Волосы Вероники

"Я найду тебя по звездам"

— Родители в субботу уезжают, так что можем собраться у меня. — Сехун плечом прижал телефон к уху; голос Тао с трудом пробивался сквозь крики детей. — Ай, ты снова дергаешь, — зашипела Ник; Сехун тут же извинился. Пальцы путались в волосах, которые никак не хотели заплетаться в косички. Вероника ерзала на его коленях, мешая еще больше. — Сиди смирно, — потребовал Сехун. Сестра сложила пухлые лапы на груди и замерла. Щеки надулись, губы капризно выпятились. — Эй, Цзытао, не спи! Что делаешь в субботу? Можешь привести Бэка. Если он пообещает не убивать ушастого. Тао что-то буркнул на том конце, прокашлялся, матернулся: — Задолбала простуда, — высморкался. — Если уломаю отца не брать меня к тетке, то приду. — Что ты у нее забыл? — В том-то и дело, что ничего, но оставить меня одного? Пф! Мать скорее повесится. Сехун фыркнул. Госпоже Хуан, по меньшей мере, наплевать на сына. — Ладно, я позвоню вечером. — Ник выгуливаешь? — Ага, — Сехун потрепал мелкую по волосам; она шлепнула его по руке и набычилась. — Развлекайтесь. — Не забудь позвонить Бэку. — Забудешь тут... Сехун хохотнул. Уж о нем забыть сложно. — До вечера. — Бай. Сехун запихнул телефон в карман, завязал косичку и опустил Веронику на землю. — Пошли достраивать замок? Мелкая повернулась на пятках, окатила Сехуна презрительным взглядом и зашагала к песочнице. Сехун закатил глаза и поплелся за монстром. — Оппа, купи мороженое, — спустя пять минут потребовал он. Сехун воткнул совочек в недоделанный фундамент и посмотрел на сестру. Косички растрепались, припорошенные песком волосы прилипли к смуглому лбу. — Купи, купи! Банановое. Купи-и-и! — Вероника подпрыгнула, набрав две пригоршни песка. Сехун вскинул руку, но два ржаных комочка рухнули справа от него. — Ку-у-упи-и-и! — Это вымогательство, — Сехун недобро сощурился, а Вероника довольно улыбнулась. Лисьи глазки превратились в два черных полумесяца. — Купи, и я не скажу маме, что ты берешь у нее сигареты. Сехун подавился воздухом; щеки его запылали. — Откуда ты?.. — он осекся. — Купи, и я скажу, что это я взяла поиграть: коробочка такая красивая... — пятилетний дьявол не сводил с него глаз. — Хорошо, — протянул Сехун и поднялся с песка. — Но мы еще поговорим об этом... — Банановое. Два. — Обойдешься. — Три. — Твою ма... — Сехун прикусил язык: ругаться при мелкой было стратегической ошибкой. Она могла стоить ему недели свободы. Он выудил бумажник, проверил наличку и, бросив монстру, чтобы сидел смирно, двинул к мороженщику. Тот всегда ставил фургончик в десяти метрах от детской площадки, и от клиентов не было отбоя. Сехун пристроился в конец очереди и поглядел на песочницу. Вероника рыла новую траншею вокруг замка. Подошла слишком близко к башне, и та рухнула. Ник нахмурилась и разваляла всю крепость. Природа наградила мелкую незаурядным темпераментом. Если мать была личностью неврастеничной, а отец — тихоней, то в Веронике кипела жгучая кровь, а глаза таили нечто, пугавшее Сехуна. «Подменыш, — констатировал Чанёль, когда Вероника прокусила ему палец. — Я читал, что таким промышляли тролли. Или фейри. Не помню. Но конфеты у нее воровать не стоит». С последним Сехун был полностью согласен. Очередь продвигалась муравьиными шагами. Снова ожил телефон. Звонил отец. Пока говорили, подошла компания студентов. Возбужденные, раскрасневшиеся, они шумно обсуждали матч между университетской сборной и местным клубом. В одном из игроков Сехун узнал Криса — китайца с непомерно большими руками и лицом мафиози — и в очередной раз удивился, как такой тип мог запасть на Ёля? Ушастый, впрочем, его игнорировал, что ставило Сехуна в еще больший тупик. Даже Цзытао, который плевал на все, кроме собственного отражения в зеркале и задницы Бэкхёна, знал, что Пак третий год сохнет по Дракону. Крис увидел Сехуна, растолкал гогочущих дружков и встал в очередь рядом с ним. Кто-то сказал, что это наглость; китаец ничего не ответил. — Привет, — он говорил с едва заметным акцентом. Голос у него был такой, что впору озвучивать порно. Сехун кивнул и продвинулся еще на шаг: очередь сокращалась. — Как дела? — У меня или Чанёля? — Сехун не любил ходить вокруг да около. Дракон улыбнулся. — У обоих. Так как? — Как всегда. — А подробней можно? — Нет. — Не будь стервой, О. — Не буду — это к Бэкхёну. Крис рыкнул. Его звериные замашки Сехуну нравились еще меньше, чем ледяной взгляд. — Ёлли сменил номер... — ...и я его тебе не дам. — Почему? — Потому что он сменил его из-за тебя. — Правда? — Крис воодушевился; Сехун закатил глаза. — Правда. Ты задолбал слать сообщения. — Он... — Крис нервно сглотнул, — рассказал об этом? Сехун злорадно улыбнулся. — О, да. — Черт. — Тебе не стыдно? Ему же семнадцать, — Сехун покачал головой. — Твоя очередь, — процедил Крис. Сехун кивнул. Доводить Дракона было любимым занятием Бэкхёна, и он понял, почему. Сехун купил мороженое, пожелал китайцу удачи в поисках идиота, который сольет ему номер Пака, и протолкался к песочнице. От хорошего настроения не осталось и следа, когда он понял, что Вероники там нет. Сехун обошел площадку — пусто. Дамочка, выгуливавшая то ли собаку, то ли сынишку, самозабвенно жевавшего грязь, сказала, что видела похожую девочку у качелей. Сехун, проклиная все на свете, бросился туда. У аттракционов толпилось не меньше детворы, чем у мороженщика, но Ник среди них не было. Сехун обежал парк вдоль и поперек, но тщетно. Натолкнулся на баскетболистов. Крис забил на униженное достоинство и присоединился к Сехуну. Еще три парня составили им компанию. Уже через полчаса Сехун познакомился с каждым кустом и выучил несколько китайских матов. Запыхавшийся после двухкилометрового забега Бэк присоединился к поисковой команде. Еще через полчаса подняли на ноги весь парк, а Сехун и подоспевший вовремя Чанёль взялись обыскивать окрестности. Вероника не могла уйти, в этом Сехун был уверен. Хотя бы потому, что она ждала чертово мороженое! Сехун хватался за голову и едва сдерживал слезы. Чанёль тряс его за плечо и говорил, что Вероника прячется, и они скоро ее найдут. Неисправимый оптимист, чего не скажешь о Сехуне. Приехали родители. Пощечина от матери была заслуженной. На ее месте Сехун бы себя убил. На вызов прибыло два офицера. Поиски продолжались до поздней ночи. Сехун никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Ему словно руки отняли. Он не соображал, что делает, куда идет. Голос сел, но он продолжал звать Веронику. Кто-то сказал, что ее похитили. Сехун послал говорившего очень далеко и разрыдался. Дома ждала вторая порция истерики, приправленная успокоительным и смачным глотком водки. Заявились детективы. Один в казенной форме, второй — в потертом, невыносимо-синем твидовом костюме. Артур-где-то-Сехун-это-слышал-Блюмквист. Сехун не любил американских копов, но с некоторыми вещами приходилось мириться. Блюмквист оглядел комнату с неприкрытым скептицизмом, потрогал пальцем корешок книги и посмотрел на Сехуна. Тот плотно сжал губы и мысленно, в очень грубой форме распрощался с детективом. Он хотел, чтобы вернулась Вероника. И спать. Всё. — Сехун, меня зовут Артур Блюмквист, я детектив из окружного департамента. — Я в курсе. — Могу я сесть? — Валяйте. Блюмквист сел на стул. Погладил крышку стола, постучал по ней ногтем. «Еще на зуб попробуй», — про себя огрызнулся Сехун, внешне же остался невозмутим. «Никогда не видел такого лица, — сказал Чанёль при знакомстве, — ты хоть живой?» Протянул к Сехуну громадную лапищу и ущипнул за щеку. Сехун дал ему в нос. Больше на эту тему они не говорили. — Можешь рассказать, что случилось на детской площадке? — Если бы мог, вас бы здесь не было. — Я... я не то имел в виду. Мог бы ты рассказать, что было до того, как ты обнаружил, что... — Я пошел за мороженым, вернулся — Ник нет. Всё. — А когда ты ходил за мороженым, ничего странного не произошло? — Произошло. У них кончилось клубничное. Удивительно, не находите? Блюмквист тяжело сглотнул. Кадык нервно дернулся, ударился о ворот рубашки и подпрыгнул до подбородка. — А когда ты стоял за мороженым... ты говорил с парнем, — Блюмквист выудил из кармана пиджака записную книжку, полистал ее и докончил: — С Ву Ифанем. — Его зовут Ифань? О господи, Бэк умрет! — Сехун хлопнул в ладоши, поймал на себе ошеломленный взгляд детектива и мигом остыл. — Да, Ву Ифань. Говорят, вы не ладите... — ...и поэтому Крис украл мою сестру? И куда он ее дел? В карман засунул? Детектив покраснел. Опустил голову и зашуршал страницами блокнота. — Хорошо. Где вы были до того, как пойти на площадку? — У бабушки. Я говорил это уже десяток раз. От нее мы сразу пошли в парк. Нигде не останавливались, ни с кем не говорили, никто на нас не пялился. Обычный день, обычные люди. — Кто знал, что вы будете в парке? — Мама, папа, бабушка, Тао. — Тао? — Одноклассник. Я говорил с ним по телефону. При всем маниакальном желании украсть мою сестру, он не мог этого сделать. Он живет на другом конце города и сейчас заливает соплями экран айфона. — Он мог... — Не мог. Он идиот. — Ты в этом уверен? — Да. У меня нет нормальных друзей. — Хорошо, — детектив повел плечами, хрустнул шеей и перевернул страницу блокнота. — Как часто ты гуляешь с Вероникой? — По-разному. — Ты сам вызываешься или тебя заставляют? — К чему вы клоните? Думаете, мне это надоело, и я ее убрал? Детектив прокашлялся и посмотрел на Сехуна. — Нелогично. Слишком много свидетелей. Легче устроить несчастный случай дома. Когда я, к примеру, «в школе». По будням кроме кухарки и няни дома нет никого. Лейла ходит к соседям, пить чай, а Нэнси целыми днями пялится в телевизор и не заметит даже отряда «морских котиков», если он, конечно, не высадится ей на колени. Блюмквист распустил узел галстука, потеребил его, пожевал губу. — Замечательно. Я рад, что ты этого... не сделал. — Я тоже. — Так... эм... а как насчет друзей Вероники? — Она не ходит в садик. — Но у нее есть друзья? — Да. Дети папиных компаньонов. — Она хорошо с ними ладит? — Думаете, ее похитил младенец?! — на сей раз Сехуну не удалось сохранить лицо. Более идиотской версии он представить себе не мог. — Нет, я... нет, конечно! Я хотел сказать, вдруг она... поссорилась с кем-то из малышей и... — Родители отомстили? Вы идиот или меня за него держите? — Я? Нет! Я... версии... прорабатываю. — А среди них есть нормальные? — Сехун... — Извините, моя сестра хрен знает где, а вы задаете вопросы, которые могли прийти в голову только Чанёлю. И то если он напьется. — Кто такой Чанёль? — Человек, который пытался найти Веронику. Без лишних вопросов. — У тебя все друзья — азиаты. Это потому, что тебе сложно найти общий язык с американцами или... — Вашу мать! Вы издеваетесь?! У меня нет проблем ни с американцами, ни с евреями, ни с арабами, ни с кем там еще есть проблемы у вас. Идите, детектив, к черту. Вместо того чтобы искать Веронику, вы обвиняете меня в нацизме и задаете вопросы, которые ничем не помогут в расследовании. Вон. — Сехун указал на дверь. Впервые в жизни ему хотелось избить конкретного человека до полусмерти. Блюмквист вскочил и, не глядя на Сехуна, вышел из комнаты. Тот дождался, когда за детективом закроется дверь, и повалился на спину. Руки дрожали, в горле пересохло. Хотелось плакать. Сехун зажмурился, зажал рот кулаком и стал считать удары сердца. На девятом отпустило. Он перекатился на живот, щекой прижался к покрывалу. В распахнутое окно звенели цикады. Сехун расслабился; хотел помолиться, но уснул. Он и не догадывался, что за ним наблюдают.