***
Джон Ватсон каждый день встаёт в семь утра, по привычке, которая сильнее него. Впрочем, сейчас многое сильнее него. Кажется, что кофе заставляет его сердце биться, сигареты помогают его лёгким дышать, а работа заставляет его тело двигаться. «Зачем я встал сегодня утром?» — задаёт себе вопрос доктор Джон Ватсон, потому, что его психоаналитик рекомендует задавать себе вопросы, требующие глубокого самоанализа. «Для того чтобы жить», — отвечает себе доктор Джон Ватсон. Его красные глаза в зеркале смотрят упрямо, в них застыло горе, которое так и не покинуло доктора со временем. «Как я себя чувствую?» — следующий вопрос для рефлексии доктор задаёт себе за завтраком. «Как самый ненужный», — отвечает Джон, намазывая тосты. «Почему я так себя чувствую?» — глоток молока, капля капает на брюки, но это ничего, по сравнению с тем, что случилось полгода назад, всё «ничего». «Потому что я застрял», — отвечает на очередной само вопрос доктор и вдруг отрывается от своих тостов и смотрит в стену напротив. — Я застрял, — хрипло говорит Джон и опускает глаза обратно. — Застрял… «Джон, а что делают люди, когда застревают?» — доктор Ватсон садится в машину и едет на работу. «Пытаются выбраться?..» — неуверенно предполагает доктор. «А почему не пытаешься ты?» — Ватсон показывает пропуск на вахте и поднимается в свой кабинет. «Потому что я трус». «А он — трусом не был». Рабочий день пролетает быстро, Ватсон вешает белый халат в шкаф. — Миссис Даллас? — Джон без стука входит в кабинет главного врача. — Да, Джон, — миссис Даллас как раз собиралась уходить, она уже в пальто, а в её руках сумочка и ключи от машины. — Я хочу написать заявление об увольнении, — выпалил Джон, впервые чувствуя прилив крови к лицу и ушам. Впервые чувствуя себя живым. — Джон, что случилось? — Миссис Даллас выглядит растерянной. — Тебя не устраивает зарплата, это как-то связанно с забастовкой медсестёр в прошлом месяце?.. — Нет, — Ватсон решительно мотает головой. — Просто я тоже не трус.***
— Уилсон, клянёшься ли ты говорить мне правду и только правду, отвечая на вопросы политического характера? — Хаус состроил крайне серьёзную мину и сцапал картошку с чужой тарелки, не забывая крайне загадочно её пережевывать. — Смотря, смогут ли меня скомпрометировать мои ответы в будущем, — Уилсон прищурился и, не отрывая взгляда от друга, потянулся к своему гамбургеру. — Что ты можешь сказать о вторжении в Афганистан? — Грегори прекратил жевать и теперь сосредоточенно вытирал руки салфеткой. — Ну… это был крайне необдуманный и эгоистичный пример военной экспансии, — пожал плечами Уилсон и откусил приличный кусок своего гамбургера. — Чудно, — Хаус стремительно поднялся на ноги. — Новый член моей команды тебе понравится, — Грег загадочно подмигнул другу и похромал к выходу из буфета, оставив Уилсона с его гамбургером и полным недоумением. — Мне стоит купить каску и сапоги? — спросил Джим, но Грег уже ничего не ответил.***
— Слышал, что Хаус хочет нанять военного англичанина, — Катнер оторвался от созерцания образца ткани под микроскопом и посмотрел на Тринадцатую, которая сидела рядом и смотрела в потолок. — Видимо, ему захотелось разнообразия, кажется, военных у нас ещё не было, — хмыкнул Форман, колдуя над центрифугой. — Думаешь, он наймёт кого-то в команду только потому, что этот кто-то будет ему интересен как личность, а не потому, что он хороший врач? — Тринадцатая недоверчиво покосилась на Эрика. — Это же Хаус, — пожал плечами Форман. Тринадцатая перевела недоверчивый взгляд на Катнера, тот тоже пожал плечами. — То есть, по-вашему, Хаус собирает коллекцию? — недоумённо произнесла Тринадцатая. — А почему нет? — Форман полностью повернулся к ней, — он уверен, что все люди моральные уроды. Кэмерон — патологическая Мать Тереза с мёртвым мужем, Чейз — воспитан матерью алкоголичкой и ненавистью к своему отцу, Катнер — ребёнок, я — самовлюблённая модель Хауса, а ты — больна гентинктоном, — Форман снова пожал плечами, а его брови поползли вверх. — Тогда просто военного будет мало, — Катнер убрал образец ткани в холодильник и снял перчатки, — наверняка с беднягой ещё что-то не так. — Почему сразу надо предполагать самое худшее? — Тринадцатая упрямо посмотрела на коллег. — Потому, что я шесть лет работаю на Хауса, — улыбнулся Форман.***
— Добро пожаловать на борт, — стройная стюардесса ослепила Джона белозубой улыбкой и протянула билеты. — Спасибо, — кивнул доктор и поднялся по трапу. Джон не особо верил в силу перемен, он прекрасно знал, что пока нет мира в нём, весь мир будет для него адом. Он, как утопающий, решил попробовать добраться до берега хотя бы на надувной лодке, раз парохода пока нигде не наблюдалось. «Спаси себя сам», — так гласила первая заповедь психотерапии рефлексией, которую проходил Джон последние полгода. И, кажется, впервые он действительно ей следует.