Утро завтрашнего дня

Я пишу свою собственную историю И живу лишь между прочим Никто не заменит моего существования, кроме меня самого. ( Lacrimosa – Einsamkeit )

Как странно устроена жизнь, не правда ли? Я прожил на этой земле достаточно времени, чтобы в этом убедиться. Еще до нашего рождения на небесах уже решают наши судьбы. Решили когда мы родимся, какое имя выберут каждому из нас родители, как и где мы будем жить: в бедности и скорби в каком-нибудь старом, с прохудившейся крышей, доме или же совсем наоборот - в богатстве и радости, попивая дорогой виски в своем загородном коттедже. В течение нашего взросления люди, окружающие нас, выбирают, в какой институт нам пойти учиться или с кем общаться. Остается только подчиниться общему потоку и не выказывать своего мнения. Ведь индивидуальность в современном обществе чревато конфликтами. Главное – не кто ты есть, а кем тебя видят другие. Никому не понравиться человек не схожий с общей системой нравов и порядков, тот, кто даже своим внешним видом отличается от него самого. Видимо поэтому в школе меня все обходили стороной. Отчасти из-за внешности, отчасти из-за поведения со мной никто не общался, и, к сожалению, даже учителям я пришелся не по душе. Все мое детство и юность надо мной издевались сверстники, всячески подкалывая и обзывая. Тогда, глядя на себя в зеркало, я уже был готов поверить в свое уродство, в коим меня столько лет убеждали. Все во мне казалось не правильным. Слишком высокий, худой настолько, что видны кости, бледная кожа, а эти надоедливые мелкие веснушки на щеках?! Одноклассники часто надо мной подшучивали, что я лицом и манерами напоминаю «девчонку», причем не самую симпатичную. Когда ты подросток с переходным возрастом, это выбивает тебя из колеи. Но как всегда мне удалось отгородиться, что еще сильнее утвердило мое положение в классе в качестве затворника. Я больше не реагировал на нападки со стороны, хотя они продолжали поступать с завидным упорством, никогда не подавал виду, что мне неприятно и до боли обидно слышать столь унизительные слова в свой адрес. В старших классах я начал отращивать волосы, чтобы прикрывать лицо, и носить темную одежду, преимущественно черного цвета. Разумеется, подобная выходка не осталась без внимания. Уже после недели моего черного дресс-кода меня отправили к школьной администрации, которая в свою очередь пригрозила неудом за поведение и несколькими часами общественных работ на пользу «нашей родной школы». Я с ними согласился, сказал, что они абсолютно правы в том, что в таком виде могут ходить только угрюмые готы, и, откланявшись, пошел домой, по дороге купив черный карандаш для глаз и черную помаду. Всю ночь тренировался, пытаясь ровно обвести контуры и не делать себя похожим на панду. После долгих мучений мне, наконец таки, удалось практически ровно себя накрасить (и не важно, что после многочисленного смывания косметики лицо было серого оттенка). В предвкушении реакции педагогического состава и учащихся, отправился в припрыжку в потрепанное здание, гордо именуемое учебным заведением для особо одаренных. Сложно описать, какой эффект произвел на них мой внешний вид. Войдя в класс одним из последних, я, как ни в чем ни бывало, сел на свое место, достал из сумки очередную книгу и сделал вид, что весьма увлечен ее содержанием, одновременно прислушиваясь к испуганным перешептываниям ребят. Мне доставляло удовольствие их озадаченность таким не характерным для меня поведением. Но когда начался урок, и в класс вошла учительница, началось то, чего я и хотел добиться. Коротко вскрикнув, она уставилась на меня своими маленькими крысиными глазками, полными непонимания и неверия в увиденное. Но отойдя от первого шока, она своим писклявым голосом начала меня отчитывать, угрожая серьезным наказанием, и приказала смыть «эту гадость» с лица. Слушая эти визгливые выкрики, я всеми силами пытался не рассмеяться. В конце концов, она не выдержала и пригрозила, сказав, что вызовет моих родителей к директору, если такое повторится вновь. Как Вы можете догадаться, я не обратил внимания на ее просьбу. На следующий день учительница выполнила свое обещание. И вот я сидел в кабинете директора между отцом и матерью, совершенно не вслушиваясь в гневные тирады о моем недостойном поведении, и о том, что я позорю своих, таких образцовых, родителей. В завершении нам сообщили о моем несоответствии школьным правилам. После этих слов я достал из сумки потрепанный, вида дешевой брошюры, устав и зачитал заранее выделенные абзацы, гласившие о школьной форме, состоящей из темно-синего пиджака (для мальчиков) и эмблемы на нем, и о внешнем виде ученика в целом. Там не было сказано ни слова о запрете носить черную одежду (под пиджаком разумеется), макияж и длинные волосы у парней. Вследствие этого, больше нечего было предъявить мне в обвинение. Дома, конечно же, мне досталось по полной программе за мою дерзость. Отец рвал и метал, как взбесившийся мустанг, а мама во всем ему поддакивала. В итоге, я был лишен карманных денег на месяц и посажен под домашний арест на неопределенный срок. Слишком суровое наказание, не находите? Вы спросите, чего же хотел этим добиться? В свое оправдание скажу лишь, что я, во что бы то ни стало, хотел выделиться из общей однородной массы, даже таким радикальным способом. Мне надоело, что меня считают пустым местом, машиной, лишенной чувств, над которой можно измываться, как пожелаешь. Наверное, именно после этой выходки, я решил связать себя с мрачным миром готики и меланхолии. Это не казалось мне чем-то неправильным или странным, но, думаю, я мог смело внести себя в список неформалов без зазрения совести. Мне просто опостылела эта жизнь правильного мальчика из хорошей семьи. Еще в детстве меня признали чуть ли не юным вундеркиндом, а сейчас даже не смотрят на мои учебные или творческие успехи. «Тило, веди себя хорошо!», «Тило, слушайся старших!», «Тило, мы решили отдать тебя в музыкальную школу!», «Тило, ты должен лучше учиться» и все в таком духе. Обычные наставления обычных родителей, пытающихся создать идеальную семью с идеальными детьми. Но, как говориться, в семье не без меня. А мои родители такие нормальные, что это угнетает. Как результат – постоянные конфликты. Но у меня была и другая жизнь, далекая от проблем с окружающими. С детства я чувствовал себя частью искусства и верил, что однажды совершу что-то неповторимое и незабываемое в мире музыки. Временами я писал рассказы и стихи, которые потом печатались в газетах (не скрою, что они весьма понравились читателям). И однажды я решил озвучить свои творения, проще говоря, записать на виниле или кассете с добавлением музыкального сопровождения. Но для этого пришлось самостоятельно выучиться играть на пианино и других клавишных инструментах. Когда мне исполнилось семнадцать, я в полном одиночестве записал свою первую пластинку с двумя песнями в студии звукозаписи одного моего знакомого. Несмотря на все сложности и большие финансовые затраты я понял, что не хочу на этом останавливаться. Окончив школу, я стал искать работу, чтобы иметь возможность финансировать свою музыку. Годом позже выпустил (опять же самостоятельно) целый альбом. К моему удивлению альбом имел заметный успех и через какое-то время у меня (или правильнее сказать, у моей музыки, т.к. тогда никто не знал «автора» в лицо) появились поклонники. Дальнейшие события закрутились стремительно, не давая возможности вздохнуть. Записи новых альбомов, первые концерты, судьбоносная встреча с Анне и многое другое смешалось в коктейль из многочисленных эмоций, состоящих не только из безудержного счастья от проделанной работы, но и из горьких разочарований вместе с печалью из-за трудностей с той же самой работой. Возможно, Вы озадачены тем, что я рассказываю историю своей жизни, но мне показалось уместным предложить Вам ознакомиться с моим прошлым, так повлиявшим на мое творчество и отношение к людям в целом. Я, холодный и замкнутый от природы, все эти годы думал лишь о пролитых мною слезах и требовал от себя большего, но однажды я встретил человека, изменившего всю мою жизнь. Именно рядом с ним я поверил, что любовь может исцелять.