Он просто хотел помочь

Когда мы прибываем к Лексусу, между нами, наконец, воцаряется тишина. Просто я, наконец, понимаю, что он так или иначе сегодня уедет и лучше будет потратить наше время без лишних споров, и кажущихся уже такими далёкими обид. Дреер точно не выглядит радостным и до меня доходит, что даже этой глыбе из саркастических ухмылок и дурацких замашек, сейчас нужен не тур по Японии, пусть даже такой долгожданный. Я смотрю, как он собирает вещи. Глупый ребёнок во мне хочет тянуть к нему ручки и не отпускать никуда, как родителя, когда тебя в первый раз приводят в детский сад. Ещё этот ребёнок отчаянно хочет верить, что причина его безрадостного настроения это я сама. Да, это какое-то глупое эгоистическое чувство собственничества, но пожалуйста, Лекс, обними меня сейчас и скажи мне в глаза, что причина твоего дурного настроения это я. И тебе также как и мне сейчас просто хочется, чтобы мы держались рядом. Кажется мои мысли стали слишком громкими или взгляд выдавал с головой, потому что я услышала от него следующее: — Люси, — жуткая пауза и слишком серьёзный тон, — если, ты, сейчас же не прекратишь смотреть на меня, как карманная собачонка с огромными глазами блюдцами, заставляя кожей ощущать, будто я дважды предатель, я клянусь, что возьму тебя в охапку, как забирают этих маленьких тонконожек и заберу с собой. Мне даже плевать, что Нацу останется один. Так ему и надо. Да, давай огрызайся! Это всё, что ты можешь, Дреер? Меня уже давно не колют все эти сравнения и жёсткие выбросы в адрес Нацу, угрозы забрать меня с собой в тур — слышали, проходили не один раз. Уже с утра мы всё спорим, как два идиота, вместо того, чтобы побыть рядом в тишине. Да, я знаю, что так легче расставаться, чувствую на подсознательном уровне, но во мне всё протестует. В голове вдруг что-то щёлкает. Я сдалась. Если уж расставаться, так впитав в себя, как можно больше его запаха, тепла и прикосновений, чтобы было за что держаться, когда и он меня оставит. Я поднимаюсь с его белоснежного дивана и направляюсь прямо к нему, к его рукам, горячему от напряжения телу, шее, волосам и к его губам. Иду как к магниту, как к свету в конце тоннеля. Кажется, Дреер кидает на меня последний какой-то умоляющий взгляд, даже готов сорваться с места, но стоит как вкопанный. Пру как танк, пока мои ладони не упираются ему в грудь, пальцы медленно начинают скользить выше к его шее, с горячей пульсирующей жилкой под кожей. Держится. Судорожно выдыхает, пока я словно сумасшедшая, растворяюсь в его запахе. Он высокий, но мои руки всё же добираются до затылка и я тяну его на себя. Давай же, сломайся, железный человек. Вот я. Прямо перед тобой. Какая, наверное, это пытка, не наброситься на меня в эту же секунду. — Ну же, — шепчу я требовательным тоном, — поцелуй меня, Лекс, я так больше не могу. И он сдаётся. С болью в глазах, от того, насколько сильно он этого хотел, но сдерживался. Я ощущаю эту боль в его поцелуе, мне не насытиться и не остановиться, я хмелею, словно от алкоголя, и мне, как будто всё мало. Хочется ещё ближе, ещё крепче, острее, больнее. Так что я прижимаюсь к нему всем телом, зарываюсь пальцами в его в волосы, лихорадочно глажу его по спине. Ближе, Лекс. Что эта за наглая тряпка, отделяет между нами миллиметры? Цепляю его свитер и как-то зло и нетерпеливо тяну вверх, ну же высвободись, Лексус. Он помогает, мне, стягивая с себя одежду и я, наконец ощущаю, как под моими пальцами, под обжигающей кожей, перекатываются мышцы сильных рук. Мне буквально, сносит крышу. Снимаю свою футболку и слышу хриплый, возбужденный голос: — Ты не хочешь заходить так далеко. О, ты и понятия не имеешь, Дреер, что я сейчас хочу. — Не дави на тормоза, Лекс, мы не на трассе, где каждую секунду можно врезаться в столб! — Зло рычу я. Это мой голос? Громовержец понимает сигнал, и хватает меня за бёдра, приподнимая над полом. — Мы и правда не на трассе, малыш, — шепчет он мне в сторону шеи, опаляя своим дыханием и заставляя, забегать мурашкам. Я вздрагиваю. Скажите, пожалуйста, когда он последний раз называл меня так? Но мысли тут же пропадают, когда он накрывает своими губами мою шею. Почему так отчаянно хочется большего? Кажется, в комнате слышится мой всхлип. Я хочу, чтобы он снова ко мне прикоснулся, хочу почувствовать кожей его сильные руки. Я вновь потянулась к его губам. Вот оно. Удовлетворение раскалённой сталью опустилось на позвонок и тягуче заскользило по спине. Терпкий, единственный, горячий, такой, как нужно. Потрясающий. Нереальный. Взрывной. Его отвечающий язык, который тут же разослал по телу волны жара. Мы врезались в стенку, а я даже не почувствовала холодную опору сзади, я не понимала, что со мной, но меня буквально сжигало желание. Я инстинктивно потерлась об него, пытаясь прижаться ещё больше, и буквально заскулила от того, что Лекс резко отстранился. Я уже начала проявлять протест, как поняла, что он избавляет меня от джинсов. Несколько мгновений после мы оба остаёмся полуголыми — я бесстыдно рассматриваю его пресс. Завороженно вожу пальчиками по животу, под моими прикосновениями его пресс напрягается, чётко проступают линии кубиков.

***

Громовержцы стоят на перроне в неполном составе и Эвер, перетаптываясь на месте, сложив руки на груди, нетерпеливо ожидает, когда уже их солист соизволит прибыть на место. От холода сводит скулы, а тонкие кожаные джинсы в обтяжку никак не согревают. – Может, зайдём пока обратно? – предлагает Бикс, имея в виду здание вокзала, и с опаской посматривает на дрожащую от холода Эвергрин. – На это уже нет времени! – отказывается Эвер и всё всматривается вдаль. Туда, где должна с минуты на минуту появиться мощная фигура Дреера. В её голове уже созрел план, как она отругает его и, возможно, даже врежет ему под дых за Хартфилию и, пожалуй, ещё за то, что он заставляет её тут ждать на холоде. Девчонка то совсем даже ничего! И её благодатное влияние на Лекса тоже очень заметно. Надо их обратно свести. Потому она прикажет ему помириться и, если придётся, пусть просит прощения. А потом можно и о хорошем: позавчера она выбила им спонсорство от хозяев Пегаса! Конечно, как только они погрузятся в поезд, нужно бы ещё чиркнуть сообщение и самой блондинке: как там, бедняжка, после всего? Конечно, Эвер и близко представить себе не могла, всего, что произошло в последние два дня. Также и того, что Лекс сам будет отчитывать её, как какую-то школьницу, за то, что та недосмотрела за Хартфилией. Пока, она с благодарностью приняла из рук Фрида, что снова присоединился к ним, стаканчик с обжигающим кофе. Джастин был как всегда спокоен, разве что ему тоже хотелось врезать Лексу за то, что он заставляет их ждать. Один Бикс, был реально беззаботен – прямо здесь и сейчас в жизнь воплощается его давняя мечта. Недалеко от них из жёлтенького такси вылезли Дреер и Хартфилия. Люси тут же нашла взглядом трёх молодых людей с крупным багажом. Компания громовержцев их ещё не заметила. Это хорошо, потому что выплёскивать на людях, переполнявшие её чувства было не очень. Так, пока в их маленький мирок уединения, ещё не ворвались посторонние, она свободно могла попрощаться с ним. С человеком, одновременно, разбившим её, а потом бережно склеившим обратно. Лекс, как только выгрузил свой багаж, прижал её поближе к себе, наверное, всё ещё сражаясь с желанием, загрузить её, как котёнка в сумку, и увезти. Он вдохнул холодный осенний воздух, перемешавшийся с запахом её волос, поглубже в себя, и прижался губами к её макушке. Так, он хотел сказать, что всё будет хорошо. Как бы сейчас не было плохо, всё пройдет. Хартфилия благодарно улыбнулась и тяжело выдохнула. Дреер отстранился и, достав что-то из кармана куртки, вложил ей в руки. Люси удивлённо посмотрела на свою ладошку, там лежала металлическая связка ключей. Вскинула взгляд карих глаз на родное лицо, пытаясь найти ответ, и встретила лишь его ухмылку. – На случай, если совсем заскучаешь по мне, я разрешаю тебе мыть голову моим шампунем и таскать любую футболку, какую только найдёшь в моём скромном гардеробе, – объяснил он ей и с удовольствием встретил её смущающийся взгляд. – Спасибо, – тихонько ответила Люси, осознавая, что ключи в её руке, это разрешение г о р а з д о больше того, чем, когда он первый раз, позволил зарыться пальцами в его шевелюру, а его голова лежала на коленях Хартфилии. – Я поеду, наверное, – сказала Люси, хотя эти слова застревали в горле, – не хочу лишних вопросов от Эвергрин, сейчас. – От Эвергрин? – искренне удивился Дреер, пока до него не дошло, что похоже в тот злополучный день именно она «выручала» блондинку, – я её убью! – Тшш, ты знаешь, она не виновата, – поспешила успокоить его кареглазая. – Чего ты вообще к ней позвонила? – полюбопытствовал Лекс, зная какой может быть его подруга. – Я не знаю, само как-то получилось, – ответила честно Люси. – Ладно, тогда садись на это же такси. Обещай мне, что не будешь изводить себя из-за Саламандра, – Лекс осёкся, – то есть, Нацу. Хартфилия поёжилась. Она всё ещё отказывалась принять тот факт, что оказывается, совсем не знала своего брата. – Обещаю, – прошептала одними губами Люси, шмыгнув обратно в машину, потому что краем глаза уловила, что громовержцы всё же заметили их, – удачи, Лекс, – сказала она напоследок.

***

– Как, как, ты ему сказала? – чересчур бодро вопрошала Скарлет, сидя рядом с Хартфилией в больничном коридоре и, уплетая чизкейк с клубникой. Люси ощущала себя, как героиня какого-нибудь женского сериала, где за обедом подружки сплетничают о каждом слове, сказанном ими же, на очередном свидании. – «Удачи, Лекс», – повторила Люси спокойным, чуть нетерпеливым тоном, не видя в этой фразе ничего такого. Золотоволосая удивлялась, где Эрза успела найти чизкейк. – «Удачи, Лекс»! – повторила за неё ещё раз Эрза, – не «люблю тебя, Лекс», не «целую тебя, Лекс», а удачи? – и снова пытливо уставилась на Хартфилию. – Нет, серьёзно, Эрза! Что в этом такого? – младшая сестра Драгнила ответила Титании тем же испытующим взглядом. – И что, вы даже не поцеловались напоследок? – снова в лоб. Такая уж Эрза. – Ну, он поцеловал меня в макушку, – ответила Люси, собирая все свои силы, – Эрза, с каких пор тебя вообще это интересует? Скарлет последний раз смерила девушку тяжёлым пытливым взглядом и, наконец, оставила бедняжку в покое, так и не ответив на последний вопрос. В конце коридора появилась хрупкая фигурка Лисанны, она еле влачила ноги. Титания сразу сообразила, кого тут, действительно, стоит «поставить на ноги». Если у Люси в качестве поддержки был Лекс, то Лис сейчас осталась без Нацу. Похоже, девушка не совсем справлялась с ситуацией. – Мне тяжело на тебя смотреть, – произнесла Эрза, как только младшая Штраус до них дошла. Скарлет уже хотела продолжить, только её внезапно оборвала Хартфилия. Блондинка серьёзно посмотрела на неё, осаждая её попытки что-то сказать. Здесь, на взгляд Люси, суровое почти военное «крепись, солдат» от Титании было бы некстати. А именно в таком духе Эрза обычно поддерживает. У аловолосой всё всегда крутиться вокруг почти военной дисциплины, порядка, и она не скупится кому-нибудь взрезать (уж Люси помнит тот вечер, когда они выбрались в кинотеатр). – Эрза, хотела сказать, тебе удалось выспаться? Как себя чувствуешь? – золотоволосая внимательно всматривалась во вновь прибывшую, пытаясь найти ответы в её внешнем виде. – Всё в порядке, – уставший голос, словно где-то внутри села батарейка, и – слабая попытка солгать валится с крахом. – Эй, всё будет хорошо, слышишь? – тихо успокаивает её Люси и прижимает к себе. Штраус тихонько плачет, беззвучно, вот только Люси всё равно ощущает, как вздрагивают её плечи. Ей снова становится больно. Эрза, наблюдая за всей этой ситуацией, думает только о том, что как только Драгнил придёт в себя, она лично отправит его обратно в кому. Уж она-то устроит ему разбор полётов.