Игровое-2

Он запомнил ее глаза: они поразили его чистотой и ясностью цвета, это было словно впервые посмотреть на яркий мир, который ты видел раньше только через пыльное стекло. Цвета неба, умытого дождем, глубины озер, лепестков цветов, которые росли здесь повсюду - они были рассыпаны по зеленому полю мелкими проблесками голубизны, будто кто-то сверху, с неба, щедро бросил пригоршню конфетти. Подобное чувство у Алмаза возникло прежде только раз - когда они с братом нашли в окрестностях дворца кустик фиалок, занесенный каким-то ветром с Земли: растертый между пальцев сорванный лепесток пах незнакомо и сильно. Каменистая серая почва Немезиса не могла родить таких цветов. Небо над крохотным Немезисом тлело на закате, как старая бумага, скупо цедило дожди: капли падали в сухую пыль и тут же пропадали, оставляя среди желтой травы проблески тусклой зелени. В коричневых озерах увядали, еще не расцветая, мелкие зеленоватые кувшинки, ржавая вода пахла тиной и гниением. В бесконечных пустынных степях было тихо - мучительно, выжидающе тихо, как в комнате умирающего: все живое на Немезисе с первого вздоха знало о своем скором конце. Небо над Землей бесновалось молниями, расцветало всеми красками закатов, разливало сверкающие озера в темной зелени лесов; здесь гремели грозы, звенели птичьи голоса, шелестел дождь в траве. Воздух одуряюще пах озоном, ароматом притомленных солнцем цветов: это оглушало, слепило, ударяло в голову крепче всякого вина. Озера манили ясностью и чистотой, бесконечным завораживающим движением и блеском воды, обманчивой близостью мозаично-пестрого дна: ступи и затянет, нырни и утонешь. Она смотрела на него сквозь перекрестье прицела на экране корабля, запрокинув голову, сжимая руки так, что ногти впивались в ладони. Он заглянул в ее глаза и утонул. Небо темнело, тучи неспешно ползли к востоку. Глаза у нее оставались такими же ясными и чистыми: она смотрела вверх, в небо, его отражение в ее глазах было почти неразличимо - то ли над ее головой проплывали облака, то ли дымкой затягивало тускнеющую радужку. Алмаз опустился на колени в траву и прикрыл их ладонью. По шороху за спиной он узнал Изумруд: под каблуками ее сапог хрустнули обгоревшие веточки, и Изумруд ахнула, а потом подавила вырвавшийся было возглас. Алмаз обернулся: Изумруд отцепляла от платья что-то, показавшееся ему обрывком паутины, и во взгляде ее мешались одновременно испуг, восхищение и легкий налет брезгливости. Алмаз натянул обратно перчатку. - Королева мертва, - сказал он, и, нахмурившись, умолк – слова упали в пустоту. Изумруд машинально пошевелила губами, заканчивая фразу, и посмотрела на принца с надеждой, ожидая приказаний. Ей было так очевидно неуютно вне корабля, что на мгновение Алмаз даже ощутил нечто вроде жалости. Они все были чужими здесь - разбредающиеся по полю члены экипажа, перекликающиеся негромкими голосами, словно потерянные. У ног их стелились угасающие струйки дыма, горячий воздух колебался маревом у горизонта. Где-то потрескивал догорающий костер. Алмаз вдруг осознал, насколько стало тихо. Снежно-белое платье королевы втоптало дождем в землю, промочило насквозь; обрывки шлейфа повисли на кустах клочьями тумана, через полупрозрачную ткань проглядывали пестрые пятна - зеленые, желтые, бурые - больше всего, конечно, алых. Волосы, раньше скрепленные в узлы, разметались по земле слабо поблескивающими ручейками жидкого золота. Сквозь отдельные пряди уже пробивалась трава. Изумруд стояла, не решаясь приблизиться, ветер слегка шевелил ее волосы, ни капли не напоминающие оттенком земную зелень, карие глаза были широко открыты. На восковое лицо королевы упала капля с листа, ветер всколыхнул край шлейфа, укрывая ее тело, словно саваном. - Свяжись с кораблем, - проговорил Алмаз наконец. - Сообщи Сапфиру, что здесь все кончено. Изумруд просветлела лицом, кинулась прочь, не разбирая дороги, словно рада была избавиться наконец от тягостного зрелища. Ветки с сухим хрустом обламывались у нее под ногами, задевали руки, оставляя на коже серые следы; Изумруд вздрагивала и отшатывалась, неловко удерживаясь на высоких каблуках, но не останавливалась. Алмаз тоже поднялся, почувствовал холодное прикосновение к лицу, запрокинул голову. В воздухе кружились хлопья золы, как мелкий черный снег, с серого закопченного неба летели редкие капли. Алмаз поднес руку к лицу, коснулся щеки. Даже сквозь плотную ткань перчаток пальцы пахли фиалками.