На перекрестке нашей реальности

Это был удар ниже пояса. Прочитанное не позволяло сделать хоть один спокойный вдох. И если бы кто-то спросил Томми, что произошло, когда он все-таки пересилил себя и оторвал взгляд от экрана телефона, ответа не было бы. Наверное, он сразу же вернул айфон своему законному владельцу или же продолжал сидеть с ним в руках, соединяя незамысловатые линии на ковре в безобразный узор. А быть может, встал и ушел? Кто знает… Пришел в себя уже после обеда, когда не удалось спрятаться и Адам все же нашел его на подоконнике с ужасно горьким кофе. «У нас радио, помнишь?» Томми не помнил. Он вообще ничего не помнил, кроме чертовых слов Эшли, но покорно встал и молча направился в свой номер. Почему-то в данный момент было плевать даже на наличие Гарри. Возможно, потом он и пожалеет, но это потом, сейчас ему есть, о чем жалеть - собственная несдержанность, иначе он бы ничего не узнал. С Адамом, как оказалось, их связывают не только деловые отношения. Только идиот после слов басистки не поймет, о чем речь. Томми причинил Адаму боль, заставил страдать, не говоря уже обо всем остальном. Но как именно? История повторяется? Он поступает точно так же? Но как исправить «свои» ошибки, если он даже не знает о них? Единственный человек, который мог бы помочь ему, - Брайан, но он, скорее всего, так же не в курсе всех грязных делишек Томми Джо. Утренние слова – прямое тому подтверждение. Но почему Адам не намекнул ему? Не сказал в лицо, в конце концов! Не бросил бэнд, а остался и делает вид, что все нормально. Благородство? Но не настолько же, ведь ребята не раз намекали ему в первый день об издевках. Томми Джо еще та сучка, породистая. Складывался в единый пазл и вчерашний вопрос о любви. Ты же знаешь. То есть адресованы они были ему? И Томми его предал, или же… Отчаянье зашкаливало. Мысли опять возвращались к цели его пребывания здесь. Просто так ничего не бывает - единственная правдивая из всех истин. Так, где же хоть одна зацепка, подсказка, помощь? Он же не ясновидящий какой-то, в самом-то деле! И почему ему досталась роль стервы? Он не хочет быть таким. Он никогда таким не был. А теперь… Теперь с каждой гребанной секундой, прожитой в этом чертовом мире, ему кажется, что он втягивается. Сливается со вторым Я, каким его здесь все воспринимают, становится им, живет, как он, говорит, поступает, чувствует. Теряет себя и не сможет стать прежним. А еще был Адам. С ним сложнее всего. Ситуация выходила из-под контроля. Он не должен к нему приближаться, ведь он виноват? Но в то же время Томми прекрасно осознает, что просто-напросто не сможет. День, два, третий – он нуждается в нем. Он – его все! И пока у него есть возможность, он хочет насладиться этим идеальным Адамом. Проводить с ним время, не боясь, что вот сейчас из-за кустов выбежит папарацци и сфотографирует. Здесь можно. Здесь нет границ и предрассудков, которые он, Томми, установил себе в своей реальности. А теперь прямо из-под носа уплывает эта самая возможность и он понятия не имеет, как за нее ухватиться. Уступить Адаму и оставить его в покое, или же пойти на поводу собственных желаний и стать для Адама другом? В номере Гарри не оказалось, только брошенная на кресло куртка напоминала о его присутствии, тем самым намекая, что он еще вернется. В голову пришла абсурдная идея – воспользоваться наличием Гарри, отвлечься, но он тут же отогнал её прочь, дабы не падать в своих же глазах ниже, чем уже есть. Адам ожидал его в машине, впрочем, как и всегда, ведь Томми систематически опаздывает. Однако ему ни разу не сделали замечания. Томми привычно кивнул водителю и сразу же воткнув в уши наушники. Говорить не хотелось. Только под конец пути, когда они уже почти приехали, перед лицом Томми возник экран телефона с знакомой надписью, которую он, как ему казалось, уже даже с закрытыми глазами прочтет. «Ты в порядке?». Этот вопрос уже стал их нормой. Как и ответ. - Да. Какая разница, что это наглая ложь? Эфир прошел на удивление нормально. Ведущая в перерывах даже несколько раз переспросила, хорошо ли он себя чувствует. Томми улыбнулся, отшутившись, что плохо спал. На душе скребли кошки - так противно было на самого себя смотреть. Оказывается, расплата за чужие ошибки – ничуть не легче, чем за собственные. Но еще страшнее − сидеть рядом с Адамом и чувствовать его тяжелый взгляд. Он изучал. И такое было впервые. Возможно, сказывалось отсутствие камер, но, скорее всего, это была лишь нелепая догадка. В коридор выходил на ватных ногах. На часах пять вечера, и Томми совершенно не знал, что ему делать. Он сам. Адам больше не вариант. Еще во время заезженных вопросов ведущей Томми решил, что будет лучше, если он перестанет за ним гнаться. А Гарри… Пусть катится ко всем чертям. Он, конечно, так ему не скажет, но в самой, что ни есть вежливой форме попытается намекнуть. И когда на плечо ложится уже знакомая рука, Томми все же останавливается, прикрыв на секунду глаза, словно оттягивая момент встречи. Они всегда приходили и уходили вместе, это было негласным правилом, но все же правилом. А сегодня он впервые захотел уйти один. «Что с тобой не так? Это из-за Гарри?» Горло сжало спазмом. Он уже почти сказал «из-за тебя», но вовремя опомнился. Несложно заметить, что сегодня он не улыбался, как обычно, не смеялся, не отпускал двусмысленные шуточки. Вообще ничего не делал, кроме механических ответов на заученные вопросы. И песня, как неживая. Словно поет человек без сердца. Еще с утра оно билось в унисон жизни, а потом резко остановилось, болью отдавая в груди. - Да, - соврал Томми, внимательно рассматривая стену. - Я не знаю, как… как мне его послать к чертям. Он не хотел говорить последнюю фразу, ведь это может вызвать у Адама плохие ассоциации, связаны с прошлым, но в голову, как на зло, не приходило ни одного умного слова. «Но ведь вы не встречаетесь. Или…?» - Или, Адам, или… Томми обреченно выдыхает. Нужно уйти, прямо сейчас, ни мгновением позже, снеся голову бежать, не останавливаясь, пока ноги сами не упадут от усталости. Но перед ним Адам, а за Адамом дверь, за которой… Больше всего в жизни Томми восхваляет людей, придумавших стеклянные двери. Наверное, они были созданы именно для подобных ситуаций, когда к ним приближался ни кто иной, как сам Гарри. Томми ведь чувствовал, что тот припрется, как только услышит эфир. Гребанный век технологий! Недолго думая, он схватил Адама за руку и юркнул в первую дверь, за которой оказалась подсобка. И на том спасибо! Печалит лишь то, что коморка уж слишком маленькая. У него даже туалет в номере в три раза больше. Как здесь можно удобно разместиться, знают только цирковые акробаты. Темно, тесно, сбоку что-то отдаленно напоминающее швабру с ведром, которые лучше не задевать. Он, Адам, четыре стены и дверь, которая в любую секунду может открыться, но Томми не отпустит ручку, хоть как бы рука не болела, как бы не ныла. Будет держать, иначе они вываляться оттуда в прямом смысле слова. Еще и Адам протиснул руку к нему за спину, прижимая ближе к себе, мол «так надежней». Томми и не спорит, но долго они так не протянут. Пошевелиться почти нет возможности, зато есть возможность чувствовать тело Адама, думать, слишком неправильно думать. Первые секунды проходят как в тумане, когда каждый из них прислушивается к тому, что происходит за дверью, мало обращая внимания на временные неудобства. А потом приходит осознание. Первым к Томми, вместе с мутным взглядом Адама. И дыханием возле виска, ровным, в отличие от его. Сбитое от непозволительной близости, когда хочется закрыть глаза и на ощупь найти мягкие сочные губы, попробовать их сладость. Поэтому Томми боится пошевелиться, сделать хоть самое крохотное, едва заметное движение пальцами. Ему кажется, что он непременно не сдержится и позволит себе глупость.Отсутствие расстояния страшит, а вера в себя растворяется за считанные секунды – больше доверять нельзя. Контроль. Контроль эмоций, чувств, ощущений - единственная ниточка, удерживающая его на краю пропасти. - Ты можешь как-нибудь посмотреть, не ушел ли он? Томми не дышит, когда Адам, наклонившись и прижавшись при этом еще теснее, накрывает его ладонь своею, чтобы легонько нажать на ручку и выглянуть наружу. Он уверен, что волосы на затылке стоят дыбом, а на шее багровый отпечаток, в том месте, где Адам только что касался подбородком. И какого черта именно он, Томми, подпирает дверь своим задом?! Сейчас бы не оказался в настолько глупой ситуации, когда встать грозится в любую секунду, и не отшутишься ведь потом, что ему там скучно стало. Вот и стоит, ищет развлечений! Молитвами Томми пытка заканчивает почти быстро. Они так же близко, но теперь Томми Джо может дышать, и ладонь больше не парализована. А затем он подскакивает от неожиданности, когда в глаза ударяет белый свет, на мгновение лишая зрения и дезориентируя в пространстве. Ощущение, словно он умер: то ли от счастья из-за прижимавшегося к нему тела, то ли от испуга, но мозг тут же решает, что это хорошая смерть, в понимании, когда она вообще может быть хорошей. Свет становится менее ярким, а потом и вовсе почти тусклым с крохотными черными буквами. «Он стоит и что-то смотрит в телефоне» Спокойно выдохнув, Томми задумчиво угукнул, но тут же подскочил от неожиданности. Это будет катастрофой! - Блядьььььььь!!! - испугано прошипел. - Блядь! Блядь! Блядь! Ругань мало чем помогала, но придала стойкой уверенности, что судьба еще раз сжалится над ними. «ЧТО?!» - Адам, это конец. Конец всему! - шептал Томми дрожащим голосом, представляя заголовки газет и журналов. «Да что случилось-то?!» - Он же не идиот! Сейчас, наверняка, мне позвонит, узнать, где я задерживаюсь. А я здесь, под его носом, в темной тесной коморке с гитаристом и телефоном в штанах, что сейчас заиграет на всю чертову радиостудию, - получилось сбивчиво, но судя по широко распахнутым глазам Адама его поняли, при чем поняли правильно. «Так отключи!» - Не могу, - Томми пропищал жалобно, упрямо надув при этом губы, - Он… Я достать не могу. Здесь так тесно, что… что… Фак же! Да нахер мы вообще сюда заперлись. Когда я уже начну учиться на своих ошибках? «Во-первых, затащил нас сюда ты. Я, знаешь ли, тоже не в восторге! А, во-вторых, в каком кармане?» Томми даже задохнулся от возмущения. Это он его еще и обвиняет? И лишь потом до него дошел смысл последней фразы. К черту! Пусть их застукаю «на месте преступления», но он не позволит мять свой зад. Остатки гордости еще при нем. «Томми, карман! ВРЕМЯ!» - Агасссс! - недовольно вздернул подбородок и отвернулся. Эффект не возымел успеха. В нос снова тыкнули телефон: «Мне осмотреть каждый?!» Томми чувствовал, что еще немного и Адам взбесится, наорет, пошлет, разрушит все, грюкнет дверью, уйдет, не оборачиваясь. А все потому, что нужно быть настоящим ангелом, дабы вытерпеть его несносный характер и гордость, которая напоминала о себе, когда этого совершенно не требовалось. Вот как сейчас: с одной стороны безумно хотелость позволить Адаму похозяйничать в его штанах, а с другой стороны.. А если Томми не сдержится и тем самим разрушит хрупкое доверие, которое лишь начинает строиться? - Задний правый, - прошептал чуть слышно, и как только ладонь накрыла правую ягодицу, дверь со скрипом отворилась.