В тени королей

− Грёбаные лилии! До окон монастыря доносились крики разъярённых солдат, долетавшие с клубами чёрного дыма. Горел город. Горели дома крестьян и ремесленников, что работали в замке и окрестностях. Горели магазины и лавки. Запертые в своих домах, горели заживо их владельцы. Такое уже происходило прежде. Война всегда одинакова. Так пылал её родной город, когда чёрные пересекли Яругу. Так была пожрана пламенем семья их кухарки, так погиб конюх отца. Он был всегда добр к ней. Плакал, когда узнал, что её выдают замуж. − Как же мы без вас, милсдарыня. Поместье совсем опустеет, − говорил он тогда. − Кто ещё нас повеселит своими шалостями, кто рассмешит. − Ну, дурень, успокойся, − ворчала нянюшка. Она не плакала, ибо ей расставание с воспитанницей не грозило. Старая Генрика отправлялась с ней в новый дом, точно так же, как когда-то давно она прибыла в этот с её матерью. − Будет тебе ещё веселье, − обещала она конюху. Но веселье тогда навеки покинуло поместье. Да и самого поместья больше не было. Оно обратилось в прах под марширующими копытами нильфгаардских коней. − Милсдарыня, лучше бы вернулись в монастырь. − Мне не страшно, − соврала Кассия. Война. Война не меняется. Так же ноздри забивает мерзкий запах. Так же сердце испуганно колотится в груди. Так же каждое следующее мгновение дышит страхом неизвестности. Так же враг рвётся в двери. Тягучее, засасывающее в пучину ужаса, неведение разорвал этим утром крик гонца. Мальчишка ворвался в святилище, где собрались трепещущие от страха за свои жизни дворяне. − Прорвались! Прорвались за ворота! − вопил гонец, и его голос породил нарастающую волну паники. − Синие полоски убили наших стражей. Кассия вскочила с колен и застыла, прислушиваясь к голосам. Бусси прервал молитву и схватился за подол её платья, прижимаясь к ногам. − Что с нами будет? − повторил он в очередной раз. Его сестра продолжала шептать молитву, путаясь в словах и чаще вставляя что-то от себя. − Миленькая Креве, помоги нам, пожалуйста. Пусть мама с папой помирятся. Как трагичны бывают ссоры двух полюбовников, если один из них король, а другая женщина, попавшая под влияние корыстных и властолюбивых людей. Горе тем, кто попадёт в бесконечную пучину их вражды. Горе, смерть и дым. Кассия судорожно вцепилась в хрупкие плечики Бусси. Мальчик, чувствуя её страх, сильнее прижался к ногам, обвивая тонкими ручками женские колени. Его сестра замолчала. Только упрямо поджимала губу и щурилась, пытаясь не расплакаться. − Милсдарыня, давайте мне мальчишку. Ишь как вы его схватили, − предложил монах. Кассия взглянула на его сгорбленную фигуру, изобразила улыбку, жалко скривив губы. − Не стоит, благодарю, − пролепетала она, вновь обращая взор к мальчишке-гонцу. Его окружила толпа дворян, требующая рассказать подробности штурма. Кассии хотелось отпустить Бусси и заткнуть уши обеими ладонями, но вместо этого она изо всех сил вслушивалась в неразборчивый галдёж. − Сходите, спросите его о том, о ком беспокоитесь. Я пригляжу за детьми, − пообещал монах. Он протянул к ней руку в перчатке, слепо пытаясь дотянуться до ребёнка. Кассии стало дурно. Она тяжело вздохнула, отстраняя Бусси и осторожно поправляя нервными тонкими пальцами его костюмчик. − Спасибо за вашу доброту. Я вернусь очень быстро, − произнесла она, обращаясь к монаху. Рассеянно, скорее, по привычке проведя по светлым волосам Анаис, Кассия приблизилась ко входу в святилище Креве, где собралась толпа. Преподобный отец пытался разогнать шумных дворян, взывая к ним надрывным голосом: − Дети мои, не бойтесь врага своего и молитесь богине о спасении наших славных защитников. Уверуйте в силу молитвы, не тратьте слов понапрасну, если не возносите их во славу хранительницы. Наш враг богохульник, его власть противна богине нашей! Ему не одержать победу над верными слугами могущественной Креве. Дворяне осмелились продолжить свои богохульственные деяния, проигнорировав слова верховного жреца и продолжая засыпать гонца вопросами. Тайлес пробился вперёд, растолкав благородных господ и дам, и потребовал от мальчишки подробностей. − Синие полоски короля Фольтеста пробрались за ворота у рва и уложили нашу охрану, милсдарь. Сейчас такая бойня в городе. Лилии палят жилые дома и склады с запасами. Я сам видел, как склад у северной колокольни загорелся. Они сюда идут. Зуб даю, сам видел, милсдарь. Полоски впереди всех. Уже перешли ров. Кассия замерла, не в силах пошевелиться. Она вдруг ясно услышала, как с треском и рокотом пожирает пламя стены её родного дома. Как воет пес, накрепко привязанный цепью к своей полыхающей будке. Как зовет на помощь служанка, как затихает её голос в рёве и скрежете обрушившейся крыши. − Это точно полоски? − допытывался Тайлес у мальчишки. − Так благородный господин сказал. Я сам слышал. − Кто именно? − Рыцарь Сигизмунд. − Так он все ещё жив, − задумчиво произнес Тайлес. В этот момент Кассия, наконец, собралась с силами и протиснулась сквозь недовольную пеструю толпу дворян. − Где ты видел его? − взволнованно спросила она у гонца. − Он у ворот монастыря. Там все ждут прихода лилий. − Разве они не отступили? Не опустили ворота? − Так и есть, но лилии их скоро сломают, − пояснил мальчишка. Тайлес хмыкнул. − Сэр Сигизмунд всегда был склонен к героическим порывам. Кассия поджала губу, бросив на рыцаря полный презрения взгляд. − Как было бы радостно всем нам, слабым женщинам, если бы все защитники нашего славного замка проявляли такую же отвагу, − с негодованием произнесла она, чувствуя, как дрожит собственный голос. Рыцарь ордена Белой розы ухмыльнулся на эти слова. − Кто-то должен защитить вас, милостивая сударыня, когда храбрецы падут. От этих слов всё внутри неё похолодело. Больше войны, больше смерти и боли она сейчас боялась этого мужчины. Тайлес уже много месяцев не давал ей покоя. Каждый раз, пересекаясь с ним в стенах замка, она чувствовала его тяжелый пронизывающий взгляд. Если бы не влияние Сигизмунда и благосклонная защита баронессы, эти случайные встречи могли бы стать для Кассии куда неприятнее. Тайлес осторожно подхватил её под локоть и вывел из толпы. Проводил в сторону, к окну, из которого было видно лишь безмятежные воды реки. − Вам с детьми стоит уйти в монастырь. Здесь становится небезопасно. − Баронесса просила оставаться в святилище, под присмотром милостивой Креве и её верных слуг. − Как только здесь будет Фольтест и его псы, это не будет иметь значения. Детей нужно спрятать подальше. Кассия нашла в себе силы посмотреть на рыцаря, скрывая отвращение и страх. Он говорил так, будто заботился о её безопасности, но она знала, что это будет безопасность только от людей короля, но не самого Тайлеса. Ей нельзя идти на поводу у этого человека. Нельзя оставаться без свидетелей. Сигизмунд предупреждал о рыцаре Белой розы и просил держаться от него подальше. − Я не могу принять такое решение сама. − Его принял я, − своим мерзким фальцетом заявил Тайлес. − У вас нет таких полномочий. Дети баронессы отданы под мою опеку и моего супруга. − Который вот-вот погибнет от рук синих полосок. Кассия задрожала. Этого он и ждал. Богиня, Тайлес потому и принял на себя командование. Он уже не видел её мужа среди живых. − Не стоит торопить события. Мой муж лучший воин баронессы, и... − И один в поле не воин. Он задержит противника, но ненадолго. Когда лилии прорвутся... − Этого ещё не случилось! − оборвала его Кассия и, вспомнив, что она жена рыцаря Сигизмунда, доверенное лицо баронессы Ла Валетт, смело посмотрела на Артура Тайлеса из Дорндаля. Видимо, что-то было в её взгляде, что заставило его вспомнить, что он лишь бедный рыцарь, а она дама благородных кровей. Что в зале святилища ещё несколько десятков дворян, которые внимательно за ними наблюдают. И что Кассия Острит не в его власти. Пока что. Не желая больше слушать рыцаря, женщина вернулась к детям. Ласково погладила Бусси по щеке, обняла Анаис и легко поцеловала девочку в светловолосую макушку. Когда она так делала, ей казалось, что она целует свою маленькую Агнессу. У той были почти такие же светлые волосики, унаследованные от самой Кассии. В маленьком шёлковом мешочке, спрятанном у сердца, Кассия носила прядь волос дочери. Перед сном она с трепетом проводила по ним пальцами, вспоминая, как гладила пушистые локоны Агнессы, убаюкивая её по ночам. − Какие новости, милсдарыня? − спросил монах, держа руку на плече Бусси. Мальчик выглядел спокойнее, чем когда она уходила. Кажется, слепцу удалось заглушить детские страхи. − Все хорошо, − обманула она. − Мой супруг руководит обороной монастыря. Ворота на территорию надёжно заперты. Монах на некоторое время замолчал. Кассия встала на колени, подала знак Анаис, чтобы та к ней присоединилась. Они молились. Их лёгкий шёпот терялся среди испуганных нервных голосов других прихожан, возносивших хвалу богине. Слышала ли их Креве за этим шумом? Знала ли, как просят о спасении королевская дочь и супруга рыцаря Сигизмунда? − Бусси, помолись с нами, − попросила она мальчика. Тот неохотно опустился рядом с ними. Сложил ладошки, зажмурился и забормотал слова молитвы. − Сходите, попрощайтесь с супругом, госпожа, − произнёс вдруг слепой монах. Кассия жалобно взглянула на него. − Я не могу оставить... − Я уведу их в монастырь, − пообещал мужчина. − Рыцарь в этом деле прав. − Как вы узнали, о чём он говорил? − Те, кто не может видеть, начинают лучше слышать, госпожа, − пожал плечами монах. − Сходите, попрощайтесь с супругом. Время ещё есть. Дети будут со мной в безопасности на святой земле монастыря. Кассия неуверенно поднялась. Ласково дотронулась до руки сгорбленного слепца. − Благодарю вас, − произнесла она. − Я вернусь очень быстро. Она подивилась силе, что чувствовалась в руке монаха. Кем он был, прежде чем его ослепили? Солдатом или разбойником? Скольких убил, прежде чем стать немощным и обратиться к милости богини, покориться её воле? «Доброта и справедливость Креве творят поистине чудеса даже с самыми жестокосердечными людьми, − убежденно думала Кассия. − Даже из столь мощного и сурового человека она сделала смиренного монаха». Когда она направилась к выходу из святилища, её настиг Альберт, оруженосец супруга. Ему было велено оставаться рядом с Кассией и детьми, следить за их безопасностью. − Госпожа, куда вы? − взволнованно спросил он. − Я должна видеть мужа. − Этого никак нельзя! Туда идут лилии. − Именно поэтому я и должна... Голос сорвался, хотя она и старалась не показывать своего волнения. − Милсдарыня, − заботливо произнёс Альберт. − Прошу вас, послушайтесь меня. Если я не смогу вас защитить... У бедного мальчика от переживаний задрожала нижняя губа. Ему было всего четырнадцать, но он с такой отвагой стремился защитить её. − Прости Альберт, но я должна. Она не знала, почему ей было так важно найти Сигизмунда. Она никогда не любила своего супруга. Как ни старалась найти в себе хоть искру чувства, как ни молила богиню послать ей должное счастье, этого так и не произошло. Ей было пятнадцать лет, когда её выдали за рыцаря Сигизмунда, приближённого к самой баронессе Ла Валетт. Он был опытным воином, холодным и рассудительным. К тому времени, когда Кассия стала его невестой, он похоронил свою первую жену и троих взрослых сыновей. Молодая здоровая девушка должна была подарить его роду наследников. Спустя год после бракосочетания родилась малышка Агнесса. Слабенькая, хрупкая девочка с пшеничными волосами. Сигизмунд, волосы которого давно покрыла седина, с каким-то недоумением и недоверием разглядывал новорождённую. − Твои волосы и мои глаза, − удивился он. − Жалко, что девочка. Как ни печально бы это не звучало, но Кассия думала о том же. Не потому, что её, как и мужа волновала проблема наследования земель. Просто она знала на собственном опыте, что ждёт малышку Агнессу. Не пройдёт тринадцати зим, как её сосватают к незнакомцу и увезут прочь от родных в чужой дом. Мальчикам проще, особенно первенцам. Да, их ждут войны и испытания, но они хозяева своей жизни. Хозяева женщин, что становятся их супругами и любовницами. Они не знают, каково это быть любимой нелюбимым, каково быть собственностью в чужих руках. И все же Кассия оставалась благодарна мужу. Он был добр и снисходителен к ней и её юности. Поначалу, когда она только-только приехала из родного края, спасаясь от смерти и войны, он терпеливо относился к мрачному виду и холодному нраву юной супруги. Ни разу за годы их брака он не бил её и не укорял за то, что она сирота, у которой ни гроша за душой. Он представил Кассию баронессе Ла Валетт, надеясь, что его молодая жена чуть повеселеет в обществе жизнерадостной Марии-Луизы. И теперь он был для Кассии единственным близким человеком на всём белом свете. Поэтому или же по какой другой причине, она, потеряв всякую возможность рассуждать здраво, выскользнула из святилища храма и стремительно побежала вниз по винтовой лестнице, во двор. Альберт, умоляя одуматься и вернуться назад, поспешил следом. Через бойницы башни она видела солдат, выстроившихся строем. Её муж возвышался надо всеми. Его тёмные доспехи и массивный шлем с рогами выделяли рыцаря из толпы обычных вояк. «Креве, храни его!» − мысленно взмолилась Кассия и ещё быстрее полетела вниз по лестнице. Король Темерии, правитель Понтара и Махакама, князь Соддена, сеньор-протектор Бругге и Заречья Фольтест был уже у порога. В буквальном смысле. Он и его сине-полосатые шавки наблюдали за происходящим во дворе храма из-за опущенных ворот. Несколько солдат, вооруженных топорами, пытались проломать проход. «Богохульники! Креве, защити нас!» − с ненавистью глядя на монаршую особу, думала Кассия. − Открывай ворота, Сигизмунд! Не будь трусом. Прими бой! − громогласно заявил Фольтест. − Ещё не время праздновать победу! − спокойный ровный голос её мужа вдруг показался родным и очень дорогим. Но вдруг он сорвался с привычных ему размеренных нот. − Кассия?! Рыцарь заметил свою жену и в несколько стремительных шагов оказался рядом с ней. Возвышаясь над супругой, он сверкал светлыми глазами сквозь прорези шлема. − Что ты здесь делаешь? − сердито прошептал он так, чтобы никто кроме неё и волочившегося позади Альберта не услышал. − Я должна была вас увидеть, − пролепетала Кассия. − Вы с ума сошли. Немедленно возвращайтесь в храм. Где дети баронессы? − С монахом из монастыря. Он позаботится о них. Она пыталась разглядеть за прорезями шлема нечто большее, чем видела все годы их брака. Что-то, за чем она сюда пришла. Но... зачем она вообще это сделала? − Вы не должны были оставлять детей ни на секунду. Если они попадут не в те руки, если ими воспользуется Тайлес... − Тайлес человек баронессы. Он ей предан. − Тайлес предан только тому, в чьих руках его жизнь. Как только ситуация изменится, он сразу же переметнется на другую сторону. Кассия схватилась за сердце. Богиня, как могла она оставить детей в такой момент? Как осмелилась она нарушить приказ баронессы и своего супруга? Что вообще её дёрнуло кинуться сюда, где в любое мгновение может вспыхнуть бой? − Возвращайтесь к детям. Немедленно. Позаботьтесь об их безопасности. Фольтест не тронет своих детей, я думаю... я хочу в это верить. Если получится, что вы останетесь с ними одна, то говорите, что вы их няня. Возможно, вам сохранят жизнь. Голос Сигизмунда звучал глухо из-за шлема. Но Кассии вдруг показалось, что нет в мире голоса нежнее и ласковее, чем её супруга. − А вы? − А я остаюсь здесь, на страже храма, как и приказывала мне баронесса. Идите. Кассия закивала, в последний раз заглядывая в глаза Сигизмунда. Раньше она никогда не делала этого намеренно. − Прощайте, муж мой, − прошептала она. Уходя, она невольно кинула последний взгляд на ворота, за которыми выжидал враг. Хмурое, грубое лицо, словно вырезанное из старого дуба, бледнело за массивной решеткой. Мужчина не сводил с неё недружелюбных тёмных глаз, которые показались провалами в черепе. − Эй, дамочка, не убегай! Мы совсем скоро тебя развеселим! − нагло крикнул кто-то из-за ворот. Кассия ускорила шаг, кинувшись обратно в храм. И снова − ускользающая вверх винтовая лестница, ведущая к потайному входу в монастырь. Так быстрее. Так надёжнее. Не выдержав, она замерла у маленького окошка, выходившего на храмовый двор. Воздух смердел от гари, из города доносились вопли и грохот. Смерть парила над крышами домов. Кровь заливала улицы. Кассии показалось, что она вновь вернулась домой, а он все ещё горит. И все эти годы, проведённые вдали от родины, он так же пылал в костре, запалённом нильфгаардцами. Снова война. Снова она теряет всё. Понимает это, но ничего не может поделать, никак не способна изменить происходящее. − Милсдарыня, нужно уходить, − постоянно повторял Альберт. − Грёбаные лилии! − донеслось со двора. − Прорываются! Прорываются, твари! Затрещали ворота. Подались под упорными клыками королевских псов. Кассия высунулась в окно, и её взгляду предстала жуткая картина. Синие полоски, известные даже здесь, у Ла Валеттов, цепные волкодавы Фольтеста яростно кинулись в бой. Король вёл их за собой, не страшась вражеских стрел и клинков. − Это изменники! Никого в плен не брать! Почти одновременно во двор влетело чудовище. Белый зверь, круживший средь солдат баронессы Ла Валетт и оставлявший после себя бездыханные трупы. − Бей их, Геральт! − радостно воскликнул Фольтест. − Госпожа, прошу вас, поспешите, − умолял Альберт. Кассия не могла оторвать взгляда от статной высокой фигуры своего мужа. Пусть он был не молод, но он оставался прекрасным воином. Он схлестнулся в бою с невысоким плотным человеком в шапероне. Юрким, ловким, свирепым в своих атаках. Он, пожалуй, в подметки не годился такому рыцарю, как Сигизмунд. Такому смелому и благородному человеку, как её муж. Но между тем именно этот воин в полосатых одеждах стремительно и умело нанёс ему смертельный удар.