Рожденный под знаком Вора

      Галл устало потер глаза.       – Я, видимо, чего-то не понимаю. Давай еще раз, с самого начала.       Его собеседник состроил недовольную гримасу. Впрочем, раздражение было привычным состоянием для Мерсера Фрейя, так что на очередную вспышку гильдмастер просто не обратил внимания.       План его заместителя был прост и изящен, но что-то настораживало главу Гильдии. Дезидений каким-то шестым чувством ощущал едва заметный запах гнильцы, исходивший от замысла Фрейя, но все не мог понять, где именно ошибся, да и ошибся ли, помощник.       – Караван пройдет от границы Хай Рока до Морфала, – Мерсер нехотя, словно делая одолжение, вновь развернул перед гильдмастером пергамент с планом. – У них запланирована стоянка недалеко от Фолкрита…       Фрейя прервал грохот распахнувшейся, точно от пинка, двери.       – Галл, ты не поверишь, но меня… Ох, простите, я не хотела помешать.       На пороге застыла еще молодая, для этой расы, данмерка. Замявшись, она неуверенно спросила:       – Мне зайти позже?       – Останься, – мягко улыбнулся ей Дезидений и обратился уже к помощнику: – Мне нужно подумать над этим заказом. Мы встретимся с тобой вечером и все обсудим.       Мерсер, уже и так ощутивший себя лишним, порывисто встал. От внимания гильдмастера не укрылись те недобрые взгляды, коими смерили друг друга лиловоглазая данмерка и младший из Соловьев. Помнится, эти двое с момента знакомства испытывали взаимную, ничем не объяснимую, неприязнь, понять которую Галл был просто не в силах. Он ценил их, дорожил ими обоими и не мог понять, почему два самых близких для него человека не могут ужиться вместе.       Дождавшись, пока Фрей выйдет из комнаты, данмерка облегченно выдохнула и в считанные мгновения оказалась сидящей на коленях гильдмастера. Ее тонкие руки обвили шею Дезидения, а горячие губы прижались к чувствительному, одной ей известному, месту на шее Галла.       – Я не ждал тебя так рано, – имперец осторожно прижал к себе воровку, ласково поглаживая ее спину. – Ты давно в городе?       – Приехала пару часов назад. Хотела прогуляться по городу, и знаешь, что? Меня обворовали!       – Ты шутишь? – Галл отстранился, недоверчиво глядя на данмерку. – Карли, я готов поверить во многое, даже во второе пришествие Дагона и возвращение драконов, но не в то, что кто-то умудрился обокрасть одну из лучших воровок Гильдии.       – И тем не менее так оно и случилось. Воришка срезал кошелек и был таков, я даже среагировать не успела. Знаешь, что самое смешное? – воровка, не теряя времени, потянулась к шнуровке у ворота рубахи Дезидения. – Это даже не взрослый, состоявшийся вор. Какой-то рыжий мальчишка лет двенадцати, а то и меньше, кто этих нордов разберет.       Дальнейшие расспросы Главы данмерка прервала весьма действенным способом – впившись в его губы горячим, требовательным поцелуем.       – Рыжий? – мальчишка Асбьорн, бывший воспитанник Грелод Доброй, а ныне ученик кузнеца, задумчиво почесал кончик носа. – Нет там таких, господин. Только Гаэнор, но он из длинноухих. Нордов точно нет.       Дезидений кивнул и бросил ребенку золотой. Малец, ловко схватив на лету блестящий кругляшек, с радостным визгом спрыгнул с деревянной ограды и помчался в сторону рынка. Галл, проводив его взглядом, едва заметно усмехнулся и побрел вдоль канала, бездумно пиная попавшийся под ноги осколок.       Мерсер Фрей шарахался от детей как от костоломной лихорадки. Глава Гильдии, наоборот, считал уличных сорванцов подчас куда полезнее высокооплачиваемых наводчиков. Маленькие проныры умудрялись просачиваться в самые узкие щели, видеть и слышать то, что не предназначалось для посторонних. А главное, не осознавали истинной ценности своих знаний.       – Нашел? – Карлия появилась за его плечом как всегда бесшумно – привычка, за которую данмерку проклинала большая часть Гильдии.       Галл отрицательно мотнул головой. Паренька видели пару раз на улицах Рифтена, но сказать, кто он и откуда взялся, никто не мог. Он не был ни сыном кого-то из горожан, ни воспитанником приюта. Его не знали ни в «Ночлежке», ни в «Пчеле и Жале». Стоило, пожалуй, проверить квартал нищих, ибо в Крысиной Норе ребенок бы точно не выжил.       – Я не понимаю тебя, Галл. – Карлия приноровилась к его шагу и дальше они продолжали путь рука об руку. – Ну стащил пацан пару монет у растяпы-воровки. Неужели это повод переворошить весь Рифт?       Дезидений и сам не понимал, зачем ему этот малец. Но где-то на периферии сознания звучал настойчивый голос, весьма напоминавший Императрицу Теней, твердивший о том, что найти его необходимо.       Гильдмастер, задумавшись, не заметил, как резко остановилась Карлия, и лишь рука данмерки, с силой сжавшая его плечо заставила Галла вынырнуть из раздумий. Лиловоглазая воровка, в ответ на недоуменный взгляд Дезидения, кивком головы указала на, присевшую на корточки и что-то внимательно разглядывающую на земле у входа в район нищих, женщину.       Весь Рифтен знал ее как госпожу Мириам, владелицу лучшей в городе таверны «Пчела и Жало» и конюшен у городских ворот. И лишь жители «Цистерны» знали истинное ремесло той, перед которой почтительно склонялись, величая Мастером.       Ее в шутку называли поцелованной Ноктюрнал, и никто, кроме троих, носивших знак Соловья, не знал, насколько правдиво это прозвище. Мириам могла бы стать величайшей воровкой этого столетия, достичь высот Серого Лиса. Но Дочерью сумрака имперке была дарована другая судьба.       Дезидений почтительно поклонился. Карлия, пускай и пришедшая в Гильдию состоявшейся воровкой, но, тем не менее, испытывавшая к старухе уважение, повторила его жест.       – Запаздываешь, детка, – с усмешкой проговорила имперка, выпрямляясь.       На скулах гильдмастера отчетливо проступили желваки. Он ненавидел, когда Мириам его так называла, но не ему было перечить Учительнице. Старая имперка привела его в Гильдию сопливым пацаном, обучила всему, что знал и умел Дезидений, направила на путь Соловья.       – Не знал, что мы идем с тобой по одному и тому же следу, госпожа, – справившись с собой, пробормотал вор.       – Не вижу ничего удивительного, – передернула она плечами. – Полагаю, вас тоже привел голос Повелительницы ночи, а она любит быть уверенной, что ее воля будет исполнена.       Мириам толкнула жалобно скрипнувшую деревянную дверь. Не оборачиваясь, протянула Галлу ладонь, испачканную кровью.       – Поспешим. Похоже, мой будущий ученик все-таки попался стражникам и ранен.       Гильдмастер, только сейчас заметивший пятна крови на деревянном помосте, не мешкая, последовал вслед за Учительницей.       Галл и Карлия скользнули к тени, и та радушно распахнула объятия, принимая птенцов Ноктюрнал. Мириам шла открыто, но Дезидений знал, что ее заметят лишь тогда, когда старая имперка сама пожелает того.       Троица недолго петляла по воняющим сыростью и гнилью коридорам. Вскоре тишину, царившую в приюте нищих, разбил переливчатый напев:       – В свете гимнов и молитв,       В хладе храмовых колонн       Душа моя давно огня ждала.       И вот он запылал! И вот ворвался он!       Во взгляде врага я его нашла.       Женский, мягкий голос, не боясь, выводил строки запрещенной во всем Тамриэле песни, повествующей о запретной связи той, кого прозвали девой Кватча и альтмера, призвавшего Мерунеса Дагона в Нирн.       – Так пусть ранит он меня!       Пускай опалит ладонь!       Где страх — там и борьба.       Где боль — там и любовь!..       Гильдмастер готов был поклясться, что слышал этот голос раньше, что знал ту, которая решалась петь порицаемые песни.       – Лишь прошу — не прерывай       Мою смертельную игру!       Его одолею я в ней — или умру…*       Укрытые тенью, наконец, достигли маленькой каморки, откуда доносились слова запретной баллады. За хлипкой, бесшумно открывшейся благодаря стараниям Мириам, дверью, воры увидели женщину с завязанными грязной тряпицей глазами, нежно поглаживавшей голову рыжего подростка, уткнувшегося лицом ей в колени.       – Мы не одни, Брин, – прервала песню женщина.       Мальчишка с кровоточащей на щеке раной моментально вскочил, обнажая простенький кинжал. Галл, в одно движенье оказавшийся возле подростка, с силой сжал тонкое запястье. Малец, пропустив мгновенье для атаки, или, быть может, не решившийся нанести удар, вскрикнул и разжал пальцы, роняя оружие       – Урок первый, детка: никогда не обнажай оружие, если не готов пустить его в ход, – произнесла за их спинами Мириам.       – Кто здесь? – певица слепо шарила пред собой руками. – Не трогайте моего сына!       – Успокойся, Алисин, я не причиню вреда твоему ребенку, – отозвался Дезидений, отталкивая мальчишку прямо в объятия Карлии.       Рыжеволосая, под стать сыну, нордка на мгновение нахмурилась, вспоминая знакомый голос.       – Галл?       – Рад, что ты все еще помнишь меня, Птица Певчая, – произнес вор, опускаясь пред женщиной на колени.       Она, горестно усмехнувшись, протянула ладонь и коснулась щеки гильдмастера.       – Тебя сложно забыть, Галл Дезидений. Видишь, как все сложилось? Кто бы мог подумать, правда?       – Что с тобой случилось, Алисин? – глава Гильдии коснулся губами ладони певицы, не замечая приглушенного ропота со стороны рыжеволосого мальчишки и лиловоглазой данмерки.       Когда-то давно, едва прибыв в Рифтен, Дезидений познакомился с дочерью местного торговца броней. Девушку прозывали Алисин Птицей Певчей. Нордка вполне оправдывала свое прозвище, часто радуя посетителей «Пчелы и Жала» своим голосом. Когда-то давно Галл, еще ходивший в учениках у Мириам, был влюблен в рыжеволосую нордку, но Птица Певчая предпочла ему сына виндхельмского купца.       – Наш дом разрушен, Галл. Нас атаковали поздней ночью, охрана ничего не смогла сделать, – голос Алисин дрожал от едва сдерживаемых рыданий. – Они убили всех… Мой муж, он… он пытался защитить нас с Бриньольфом, но…       Дезидений обнял разрыдавшуюся женщину за плечи. Он слышал о неуловимой банде, разбойничавшей на юге Истмарка, о нескольких нападениях на богатые фермы и имения... О сгоревших дотла домах, о вырезанных под корень семьях. Кто бы мог подумать, что одной из них будет семья подруги детства.       Гильдмастер осторожно приподнял подбородок Певчей Птицы, стер просочившуюся сквозь грязную повязку слезу.       – Что с твоими глазами?       Вместо матери ответил рыжеволосый парнишка, все еще удерживаемый Карлией:       – Среди бандитов, напавших на наш дом, был маг. Он бросил в меня какое-то заклинание, но мама прикрыла меня собой. С тех пор она не видит.       Галл повернулся к мальчишке, внимательно осматривая щуплую долговязую фигуру.       Пожалуй, Карлия не ошиблась. Парню было лет одиннадцать–двенадцать, но из-за сильной худобы он казался гораздо младше. Впрочем, даже в этом изможденном теле виделась врожденная сила, присущая большинству нордов. Отросшая рыжая челка почти полностью закрывала зеленые, видимо в отца, глаза, в глубине которых имперец заметил нечто, что видел в собственном отражении – тень, дарованную самой Повелительницей ночи.       – Когда родился твой сын? – вопрос Мириам опередил его собственный на одно мгновение.       Алисин отстранилась от плеча Галла и повернула голову на звук голоса Учительницы.       – Пятнадцатого дня месяца Вечерней Звезды.       – Под знаком вора, – тихо прошептал Дезидений.       Кому как не ему, рожденному в тот же день, было не знать, что это означает. Когда твоя судьба предрешена, и будь ты сыном бедняка, купца, вельможи или даже самого императора, жизнь рано или поздно сама приведет тебя на тропу вора.       Мириам, довольно кивнула, услышав подтверждение своим мыслям.       – Мальчик пойдет с нами!       – Нет, – рыжий паренек отчаянно рванулся из рук Карлии и бросился к матери.       Старая имперка нахмурилась, сделала шаг к нему. Галл перехватил ее за локоть, не давая приблизиться.       – Алисин, – негромко позвал Дезидений. – Ты выросла здесь, в Рифтене. Ты много раз видела меченых тем же знаком, что и твой сын. Ты знаешь, что он уже ступил на путь Тени, пытаясь спасти тебя от голодной смерти. И ему уже не свернуть. Ты ведь не хочешь, чтобы его поймали?       Птица Певчая кивнула, успокаивающее обнимая плечи сына и делая вместе с ним шаг к Соловью.       – Я знаю, ты не уважаешь мое ремесло, но Гильдия теперь единственный шанс для него. Мы научим его, защитим, дадим кров над головой и ему и тебе. Решайся, Алисин.       Рыжеволосая нордка, некогда слывшая первой красавицей Рифта, а ныне раздавленная непосильным грузом жизненных обстоятельств, почти старуха в неполных сорок лет, не задумываясь, кивнула:       – Мы идем с вами.       Снег тихо похрустывал под копытами вороного коня. До святилища Снежной Завесы оставалось несколько лиг, и путник придерживал разгоряченного жеребца: заснеженное полотно дороги опасно скрытым под пушистым одеялом льдом.       Дезидений не торопился. Он знал, что Фрею не уйти от него. Его тревожило лишь то, что Карлия наверняка последовала за ним, хоть он и просил ее остаться, да громкая ссора, что произошла между новым рыжеволосым рекрутом Гильдии и Мириам незадолго до его отъезда.       Галл не знал, что рассвет, окрашивавший небо в золотисто-алые тона, станет последним в его жизни. Не знал, что любимая женщина на долгие годы станет изгоем в семье воров.       Дезидению не дано было знать, что рыжий мальчишка спустя несколько лет будет отчаянно сдерживать слезы на похоронах матери, так и не оправившейся после заклинания неизвестного мага. Что он научится уживаться с Мириам, и та, верная своему призванию, вложит в него всю свою душу и мастерство.       Имперец не ведал, что ребенок, рожденный под знаком Вора, однажды станет новым главой Гильдии. Не знал, что мальчик со взглядом, полным изначальной Тени, займет его собственное место во вновь возродившейся Триаде.       Он просто ехал убить того, кто стал угрозой для его «семьи», ехал, чтобы исполнить приказ, нашептанный тихим голосом Императрицы теней…