О, боже!

- Сына, перестань, - строго проговорила женщина. - Как ты можешь так разговаривать со своим ребенком?! – воскликнул я. – И эта женщина зовется моей матерью! – надо же как-то пристыдить ее. На самом деле, я так не считал. Я счастлив, что эта шубутная женщина - моя мама. Море ласки, любви, заботы дарятся мне в бесконечном количестве. Что я бы ни вытворял, в какие бы нестандартные ситуации я ее не ставил, она мне все прощает, и все начинается по новой. Вы не подумайте, она не шизофреник и не разговаривает сама с собой. Я действительно ее слышу, как и она меня. С трех или четырех месяцев она ощутила ту невидимую нить, связывающую нас. Сейчас идет уже восьмой месяц, то есть все это время мы вели с ней беседы. Она работает педиатром, даже не хочу знать, что это такое… Возможно от слова педик. Не знаю, врать не буду. За три месяца я узнал, что меня засунули сюда специально. Виноват в этом мой отец. Козел такой, я бы посмотрел на него: посадить бы его в такую тесноту, чтобы он предпринял? Я уже спрашивал у мамы, можно ли мне выйти отсюда. Она сказала, что пока еще рано. Гадство… Как мне доходчиво объяснили мои родители: еще примерно месяц вот таким скрюченным сидеть. Что ж, подождем каких-то там схваток – как говорит моя мать. - Сына, ты не обижайся, но так нельзя делать, - ой, я уже и забыл, что у нас разборки. - Мама, я всего лишь хотел показать ему, что он не главный в нашей семье, - начал оправдываться. Все началось с того, что папа начал ревновать маму ко мне. Это нормально вообще?! Взрослый мужик вроде. Итак, длилось это примерно с месяц. Вклинивался в наши разговоры, тем самым пытаясь отвлечь маму от меня. Перестал гладить живот – мне так-то плохо было! Потом как-то начал предлагать заниматься любовью, на что мама очень смущалась, но так и не соглашалась. А что, «поукачивали» бы меня, я не против, вот только, как в глаза бы мне смотрели потом… На болезненные мамины «ой», отец в порывах помощи застывал где-то на середине уже проделанных манипуляций, вспоминал обо мне и с чувством обиды заявлял: «От него одни неудобства». Я не понимаю, как мамочка вытерпела такое хамство! Успокаивался я быстро, представляя себе, как выползу из укрытия, холодно посмотрю на виновника непосредственного появления меня и так медленно и невнятно прогулю: «Агу!». Вот и пусть мучается: то ли послал его, то ли высказал недовольство. - Сына, как раз-таки он главный в семье, - с укором проговорила женщина. Ну, это мы еще посмотрим, еще не роды, как говорится! Я ему такие серенады в честь ГЛАВЕНСТВА буду завывать: самолично отпишется от этой должности, не забыв поставить печать государственного образца. Не нужно злить плод, покуда он с низкого старта в животе ожидает свой черед. - Мамочка, я больше так не буду, - с виноватым оттенком в голосе пролепетал в ответ. Она умиленно выдохнула, погладила теплой рукой свой живот, даря мне незатейливую ласку, и вновь продолжила беседу с отцом: - Знаешь, проснулась сегодня ночью от того, что резко захотелось пообщаться с пациентами, может, на работу пора? - На восьмом-то месяце? – скептически посмотрел на нее мужчина. – Или это называется не отходя от кассы: вроде бы работаешь, а как приспичит – родишь? Как все у него просто! Вот и ходи в : вроде бы удобно и тепло, а как приспичит – посрешь. Шикарная вещь! - Витя, не смешно! – обиделась мама. – Кстати, мы так и не решили, что с именем. - А чем тебя не устраивает Эдуард? – с недоумением спросил он. - Сам ты Эдик, мужик! – взвыл я, не вытерпев открытого издевательства. Он прекрасно знал, что я против этого имени, но продолжал настаивать на нем. - Тихо, солнышко, - принялась успокаивать меня женщина. – У меня язык не повернется так тебя назвать. - Да что ты идешь у него на поводу?! – подскочил с насиженного места отец. – Благородное имя. Эдуард. Так величаво звучит! - Дорогой, подай мне дыню из холодильника. Мужчина с недоверием уставился на собеседницу, прикинув что-то в уме, подошел к холодильнику и открыл дверцу, чтобы убедиться окончательно: дыни нет! - Но ее же нет, - беззащитно промямлил он, представляя, что в следующую секунду прозвучит как гром серди ясного неба: «А почему там ее еще нет? Намек не понят?», но мама удивила даже меня: - Надо же, точно нет, - она не поленилась и медленно встала со стула, подходя к своему мужу. – Как и твоего СТЫДА! – мощный акцент на последнее слово. Бурно аплодирую этой женщине: как тонко, как завуалированно прозвучало оскорбление: самоуверенная бестолочь. - Верочка, за что ты так со мной? – законючил тот. - За все хорошее! – огрызнулся ему в тон. - Только не Эдуард. Давай посмотрим в интернете? – решила смягчить свое категорическое «нет» мама. - Я не понимаю, приведи хотя бы один аргумент, почему не Эдуард? – не унимался мужчина. Я поражаюсь, то ли он тупой, то ли в утробе плохо соображается. Да, есть еще один вариант: то ли он тупой! Мама что-то пыталась доказать ему, аргументируя, я бы даже сказал: настолько грамотно, что появилось подозрение: а не участь ли ее быть депутатом, вместо педиатра? В какой-то момент я начал раздражаться сильнее. Бесил даже голос отца, не то детский лепет по поводу благородности, неординарности и вообще чуть ли не крышесносности имени «Эдуард». Тело потряхивало и, казалось, будто волнение мамы достигло своего апогея. - Витя! Витя! Начинается… - с тревогой озвучила свои догадки женщина. - О боже! О боже! – верещал одновременно отец. - Воды отошли! - О боже! О боже! - Вызывай скорую, или сам вези меня! - О боже! Сам?! О боже! - Витя, если не возьмешь ключи, роды принимать будешь ты! - Я?! Он бы еще в обморок свалился… да ладно?! Я же с сарказмом, папа… папа! Конец POV ребенка. Семейная пара возвращалась домой уже с пополнением. В руках слегка пополневшей женщины ютился небольшой сверток, с гордостью врученный еще в роддоме. Мужчина любезно открыл двери перед своими близкими, пропуская их в дом. Детская комната украшена цветными шариками, которые больше радовали глаз, чем раздражали уставшую женщину. Она прошла к пеленальному столику, стоявшему около кровати, и аккуратно выложила сверток, перевязанный голубой ленточкой. - Наконец-то, мы дома, - выдохнула Вера, улыбаясь своему сыну. - Да! Я безумно счастлив! – обнял ее мужчина сзади. – Время подарков? Женщина встрепенулась, заинтригованно взирая на мужа. Тот медленно, с напыщенностью, будто в следующую секунду высыпит к ее ногам все бриллианты мира, протянул сложенный альбомный листок. - Мне стоило потрудиться! Поздравляю тебя и нашу незапланированную проблемку, - с любовью в голосе (а может, это что-то другое?) проговорил Виктор. - Не говори так о нашем сыне! – строго отчитала женщина. – И если ты не планировал, то я четко рассчитывала все дни! Все как в аптеке! – она поиграла бровями, вызывая легкий шок у мужчины от услышанного. Пальцы аккуратно развернули листок, и глаза быстро пробежали по строкам, с каждым словом увеличиваясь в размере. - О боже! О боже! - Что такое? Ты счастлива? - О боже! О боже! Витя – ты придурок! – прокричала она, совершенно забывая о спящем ребенке, который слегка поморщился, но так и не проснулся. В следующую секунду по квартире носились двое, громко переругиваясь между собой, по причине скандального содержания злополучной бумажки: «Свидетельство о рождении: Рудин Эдуард Викторович, дата рождения…»