Дотянуться До Звезд

— Доброе утро, Мэтт! — я вскочила на ноги, почти подпрыгнула, как и мое настроение. Сегодня — день свадьбы и мой день рождения одновременно! Моему счастью сегодня нет предела — я выхожу замуж за кумира! Боже мо-о-о-ой!!! — Доброе… — сонно протянул Мэтт, присаживаясь на кровати и потирая глаза кулаками. Я присела рядом с ним и прежде, чем он успел что-то сказать еще, повалила на кровать, нежно целуя. Он сразу же ответил на поцелуй, перемещая руки на мою спину и медленно сдирая с меня футболку. Я улыбнулась, отстраняясь. — У нас много дел! Уолст тяжело вздохнул, обреченно кивнув головой. Я направилась в душ, оставив его в комнате думать и одеваться. *** Вода стекала по моему телу, обжигая собой, но температуру я менять не торопилась. Все мысли мои, все слезы и страдания смывало потоком этой горячей воды, смывалось все — мои проблемы насущные, мои мемуары глупые, моя память адская… Я выключила воду и вышагнула из ванны. Как только нога моя, не привыкшая пока к холоду, коснулась ледяного кафеля, я вскрикнула и попыталась сменить точку опоры, но вместо этого поскользнулась и шлепнулась в ванную, больно ударившись головой. Прекрасно день начался, ничего не скажешь… С трудом поднявшись на ноги, я замоталась в полотенце и, выжимая мокрые волосы, направилась к Мэтту. В комнате его не оказалось, только лишь записка, прикрепленная к изголовью кровати — «Я по делам. Скоро буду!» Грустно улыбнувшись, я стала натягивать на себя платье, а потом пытаться зашнуровать корсет. С трудом проделав этот магический ритуал, я выпрямилась в полный рост перед зеркалом и глянула на свое отражение — моя улыбка озарила комнату лучше, чем свет рассвета, и теперь я смеялась от счастья, плача и утирая прозрачные слезы, что отдавались радугой и приятными мыслями в полной и звенящей голове. Послышался стук в дверь, я бросила небрежное «Войдите», не отрываясь от собственного улыбающегося отражения. Дверь распахнулась, и на пороге предстал Дани. Он скромно протянул мне букетик свежих алых пионов и счастливо улыбнулся. — Как же я этого ждал… — он обнял меня, прижав к себе и я впервые в жизни почувствовала его пьянящий аромат свежей одежды и сушек, какими любила лакомиться в детстве. Я закрыла глаза, уткнувшись носом в плечо мужчины, слезы хлынули из глаз с новой силой и дышать теперь мне стало тяжеловато, я почти рыдала, прикрывая рот ладонью. — Как же я этого ждал… — тихо повторил Дани, отстраняясь и подавая мне маленький платочек. Я вытерла слезы и посмотрела в его живые, искрящиеся неподдельным счастьем глаза, и вдруг поняла, как я счастлива… — Счастья молодым! — в комнату ввалился Брэд, запыхавшийся и красный. Видимо, бежал и торопился. Кто знает. Я улыбнулась, помахав ему рукой, и опустила голову, опустила взгляд. — Спасибо… — А чего ждем? — послышался голос Нила, как из ведра. Я вздрогнула, резко глянув в дверной проем — Нил стоял, сложив руки рупором у рта, заразительно смеясь и щурясь, как лиса. Парни подхватили его и теперь комната наполнилась смехом, весельем и счастьем. Таким призрачным, что плутало вокруг меня, и я ощущала его кожей, всем телом, и от этого тепло разливалось по мне, как пьянящий душу алкоголь. Нил схватил меня за руку и потащил за собой, Брэд и Дани направились следом. — Нам пора! *** Машина неслась по дороге, огибая встречные машины, резко тормозя на светофорах, иногда пролетая мимо, совсем не замечая «красный» свет. Барри был за рулем, поэтому не имел возможности говорить со мной, зато такую возможность имели Нил и Брэд, которые активно этим пользовались. Из того интервью, что я им дала, они уже, наверное, узнали обо мне, все, что можно и все, что нельзя. Машину качнуло на кочке, послышался резкий звук тормозов, мы остановились, и противный визг прекратился. Дани открыл дверь и, вышагнув наружу, подал мне руку. Я, помявшись и поразмыслив, подала ему свою. Он вытащил меня из машины и помог поправить подол платья. Пока мужчина возился с моим нарядом, я разглядывала место, куда нас привез Барри — это был большой особняк, огражденный высоким витиеватым забором железной ковки, сквозь которую сочились виноградные лозы и аромат свежих апельсин. Я сделала шаг вперед, когда Нил участливо открыл калитку предо мной, и пошла дальше, испугано озираясь по сторонам и руками придерживая платье. — ЛЕ-Е-Е-ЕНА! — навстречу мне выбежал Леха, который обнял меня так, что позвоночник захрустел и я закашлялась. Парень радостно нес что-то о том, что какая же я теперь буду счастливая, что как он счастлив за меня, за Мэтта! .. Я не слушала его, я разглядывала гостей, которые наполнили большой двор собою, и теперь увлеченно каждый о чем-то беседовали. Никого из них я не знала, что было странно — я ведь читала пригласительные… Леха схватил меня за руку и повел по аллее к гостям, которые, заметив меня, дружно закричали. Я скромно опустила взгляд, мои щеки залил легкий румянец, к горлу подступил ком. К нам навстречу вышел Костя с бокалом шампанского, которое тут же отдал мне со словами «На удачу!». Я залпом опустошила стакан и отдала его парню, вытирая ладонью мокрые губы и разглядывая обстановку: в середине двора стояло несколько рядов стульев и скамей, богато украшенных белой тканью и красными лентами; перед рядами высился алтарь, где стоял священник, судя по всему — невысокий мужчина лет пятидесяти, в белых одеяниях и с белой шапочкой на голове, еле прикрывающей лысину. Я улыбнулась, развернувшись к Косте и Лехе, которые о чем-то увлеченно беседовали, или, даже так, дискуссировали. — А вот и невеста! — к нам подошел Андрей, от появления которого мне стало дурно. Парень был в ярко-желтом костюме, слепящем глаза, с маленькой розочкой в зубах и взъерошенными, уже успевшими стать привычным, ярко-зелеными волосами, которые были нарочно намочены водой на висках и ровно приглажены к голове. — Как самочувствие? — Прекрасно! — соврала я. На самом деле ноги мои уже давно стали ватными, и чудом было уже то, что я стояла прямо и не шаталась из стороны в сторону. Мое давление, наверное, подскочило до небес, и сердце теперь билось так часто, что стук его, может, был способен заглушить негромкую музыку, играющую со всех сторон. — А где же жених? — этот голос я спутать ни с чем не могла, это был Пахин голос. Голос нашего ударника в ударе, который, судя по интонации, уже успел где-то надраться по самые помидоры. Я резко развернулась на сто-восемьдесят градусов, и жаркое дыхание Пахи обожгло меня своим перегаром. — Решил сбежать! — насмешливо произнес Макс, который нарисовался позади меня и теперь ядовито усмехался, сложив руки на груди и меряя меня оценивающим надменным взглядом. Я поморщилась и не стала отвечать на этот бред ничем, просто молча развернулась и направилась на аллею, чтобы на время затеряться среди кустов дикого винограда. Уходя, я краем глаза заметила, как Паха и Макс ударились ладонями, что означало, что они что-то задумали и это что-то уже начало исполняться. Завернув за угол от шумной толпы и музыки, я вышла на чудесную маленькую полянку, залитую дневным светом, что в интеграции с рубиновым цветом ягод винограда составил неплохую люминесценцию, что так яро ударила в мои неподготовленные глаза. Я пошатнулась и припала к живой стене винограда, цепляясь руками за липкие лозы. Голова страшно кружилась, все перед глазами мигало огнями, цветами, и становилось совершенно непонятно, что происходит вокруг, что происходит со мной, что вообще происходит… — Привет… — тихий, картавый голос надолго оглушил мое сознание. Я не спешила поворачиваться назад, потому что прекрасно знала, кто стоит позади. Мне было не плевать, мне было не все равно, но отвечать я не собиралась. Все мое тело пронзила ненависть и страсть, я сгорала вновь от собственных мыслей, что теперь терзали мое сознание. Я закрыла глаза, а когда открыла их, чтобы посмотреть, не ушел ли он, поняв, что сейчас со мной говорить бесполезно, остолбенела — он стоял прямо передо мной, на его лице не было не единой эмоции, только губы шептали тихое «Прости». Я пошатнулась и, чуть было не свалившись в его сильные и теплые объятия, кинулась прочь, взревев, как волк, взревев так, как будто мне прострелили сердце, взревев так, как будто все кончилось…снова… — Эй, эй! — я на всей скорости врезалась в кого-то, совсем не заметив его, вылетая прочь со злосчастной полянки, из проклятого виноградника. Подняв глаза, я немного успокоилась. — Ты чего? Не плачь, дорогая… Я рыдала взахлеб, не в силах затихнуть или, хотя бы, убавить громкость. Все взгляды теперь были устремлены на меня, и я понимала, что веду себя глупо, но ничего не могла поделать с теми эмоциями, что рвали меня на части, что метались во мне из стороны в сторону… Уолст мягко улыбнулся и, взяв меня за руку, повел по алле, гордо кидая свой королевский взгляд на гостей. Все зааплодировали, перекрывая этим музыку, и на душе стало немного спокойнее… Мэтт остановился у алтаря, взглянув в мои глаза с неподдельной радостью и, улыбнувшись, вытащил из кармана два кольца, одно из которых подал мне. Гости быстро, почти со скоростью света, расселись по местам, и стали внимать каждому слову не торопящегося священника. Я краснела все больше и больше, стараясь не смотреть на гостей, потому что заметила там Мишин взгляд, его корящий меня за все взгляд, его печальный, одинокий и тоскующий взгляд, от которого все внутри переворачивалось и сжималось от боли и жалости. — Мы собрались здесь в этот праздничный день для того, чтобы увидеть бракосочетание Мэттью Уолста и Хелены, — хриплым, но громким голосом начал Пастер. — Если кто-то против сего святого события, говорите сейчас, или молчите вечно! .. Гости молчали, и тишина, давящая на меня, заставляла кусать губы в кровь, жмуриться и молиться по себя. Тишина осталась не нарушенной. — Согласен ли ты, Мэттью Уолст, взять в законные жены Хелену? Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о ней и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? — Пастер замер, как только сказал это, и выжидающе посмотрел на Мэтта, который загадочно улыбался. — Да… — тихо произнес он, и сердце мое провалилось в желудок. — Хелена, согласна ли ты взять в законные мужья Мэттью Уолста? Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о нем и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? — Пастер посмотрел на меня, я стыдливо опустила глаза в пол. — ПРОТЕСТУЮ! — донесся из зала громкий голос. Все обернулись на нарушителя спокойствия — стоя в трех метрах от меня на одном колене, весь красный как помидор, тяжело дышащий и постоянно одергивающий ворот рубашки, улыбался, искренне плача, Миша… Тишина вновь напала на двор этого чудного коттеджа, и теперь я стояла, приросши к земле ногами, не зная, что же мне делать и как поступить. — Лена? — в голос заговорили Мэтт и Миша. Я подняла полные безумия глаза к небу, в надежде, что оно даст мне знак, как все исправить, как сделать правильный выбор, как, как, КАК?! — Я… — отвернувшись, сжав до скрипа зубы, начала я. — НЕ ЗНАЮ-Ю-Ю-Ю!!! Послышался смех Пахи и Макса: — А мы говорили, что она двулична! Да? Да! Дай пятюню, бро! — Лена… — безнадежно выдохнул Мэтт, и кольцо, выскользнувшее из его руки, со звоном приземлилось на асфальт и покатилось прочь. Уолст резко развернулся, зашагав прочь. — МЭТТ! — я хотела было кинуться за ним, но дорогу мне преградил Миша, всем телом, всеми эмоциями и всей своей усмешкой. — МЭ-Э-Э-Э-Э-ЭТТ! — я билась в истерике в сильных руках парня, что держал меня и не давал ступить и шагу. В груди противно щемило, дышать давно было нечем. — ВЕРНИСЬ! МЭТТ! ВЕРНИСЬ! .. *** — ВЕРНИСЬ! МЭТТ! ВЕРНИСЬ! — я широко распахнула глаза и вскочила на ноги. Комната в темноте показалась мне до ужаса пугающей и, не удержав в себе страх, я снова закричала. — Эй! Ты чего?! — послышался голос Мэтта рядом. Я кинулась на него, прижимаясь к его груди, чувствуя всем телом его тепло и защиту. Мужчина гладил меня по голове, пытаясь успокоить, но слезы вновь бездумно текли по моим щекам, и уже никто не был в силах остановить их. Или был? Мэтт повалил меня на кровать, подмяв под себя, и начал целовать мою шею. Я тихо постанывала в ответ, водя холодными пальцами по его груди. — Я люблю тебя… — выдохнул Уолст, накрывая мои губы своими. «Да. И ты рядом…» — пронеслось в моей голове, прежде чем я прикрыла глаза от наслаждения и сладкого забвения…