Часть 1
24 августа 2014 г. в 20:28
«Что за фигня такая, любовь?», — прочла учительница английской литературы, и ее очки сползли на самый кончик носа, грозясь свалиться на пол.
«Ну что же, от Стайлза Стилински нельзя было ожидать чего-то обыкновенного или хотя бы приличного. А я надеялась прочесть адекватное школьное сочинение о любви, с опорой на Шекспира или Шарлотту Бронте. Но что же, будем читать то, что имеется»
«Что за фигня такая любовь? Есть обыкновение говорить о том, что это две души, которые сплетаются в прекрасном совместном полете, а потом они целуются, борются с препятствиями, а потом…ну вы знаете…это самое «Долго и счастливо». Есть кучка также неромантизированных ботанов, и они утверждают, что любовь — это куча химических реакций. Эндорфины, всякие там окситоцины и прочая херь, в которой я издавна не разбираюсь, взрываются в мозгу, и нас начинает тянуть к той или иной особе.
По мне, так вся эта ученая поеботина не имеет отношения к реальной жизни. Вы когда-нибудь влюблялись? Если нет - не надо включать философа и говорить о том, в чем ты никак не разбираешься. Это то же самое, что попробовать пересказывать «Властелина Колец», не прочитав ни одной книжки.
Любовь — это нечто тонкое. Эта зараза невидимо для вас проникает в организм, постепенно поглощая его, клеточку за клеточкой. Такое умеет делать еще разве что рак.
И вас начинает тянуть к той девушке-отличнице, что сидит на парте напротив, нервно кусая колпачок от ручки, так как думает, что бы такого написать в этом, по сути, глупом сочинении «Что для вас любовь».
И тогда ты хочешь гладить ее волосы, которые смеются солнцем. Ты хочешь вечно глядеть в ее зеленые глаза. Хочешь держать ее за руку, защищать ее, умереть за нее.
Хочешь, чтобы она подтянула тебя по математике. А ты бы написал за нее сочинение.
Хочешь впиться в ее губы поцелуем, понимая, что она — хуже, чем героин, ЛСД, да и любая ширка, которой захочется закинуться в попытках забыть ту, которой нет до тебя дела.
Хочется задрать ее джинсовую юбку, и, не дойдя до кровати, неистово иметь ее, впечатывая в твердую стену на кухне. Неистово — это если она попросит, а нет, то я могу и нежно. Коснуться губами каждого сантиметра ее тела и только потом взять ее. Хочу держать ее груди в своих руках.
Хочу знать, каково это, когда она кричит мое имя, когда оргазм взрывается в моем мозгу. Простите, я подросток, гормоны тоже просят своего.
А потом я бы кормил ее мороженым с ложечки. А когда она заболеет гриппом, хочу варить ей бульон, укрывать ее лохматым, как Хагрид, пледом. Хочу, обняв ее за плечи, смотреть всего «Гарри Поттера».
Хочу видеть, как она читает нашими детям «Русалочку».
И я уже вижу нашу зеленоглазую дочку, ее первый шаг, ее первое слово, ее свадьбу.
И наших внуков, что приносят цветы на нашу общую могилку.
Но нет… Ты видишь, как эту девушку жадно целует другой. И ревность протекает по твоих венах, как серная кислота. И ты орешь, бьёшь по ночам подушку, когда тебе вновь и вновь снится что вы вместе, снится ваш общий бежевый двухэтажный домик, ваши дети, и куча блядских белых лабрадоров, с которыми они играют. Самая моя любимая порода собак.
Но я отвлекся.
Любовь — фигня неимоверная. Посудите — Ромео и Джульетта были слишком молоды, чтобы у них были серьезные отношения. Ромео еще недавно «до гроба» любил Розалинду…Розамунду… Розу…хрен с ней. Она ему дала от ворот поворот. Он переключился на Джульетту. Ну, все знают, как у них там кончилось. И предполагаю — Ромео лучше было не любить вообще никого. Или продолжать петь серенады Роза…первой любимой.
Отелло, если бы не любил Дездемону, ни за что бы не придушил ее от адской ревности.
Джек бы спихнул Розу с доски и не замерз бы в холодных океанских водах. Цинично, но правда. Я так могу продолжать и продолжать.
Любовь хороша до поры до времени. Когда бабочки перестают летать в животе и Лидия Мартин говорит тебе в глаза «Отъебись со своей любовью» (говорит вежливее, но по смыслу так же), наступает ощущение, что на тех бабочек кто-то наступил вонючим кирзовым сапогом. Тебе кажется, что кто-то отымел тебя в задницу, пока ты грезил о ванильных совместных прогулках под звездным небом. Ты ощущаешь, что там, где с утра у тебя еще было сердце, теперь столько дыр, как в добротных рыбацких сетях.
И тебе кажется, что мир разрывается на атомы вместе с тобой, когда тебе разбивают сердце. Когда по тебе топчутся, иногда невольно, иногда специально, и ты удивляешься «Как я могу все же любить человека, которому это нахрен не нужно?».
Как я могу все еще тонуть в ее зеленых глазах? Как я могу все еще любить мягкие ямочки на щеках, когда она улыбается?
И однажды наступает миг, когда ты понимаешь — тебе никогда не целовать ее перед сном, не дарить цветы на вашем первом свидании, не трахать ее на своей неудобной кровати.
И ты вновь и вновь видишь ее во снах — дерзкую, красивую, не свою.
И вот тогда понимаешь, что это за фигня такая — любовь…
Это то, что поглощает, требует отдавать все, не требуя ничего взамен.
Это то, что ебет тебе все мозги, пока ты, наконец, сдаешься и начинаешь творить неимоверные глупости.
И чтобы выстроить идеальные отношения, не существует безупречной формулы любви. Просто кому-то везет, а кому-то нет. Если вы чувствуете, что вам везет в любви — счастливый же вы человек. Но никогда не обольщайтесь по этому поводу.
То, что есть нужно еще беречь. А уж это удается единицам.
Иногда я думаю, что любовь придумал кто-то, кто безумно мечтал провести дикий эксперимент над человечеством, желая посмотреть, кто сможет пережить все и выбраться из проблем с достоинством. Возможно, виноват Волан-де-Морт, а, может, Бог.
Кто бы это ни был, он смеется над нами.
Короче говоря, мое сочинение должно было рассказать, что такое любовь…
Любовь — ад. Любовь – рай. Или. Или. Смотря, куда вы забрели в поисках истины».
«Oхирительное сочинение»,— восторженно подумала учительница. — Но что поделаешь с этим Стилински. 5/2, пожалуй»
Она захлопнула тетрадку и ушла домой. Ей еще нужно было накормить толстого рыжего кота, что замещал в ее одиночестве всех…