Gull

Сегодняшний день можно было по праву назвать днём сборной Норвегии. Четыре человека в десятке! И кто бы мог такое представить? Вот и сами норвежцы не могли поверить своему счастью. Том и вовсе радовался больше всех, несмотря на своё четвертое место. Он вообще был тем человеком, кого успехи товарищей вдохновляли больше, чем собственные. Поэтому в холле отеля сегодня было очень шумно. Ещё бы, норвежцы и в обычный-то день тихими не бывали, а уж в такой ничто не могло им помешать. Алкоголь был под запретом Штокля, но кому в такой компании он был нужен? Больше самого отеля сейчас страдали только его обитатели. Стох, номер которого находился слишком близко к эпицентру веселья, и вовсе, кажется, уже жалел о том, что решил пойти именно в этот вид спорта; и сейчас вспоминал не только все ругательства на польском, но уже успел придумать пару сотен новых. Касаи воспринимал всё с японским стоицизмом и смотрел на норвежцев с улыбкой. Превцу, кажется, в этой жизни ничто не могло помешать, поэтому он слушал музыку в наушниках в том же холле, не обращая внимания ни на что. Том хотел было проверить свою меткость путём забрасывания виноградинок в рот Шьёена, как в голову ему пришла мысль. Нет-нет, не пугайтесь, иногда Том действительно думал. И сейчас его интересовало лишь пропажа Аннеша. Не Стьернена, который находился в паре метров, а Фаннемела. Надо было срочно отправляться на его поиски, а то мало ли что могло случиться. Первым делом Том решил проверить их общий номер и да, Фаннис оказался именно там. Хильде вздохнул, закрыл дверь и не смог удержаться от маленькой пакости. Аннеш сидел к нему спиной в наушниках, из которых доносилось что-то не очень мелодичное. Он на цыпочках подошёл к Фаннису и резко обхватил поперёк груди. От падения того спасли лишь эти крепкие объятия. – Ты что творишь! ¬– возмутился Аннеш, пытаясь удержаться, но в результате у него ничего не выходит. Он оказывается на полу, а Том приземляется прямо на него. – Спасибо, что смягчил падение. – улыбнулся Хильде и даже не попытался встать, продолжая прижимать Аннеша к полу своими бедрами. Тот лишь зафырчал, пытаясь отпихнуть его руками, но ничего не вышло: – Слезай давай, ты не лёгкий, как пёрышко. – Только после того, как ты объяснишь мне, почему ты сидишь здесь один и дуешься на весь мир. – Я мудак. – Давно знал это, но а здесь-то ты почему? – Меня печалят мои результаты. – Чертовски верно, 15 место не твой потолок. Но почему ты здесь? – Потому что я должен сейчас радоваться вашим результатам. Ты наконец начинаешь приходить в себя после скольки уже месяцев, а я думаю о себе. Я мудак! – Если бы ты думал о себе, мой маленький друг, то не говорил бы сейчас всего этого. Том наклонился к нему, поцеловал в губы, гладил волосы и щёки. Аннеш от таких действий начал дышать более шумно и был явно не прочь сейчас находиться под весом Тома. – Хочешь я останусь с тобой? Закажем пиццу, будем смотреть «Отбросы», а затем предадимся грязному разврату? Аннеш ничего не ответил и лишь с силой прижимался к его губам, возвращая поцелуй. И Том подумал: «Да, сегодня главный приз отхватил явно не Стьернен».