент натянуть мне до самого носа шапку или обернуть вокруг шеи теплый шарф, видя легкую ухмылку и непонимание в глазах. Никогда не отказывался от распития вина, бережно укладывая меня на постель, всю ночь терпя давящие объятия и жар чужого тела, проводя ночи без сна, следя за моим состоянием и спокойствием, ведь тогда я совершенно не умел пить. Ты каждую секунду был рядом, спасая одним лишь присутствием и улыбкой, не требуя ничего в замен. Раньше я считал, что ты, и только ты, зависим от меня. Ведь ты всегда выискивал меня взглядом, словно от этого зависела твоя жизнь. Хватался за мой рукав в шумных и многолюдных местах, боясь потеряться и желая получить защиту. Если мы расставались, пусть даже на какую-то короткую неделю, течение времени которой в череде частых событий порой не замечали, просил оставить тебе какую-нибудь мою вещь, чтобы, обнимая, засыпать вместе с ней. Так вот, когда же всё изменилось? Когда мы диаметрально поменялись местами? Когда ты стал отдаляться от меня, а я тянуться к солнцу? «Прелесть этого письма в том, что оно анонимное…» Помнишь это? Кажется, что это было лишь вчера: "Дружеские записки", костер, ты рядом... Тогда в 2009 году я написал своё первое письмо тебе. Но с того дня прошло много времени, мы изменились, я изменился. И теперь мои слова: "Ты удивительный! И так как ты мой, не отдавай свое сердце кому-либо еще" - кажутся просто бессмысленной фразой. Но они не фальшивка, хоть и, писав их пять лет назад, я не понимал в полной мере их значения. Знаешь, без тебя мне одиноко. Даже Итук-хён или Хичоль-хён не влияют на меня так, как ты. Лишь ты один смог приручить дикого льва и превратить его в домашнего котенка, ластившегося лишь к своему хозяину. Недавно меня отчитал Рёук за то, что я разбил чью-то чашку, когда хотел сделать себе чай, чтобы уснуть. И никто меня не защитил, никто не встал передо мной, принимая весь словесный удар на себя. Тебя не было рядом, и мой вечный довод: "У меня есть Сонмин", разлетелся на осколки в вакууме в голове. Ты есть, но не только у меня... Уже не мой. А знаешь, в последнее время я очень плохо сплю и ещё хуже засыпаю. Хоть у меня и есть запись твоего голоса, как ты желаешь мне спокойной ночи в один из тех счастливых дней, когда мы ещё жили вместе, этого недостаточно. Технический прогресс не настолько развит, чтобы машина могла заменять ощущения. Не будет же меня целовать робот, накрывая одеялом?! А ведь так хочется прикоснуться к тебе, ощутить под пальцами бархат нежной кожи, пропустить сквозь них темные, смольные волосы. Но каждый раз, когда хотел подойти и обнять, ты искоса на меня смотрел таким яростным взглядом, улыбаясь на публику все то же милой обворожительной улыбкой, что я невольно вспоминал твои слова "Отойди, она ревнивая". Всё, что я могу, это танцевать с тобой рядом, искоса поглядывая на плавные движения, как когда-то это делал ты, сильно смущая и раздражая. А теперь я готов душу дьяволу продать, чтобы словить на себе один из тех твоих нежных, любящих взглядов, которыми ты каждую минуту одаривал меня раньше. А я дурак, не замечал этого. Недавно, Шиндон толкнул меня к тебе, видимо заметив перемены в наших отношениях, но я лишь с болью в сердце смотрел на твою удаляющуюся спину, понимая что всё - нас больше нет. Удивительно, как всего за миг от нас остался только я. Думаю теперь КюМинов можно похоронить в воспоминаниях, как и мои поцелуи в твои веки каждую ночь, твои теплые улыбки и наши мечты о милой, как ты, девочке и красивом, как я, мальчике. Сколько раз я говорил глупую фразу "Он только мой", совершенно не чувствуя себя эгоистом, ведь ты так крепко и трепетно обнимал меня, словно доказывая, что никуда не денешься. Сколько раз на радость фанатам кричал "Я люблю тебя", не понимая, что это истинные чувства моей души, а не изъеденный фансервис. Интересно, в какой момент я стал для тебя таким же одногруппником, как и остальные? И когда ты стал для меня самым дорогим и любимым хеном? Снова всхлип. Хочется заткнуть уши, чтобы не слышать и не знать, как сильно страдает твоё сердце, но вместо этого поднимаюсь из-за стола, глядя на закрытое окно, за которым огни ночного города тускнеют от льющегося дождя, выхожу из комнаты, в надежде увидеть тебя. Надеюсь, я хоть немного, но нужен тебе... - Хён, ты в порядке? Не поворачиваясь и понурив голову, чтобы не было видно красных полопанных капилляров глаз, ты резко махнул рукой, собирая последние оставшиеся силы в голос. - Всё нормально. Оставь меня. - Мин, я... Если раньше боль притуплялась шоком и непониманием, то теперь она обрела полную силу, потому что от вида слез дорогого человека хотелось удушиться на месте, сделать хоть что-нибудь, лишь бы тебе стало легче. Сажусь рядом на кровать, притягивая к себе, чувствуя жар от поднявшийся температуры тела и легкую дрожь под руками. - Мин, пожалуйста,... прошу, успокойся. Я рядом. Клянусь тебе, как я поклялся бы перед судилищем господним, что люблю тебя всеми способностями, всеми мыслями, всеми движениями, всеми страданиями и радостями моей души. Не ищи этой любви причин, не ищи ей названия, как врач ищет названия для болезни, не определяй ей места, не анализируй ее. Бери ее, какая она есть, бери не вникая, я не могу дать тебе ничего лучшего, я дал тебе все, что у меня есть драгоценного, но ничего лучшего у меня нет. Ведь я люблю самого светлого парня на свете. - Я всегда буду рядом, что бы ни случилось... Надеюсь, после того, как я потерял тебя, во мне осталось еще хоть что-нибудь светлое, что бы порадоваться за твоё счастье, потому что у меня пока нет никаких сил отпустить моё теплое и яркое солнышко. Но потому, что я слишком сильно люблю тебя, я постараюсь улыбнуться и пожелать удачи...