Юноши Караваджо

– Вообще-то мы одинаковые, – Саймон почти лежал на диване, вытянув ноги и глядя в потолок. Он, может, и лёг бы, но как раз только что привстал: может, бар и был тёмным и вообще на окраине, но замечание официантка ему уже сделала. – Да что ты говоришь, – отстранённо отозвался Брэндон. Он бездумно смотрел вдаль – можно было бы подумать, что в сторону барной стойки, если бы глаза не были такими стеклянными. Он просто… уставился, но на самом деле не смотрел никуда. – Ага, – подтвердил Саймон и выдохнул в потолок дым. У него были какие-то терпкие, сладковатые сигареты, дым получался густым, и в полумраке он красиво неспешно клубился, рассеиваясь слишком медленно. Чтобы заглушить этот сладковатый запах Брэндон закурил сам. Обычные Мальборо, обычная табачная горечь – и слава богу. – Мы оба залипли, просто на разных вещах. А так – залипли одинаково, – Саймон продолжил рассуждения. – Как наркоманы, – добавил он и не глядя потянулся к своему стакану: стекло, отлитое в олд-фэшенд, уже почти растаявший лёд, какой-то слишком светлый виски – на вид как моча. На вкус ещё ничего. Рефлекторно Брэндон тоже сделал глоток и так и остался со стаканом у рта, прижимая его край к нижней губе. – Всё правильно, смотри. В начале все классно, круче некуда, ты ловишь кайф и ощущаешь себя королём мира – так тебе классно. А потом кайфа уже почти и нет, разве что в первые моменты получения дозы, но ты всё равно продолжаешь, – голос Саймона почему-то взметнулся вверх, как и брови, будто он хотел заплакать, но это было ложное впечатление – просто горечь виски обдала горло. Прочистив его, Саймон затянулся сигаретой. Дыма стало ещё больше, он, кажется, не собирался рассеиваться до конца. Брэндон перестал слушать, если до этого голос Саймона был в голове, то теперь там стало пусто – ровно как во взгляде. – И тут уже не стоит вопрос кайфа, стоит вопрос ломки, того, как отвратно ты себя ощущаешь, не получая дозы. А получая – ощущаешь себя еще более отвратно, – он даже вздохнул. – И все продолжаешь принимать свой наркотик, чтобы можно было хоть в один момент почувствовать себя лучше, а потом на этом моменте можно и протянуть. До следующей дозы. – Прости, ты что-то сказал? – Брэндон моргнул и перевёл взгляд на Саймона, наконец отняв стакан от губ. – Салливан, да ты издеваешься, – вздохнул тот, махнув сигаретой. – Ты всегда отключаешься на этом месте. Как по расписанию. Брэндон пожал плечами, не заботясь о том, увидит ли этот жест Саймон. Какая разница? В который раз они так собираются? Сотый, пятисотый? Это уже почти традиция. Всё началось лет шесть назад, они тогда работали вместе. Если совсем честно, то Брэндон даже не помнит, как так вышло, что они рассказали друг другу про свои зависимости, хотя тогда свою так только Саймон называл, он вроде как старался быть честным с собой. С какой вообще стати им было разговаривать? Коллеги и коллеги. Выпивали иногда вместе, ну и что? Хотя, может быть, дело в том, что наркоманы чуют своих. По запаху боли, зависимости. По отблескам кайфа, которого почти и нет больше, в глазах. По болезненным мыслям, которые кружатся вокруг головы хороводом. Просто узнают своих, всегда безошибочно. Потом Саймон ушёл в аукционы и прочие подобные штуки. Хотя сначала с головой окунулся в покер, конечно. Они стали реже собираться, но всё равно рано или поздно Брэндон обнаруживал себя в каком-нибудь безвестном баре на окраине города, или вовсе в соседнем, со стаканом виски, сигаретой и голосом Саймона в голове. К концу первой бутылки тот начинал философствовать, рассуждать. Если бы Салливан слушал – он мог бы все тезисы выучить наизусть. Да вообще-то ему и слушать не надо было, он и так сам всё знал, да и не то чтобы это была какая-то философия – на самом деле, Саймон просто говорил как есть, без обиняков. – Читал Уэлша? – Саймон задавил окурок в пепельнице. Брэндон посмотрел на свою сигарету – огонёк уже почти добрался до пальцев. – Не-а. – Почитай. Они помолчали. Лёд в стаканах совсем растаял, виски стал казаться совсем дрянным. Дальше программа стандартная: ещё триста граммов на двоих и расходиться. Или даже меньше. В целом Брэндон был благодарен человечеству за то, что оно изобрело графики, расписания, часы, традиции. Всё это позволяло делать что-то механически, не задумываясь. Щёлк – пришёл на работу. Щёлк – запихнул в себя обед. Щёлк – вызвал Саймону такси. Зомби-Брэндон. Хотя нет, у зомби не может стоять член, а у Брэндона все щелчки этим перемежаются. – Принёс тебе каталог полистать. Хочешь? – Давай, – заинтересованности в голосе Салливана было ещё меньше, чем энтузиазма в голосе Саймона – там были хоть проблески. Саймон сел ровно и вытащил их портфеля журнал с добротной плотной обложкой. На ней было отпечатано даже что-то знакомое. Когда Брэндон затушил сигарету, пепел отлетел прямо на журнал. – Это Караваджо, «Юноша с корзиной фруктов», – пояснил Саймон, отвечая на не высказанный вопрос. Брэндон задумчиво глянул на картину, на яркие журнальные надписи поверх, снова на изображение. – Что он такой сладкий – это так надо, или это всё я? – он изогнул бровь, вспомнив вчерашнюю девочку и вчерашнего мальчика. – Ну, – Саймон почесал небритые подбородок и шею, – говорят, Караваджо был геем – вполне вероятно, что, как ты говоришь, сладких юношей он писал не просто так. Брэндон перевёл на него взгляд и достал ещё одну сигарету. Чтобы дым не попал в глаза, он сощурился, затягиваясь. – Что? – Саймон допил свой виски и вопросительно посмотрел на Брэндона, откинувшись на спинку диванчика. Тот только пожал плечами – не совсем безразлично на этот раз, скорее неспешно. Как будто не был в чём-то уверен. В глазах Саймона блеснуло понимание, и он негромко беззлобно фыркнул. – Даже не думай. – Почему? – и снова пожимание плечами. И вопрос уж больно невинно прозвучал. В самом деле: ну что им ещё скрывать друг от друга? Всё уже было – вот разве что секса только и не было. И ещё они никогда не играли в покер вместе – Брэндон просто не умел. – Как друг-наркоман я не должен поощрять тебя в твоей зависимости, – чтобы обдумать ответ Саймону понадобилось с полминуты, не меньше. Просто сначала он не знал – почему. Просто нет. И теперь не был уверен, что пояснил так, как хотел, но в целом звучало очень в духе его пьяной философии. – Это как я тебе никогда денег на покер не одалживаю? – Типа того, – Саймон пролистал пару страниц журнала-каталога и добавил: – Ещё я, кажется, ещё плотнее влип. – Долги? – Брэндон чуть нахмурился. – Не первостепенно, – отмахнулся Саймон. – Женщина. – Сочувствую, – незамедлительно отозвался Салливан и махнул рукой официантке, чтобы заказать ещё виски. – Врёшь. Завидуешь, – недоверчиво фыркнул Саймон, взял в руки только что принесённый полный стакан и с удовольствием сделал глоток. – Тому, что к одной зависимости у тебя появилась вторая? Ни капли. * * * – М-да, – только и произнёс Брэндон, глядя на экран телевизора. В этом «м-да» было и «охренеть», и «ни черта себе», и ещё «вот кретин». По телевизору показывали Саймона – тот лежал на больничной койке с перемотанной головой, растерянно улыбался в камеры и жал руку детективу. – Знаешь его? – это Дэвид подошёл сзади, небрежно сунув руки в карманы. – Вроде того, – ровно произнёс Брэндон, не отрывая взгляда от экрана. Он вдруг понял, что не пил с Саймоном уже полгода или около того. Это можно было понять: у него же было две зависимости, игры и ещё какая-то женщина. В общем-то, было логично, что он не рвался в бары с Брэндоном. А теперь – когда у него голова явно ушиблена – не лучшее время звонить ему, это точно. Решив так, Салливан вернулся за компьютер. Пальцы почему-то сами вбили в поисковике «Юноши Караваджо». Меньше, чем через две недели, тот же канал показал, как вылавливают из воды мёртвое тело Саймона – это Брэндону рассказала уже Сисси. Зачем-то он ей тоже рассказал про Караваджо.