Фениксы любят осень

OST: Izia – Life is going down просто ставьте на повтор.

Он казался слишком доступным в этих неприлично коротких темно-зеленых шортиках и с манерой пошло облизывать тонкие губы после того как залпом выпивал отвратный на вкус чанджу. Во дворе старой пятиэтажки дворники жгли мусор и опавшую листву, сгребая все в несколько куч. В воздухе витал стойкий запах дыма, отчего неприятно слезились глаза. В ярких рыжих искрах костров рождались фениксы. Фениксы любят осень. Осень - время костров. ☆☆☆ Молоденькая, слегка полноватая официантка с сальными косичками и вежливой улыбкой учтиво приветствовала новоприбывших посетителей небольшого бара на отшибе, умело лавируя между столиков. Чанёль, не размениваясь на любезность, подозвал её жестом, прося принести еще выпивки. Вечер пятницы, и людей, соответственно, было много, но девчушка, единственная, к слову, официантка в этом месте, успевала всё и заказ принесла почти сразу. Выпивка неприятно жгла горло, а из не закрытой для проветривания помещения двери удручающе тянуло холодным осенним воздухом и хорошо различимым постылым запахом прелой листвы. Сквозняк, шаловливо играющий с салфетками на столе, пробирал до костей, отчего хотелось посильнее закутаться в парку бутылочного цвета. Чанёль совершенно не любил холод, он мешал ему думать, приковывая все мысли к банальным физиологическим потребностям. Ему вновь захотелось почувствовать жар огня и насладиться невероятным внутренним теплом, а не мерзнуть, сидя во второсортном баре, поджимая пальцы на ногах, чтобы те не немели. Наверное, единственное, что он любил в "человеческой шкуре" - это шлюхи, которые так охотно скрашивают его холодные ночи. Определенно, нужно будет хорошенько развлечься напоследок. Очередной порыв холодного осеннего ветра принес с собой пыль, несколько сухих листков и не по погоде легко одетого мальчишку с влажными персикового цвета волосами. На улице только что начался дождь. Девочка-официантка робко теребила подол своего фартука, вежливо извиняясь перед вошедшим парнишкой - все столики заняты. Бесцеремонно проигнорировав работницу бара, гость уверенно прошел к столу Чанёля и без единого слова занял свободный стул напротив, показывая оторопевшей официантке пальцем на выбранное в меню блюдо. Громко вжикнув молнией на рюкзаке, юноша вытащил из карманчика зеркало и стал увлеченно корректировать слегка подтекшую подводку, не обращая на сидящего напротив парня совершенно никакого внимания; поправлял сетчатый белый свитер, что красиво подчеркивал ярко выделяющиеся ключицы. Как только официантка опустила на стол поднос с кальби, парнишка откинул со лба персиковую челку и с гордостью произнес: "Бэкхен". Чанёль, - хитро прищурив глаза, ответил Пак на просьбу представиться в ответ. Буквально через минуту Бэкхёна невозможно было заставить замолчать, он болтал без перерыва: об отвратительной погоде, об этом мрачном районе в который его непонятно каким ветром надуло, о качестве чанджу и о том, что он вообще-то пьет только выдержанный бурбон. Новый знакомый Чанёля весело шутил, рассказывал забавные истории из жизни и с аппетитом жевал принесенные ему ребрышки, смачно облизывая пальцы. А время летело так быстро, словно куда-то сильно опаздывало, посетители редели на глазах, но официантка приносила все новые порции чанджу, смущенно отводя взгляд от двух странных покупателей и мысленно ругая свою дурость о том, что не накрасилась перед сменой. Чанёль уже и думать забыл про свои "сверхважные" планы на ночь, в конце концов, секс может и подождать, а вот болтающий без передышки Бэкхён вряд ли бы обрадовался, что его не слушают. Пак и не заметил, как втянулся в разговор, искренне смеясь над какой-нибудь шуткой, а буквально минутой позже спорил с собеседником в попытках перекричать друг друга. На улице буйствовал холодный октябрьский ветер, срывая с деревьев кое-как уцелевшие листочки и закручивая их в своём безумном танце страсти. Бармен, удобно устроив голову на руках, задремал, а девочка-официантка так и не выходила из комнаты для персонала, наверное, тоже решила прикорнуть минуту-другую. У Бэкхёна были острые коленки и тонкие, длинные, невероятно красивые пальцы с неестественно крупными, но от этого не менее прекрасными ногтевыми пластинами. Чанёль смотрел на него и не мог понять: что особенного в этом разговорчивом мальчишке? Бэкхён был чьим-то сыном, другом, парнем, а в будущем, возможно, отцом, но Паку было совершенно плевать. Безумно хотелось стянуть с паренька эти короткие шорты, но совсем не так, как при первом взгляде. Как-то все теперь не так... Парни спорили до хрипоты, перебивали друг друга и активно жестикулировали руками в попытках хоть так убедить собеседника в своей правоте, а после синхронно вскочили со стульев, отчего те с громким стуком упали на пол. Услыхав шум, бармен вскочил по стойке смирно, оглядываясь в поисках его источника. В глазах Бэкхёна плескалось упрямство и уверенность, а сведенные на переносице тонкие брови и всколоченные персиковые волосы придавали ему вида рассвирепевшей кошки, у которой шерсть дыбом стоит. Чанёлю вспомнилось, что обиду коты не прощают, и безумно захотелось схватить Бэкхёна за девчачье запястье и сжать как можно сильнее, а после хорошенько встряхнуть, сдавливая пальцами костлявые плечи. И вообще, какого черта он вышел из себя из-за какого-то там глупого спора? В щелях зашторенных окон показался серый клочок утреннего неба. Бэкхён с шумом сглотнул и, тряхнув головой разок, быстро подхватил с пола свой рюкзак, закидывая его на плечи, и как-то отрешенно пробормотал: "Мне пора". Чанёлю безумно хотелось предложить проводить, но Бён слишком быстро скрылся в дверном проёме, а когда Пак вышел следом, Бэка уже нигде не было, словно тот сквозь землю провалился. Утренний морозный воздух был поистине великолепным, отчего у юноши лишь на мгновение помутнело перед глазами. Людей на улицах почти не было, а редкие, еле различимые куски тумана еще не растаяли под поднимающимся над горизонтом солнцем. Сонные дворники жгли костры вдоль тротуара, их совершенно не смущали летящие в стороны искры и негромкое потрескивание листвы. Мысли непроизвольно улетели в третьесортный бар, где они так важно спорили с Бэкхёном об огненных птицах, что, сгорая, возрождаются. Чанёль упорно доказывал, что птицы глупые, ведь нужно стремиться к вечной жизни (он бы и сам поверил в свои слова, но холодный ветер, что пробрался под расстегнутые полы парки, быстро отрезвил его мысли). Бэкхён же уверенно утверждал, что если прожить короткую, но яркую жизнь, то и после смерти не исчезнешь. Настолько смешной и наивный мальчишка, что к горлу Пака подкатил ком горечи. Мифические птицы фениксы рождаются и умирают в невероятно теплых искрах костра. Всего семь дней прошло после случайной встречи Чанёля и Бэкхёна, а они прошли мимо друг друга по главной аллее города, будто никогда и не знали друг друга. Аллея пестрила багряной листвой, зазывая к себе прохожих. Чанёль заметил, возможно, даже бы окликнул, но Бэкхён, сегодня все же одевшийся по погоде, остановился и обернулся, широко и искренне улыбаясь Паку, словно они давние знакомые. Пробирающий до костей холодный ветер, что неожиданно сорвался с цепи, растрепал персикового цвета волосы Бэкхёна. Чанёль, наконец-то, понял. Чанёль больше никогда не пожелает вернуться в невероятно теплое и искристое пламя костра, рождаясь и умирая в огне. Фениксы обожают осень. Чанёль обожает его.