Повесть о том, как я заебался

И вот я снова здесь. Смотрю на твои закрытые глаза - они слегка постарели, но это могу заметить только я. Просто только я помню, как светилась энергией твоя кожа. А сейчас ты погас, и я… я тоже гасну. Единственное, что заставляет меня держаться, - это твой ровный пульс, высокая сатурация и нормальное давление, которые прозрачно намекают на то, что в глубине твоего тела всё ещё теплится то, что заставляло людей безмолвно следовать за тобой раньше. Протягиваю руку. Это обязательный ритуал. Приборы соврут, но мои пальцы скажут правду. И снова ничего. Хотя, в общем-то, на ощупь ты такой же живой, как и я. Или мы оба одной ногой в могиле?.. Я просто чувствую, что тебя нет. Нет ни в той руке, что я трогаю сейчас, ни в тех глазах, на которые смотрю. Я сжимаю твоё запястье в нелепой надежде, что моя кость хрустнет от сильного сжатия в ответ. Ты выглядишь таким спокойным, будто смертельно устал после очередного боя или вылазки за жиром, или чего там ещё вечно выдумывал твой больной мозг. Господи, как мне этого не хватает… Я постоянно злился и плевался ядом. Противился и хмурил брови. Иногда тебе приходилось в прямом смысле тащить меня в Клуб. Мне было лень, зло, противно или просто не хотелось идти, и вот сейчас, когда всего этого наконец-то нет, оказалось, что это и была основа всей моей жалкой жизни. Наш заброшенный дом. Наш кот. Наши обезьянки. Ты. Знаю, тебе не нужны мои извинения. Они не помогут разбудить тебя. А если помогут - уверен, ты встанешь через полторы минуты. Посрываешь с себя все датчики, шнуры и капельницы и захочешь немедленно уйти отсюда, несмотря на то что голова будет адски кружиться из-за упавшего давления, и ты не будешь понимать, где находишься и что это за люди вокруг. И тебе будет плевать на мои извинения. Я уверен. Но всё же... Прости меня, Тайлер. Как бы я хотел всё вернуть. И сейчас, если бы мне сказали, что сделать, что отдать или, наоборот, что принять как данность и смириться, - что бы это ни было, я был бы согласен. Мы бы разобрались со всеми контрактами с дьяволами позже. Мы бы выкрутились. Я знаю, мы смогли бы. А сейчас самое главное - вытащить тебя. Капля стекает по моему носу и приземляется на твоё запястье мягким комочком влаги. Моя любовь к тебе. Ты же знаешь, да?.. Ты нас выдрессировал. Даже меня. Хотя я всегда был непокорным. Но ты воспитал нас. Мы не должны плакать. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Мы не должны. Ты хотел видеть нас сильными, крепкими, как сталь, чёрствыми и правильными. Логичными. Безупречными. А логика влагу из глаз в себя ни в коем разе не включает. Да и поводов особенно не было. Когда убили Боба, всё, что я чувствовал, – это шок. Не верил в реальность. Не понимал, почему остальные ведут себя как машины без чувств, а ты вёл себя так, будто всё так и должно быть. Только после того, как его закопали, они внезапно вспомнили его имя. Я никогда таким не был. Я бы просто не смог таким стать. И поэтому я сейчас плачу. Над телом друга, которого считал своей паранойей. Человека, вдохнувшего в меня жизнь, веру в себя. Хозяина моего кота. Хозяина моего дома. Хозяина махрового халата в чашечки. Хозяина нашей революции. Мои слёзы всё капают с носа вниз, на твоё тело. Я держу твоё запястье. И снова думаю о какой-то ерунде. Вроде ухода, кота и ветеринарки. Отпуская твою руку, я, конечно, не обратил ровно никакого внимания на показатели твоей жизнедеятельности на мониторе. А зря. Там явно что-то было не так, как обычно. Я опомнился уже после того, как в палату налетели встревоженные медики, явно сильнее заинтересованные данными приборов, чем моим присутствием здесь. Что-то случилось. Что именно? Я так и не понял. Пока меня выводил из палаты медбрат, я всё ещё думал о своих слезах на твоём запястье, пролитых впервые чуть ли не за пять лет. Почему сегодня? А хер его знает. С тобой всегда всё было не так, как должно было…