Город смерти

Троцкий старательно отсчитывал дни в заключении. По прошествии месяца он уже не так оживленно планировал побег, еще через пару недель начал отчаиваться. Но тут жизнь преподнесла всем сюрприз. Однажды ночью Лев услышал какой-то шум. Открыв глаза, он застал своих сокамерников-индусов в большом волнении. Они столпились возле двери, переговариваясь и явно чего-то ожидая. Кто-то устроил побег, догадался революционер, и собирался заодно освободить всех. Такой шанс, конечно, упускать было нельзя. В дверном замке начал поворачиваться ключ. Индусы радостно загалдели. Троцкий пристроился поближе к двери и после недолгого раздумья пнул ногой спящего Бухарина. - Готовьтесь бежать, - отрывисто бросил Лев. Тот вскочил, нервно осмотревшись по сторонам, и тоже пристроился в очереди на выход. Дверь открылась. Заключенные тут же хлынули наружу, смешавшись в коридоре с толпой сбежавших из других камер. Казалось, что их значительно больше, чем было на прогулке, будто как раз перед этим камеры пополнились множеством новых людей. Толпа с радостным ревом неслась куда-то. Крики охранников, требующие остановиться, вскоре превращались в стоны боли. Захваченный толпой, проносясь по коридору, Троцкий мельком увидел справа британца с проломленной головой. Вырываться из толпы было смертоубийственно: она неслась, как стадо на водопой. Лев пытался разглядеть своих среди множества голов, но его плотно окружали индусы, а далеко без пенсне он не видел. Он чувствовал себя щепкой, которую уносит бурным потоком, и раздражался от этого, но понимал, что другого пути к спасению нет. Не прошло и минуты, как в голову ударил свежий ночной воздух. Остановившись у выхода, революционер облокотился о стену и вздохнул с облегчением. Толпа, вырвавшись на свободу, кинулась куда-то врассыпную. Троцкий был рад наконец остаться в одиночестве, устав от постоянного скопления вокруг себя чужих людей. Он спокойно смотрел в теперь уже безлюдную даль. - Лев Давыдович! – окликнули его. Это был Бухарин. - О, Николай Иваныч, выбрались-таки? – Лев немного успокоился, увидев его. - Да. Спасибо, что вовремя разбудили, а то бы меня в толпе помяли. Вот ведь повезло нам, так быстро на свободе оказались! - А где Зиновьев? Николай печально пожал плечами: - Не знаю, я его не видел. Толпа-то была приличная, я сам еле вырвался… - Значит, нас теперь двое, - тихо произнес Троцкий. - Да не убили же его! - Нет, конечно. Но вряд ли теперь мы его увидим. Оба помолчали. - Раз уж мы свободны, - заявил Лев, - то теперь нам нет никакого смысла держаться вместе. - Как же, Лев Давыдович? – удивился Бухарин. – В чужой стране – и порознь? - Мы все равно уже не в прежнем составе. Да и все равно мы единогласно ничего решить не можем, так что пусть каждый сам найдет, чем ему заняться. - С этой стороны, пожалуй, Вы правы, - вздохнул Николай. – Но тяжело же будет нам поодиночке выживать. - А вместе останемся – окончательно друг друга возненавидим. Бухарин опять тяжело вздохнул. - Сейчас, глядишь, охрана очухается, - задумчиво произнес он. – Пора уходить. - Уходите, а я еще немного передохну. Николай пожал ему руку: - Ну, прощайте, Лев Давыдович. Что бы там ни было, а все же я рад, что мы с Вами вместе работали. - Да и я рад, - против воли отозвался Троцкий, пожимая крепкую ладонь. – Удачи Вам. - И вам также. Последний раз печально оглянувшись на бывшего соратника, Бухарин ушел куда-то в неизвестном направлении. Лев энергично встряхнулся и занялся делом.