***
Чунмен почувствовал неладное еще на лестничной клетке, когда уловил еле ощутимый аромат фруктов и еще чего-то сладкого, вставляя ключ в дверной замок. Собственно, это было более чем странно: в последнее время в его квартире пахло только чем-нибудь сгоревшим, испортившимся или изначально источающим специфическое амбре. Разумеется, что без участия маленькой оленьей задницы тут не обходилось, ибо с появлением этого суетливого милейшего существа в унылом логове завидного холостяка стало минимум не скучно. Максимум - опасно. Едва Ким оказался в прихожей, ему в голову тут же ударил резкий запах ароматических свечей, и он чуть не повалился на пол, успев вовремя ухватиться за вешалку. Перед глазами все поплыло, но, как оказалось, это было лишь начало: вечер сюрпризов только начинался. В следующее мгновение брови блондина поползли прямиком на лоб, а нижняя челюсть решила поздороваться с паркетом. Первая мысль, пришедшая в голову ничего не понимающего Мена, была следующей – Лу привел в дом девушку. Нет, ну что еще он мог подумать? Вряд ли его парень мог случайно перепутать магазин и купить себе такое нижнее белье. Даже при сильном желание отыскать другое объяснение, больше предположений не было. И именно это настораживало. Чунмен быстро скинул с себя кожаную куртку и ботинки, молниеносно преодолевая короткое расстояние, и с изумлением замер у самой двери. Из спальни послышался прерывистый вздох, шорох, щелчок... Губы Кима растянулись в улыбке, и он с облегчением расслабился. Кто бы мог подумать? Если бы его предупредили заранее, он бы просто не поверил. Кто же знал, что его любимый задумал устроить сюрприз для вечно скучающего на работе и даже дома блондина? Мен поддел пальцами шелковую ткань красных трусиков, осторожно толкая дверь. Волна мурашек прошлась по всему телу, стоило его взгляду встретиться с потемневшими от возбуждения, затуманенными глазами. - Вот как... Лу стоял у самой кровати с бокалом вина в одной руке. Другой он медленно, едва завидев любовника, развязал пояс короткого халатика, оголяя плечи. Светлая кожа мерцала в полумраке, открытые на обозрение острые ключицы так и манили к себе. Играющая Debbie Gibson – You better stop и горящие повсюду свечи создавали донельзя интимную атмосферу. Чунмен в очередной раз убедился, что не зря запрещал своему малышу общаться с его друзьями-извращенцами: они испортили его окончательно. Но сейчас... Это не имело никакого значения. - Мне кажется, вы кое-что потеряли, мисс, - Ким демонстративно повертел найденный предмет, предвкушая то, что произойдет после. Но его только ждал еще один сюрприз, лишь разжигающий огонь внутри, подпитываемый нарастающим возбуждением. Блондин ожидал чего угодно: смущения, стеснения... Никак не этого. Что стало с его невинным олененком? - Тогда помоги мне избавиться еще от одной вещи, - томно прошептал Хань, сбрасывая мешающий ему халатик, оставаясь в одном лифчике, и Мен бесспорно согласился с внутренним орущим голосом – подмена. Это точно не его малыш, стесняющийся даже простых поцелуев на улице и крепких объятий, краснеющий, стоит затронуть в разговоре эротику и порно, приходящий в ужас, видя анальные пробки и пушистые наручники. Из взгляда пропала былая непорочность, сейчас перед ним стоял развратный юноша, пошло чмокающий губками, отпивая вино из бокала. Может быть, он вырос? Может быть, пора играть во взрослые игры? Грешно отказываться, когда сами предлагают. Лу поставил бокал на журнальный столик, очевидно, не желая пьянеть окончательно, и грациозно опустился на большую двуспальную кровать. Стоило запечатлеть этот момент: олененок перевоплощается в изящную пуму. - Менни... - грязно, пошло, словно из уст элитной проститутки. Чунмен отбросил все имеющиеся сомнения, швырнув трусики куда подальше, и направился к кровати. Нарочито медленно, будто издеваясь, он начал расстегивать пуговицы на рубашке, отмечая, как трясутся собственные руки. Желание давно затмило разум, хотелось жестко, грубо, до срыва голоса и потери пульса. Воображение уже вырисовывало в сознание образы: Лу гортанно стонет, не сдерживает крики, требует еще, больше, глубже, резче, быстрее. Но его малыш, несмотря на сегодняшний вечер, все же остается прекрасным, чистым, самым нежным существом на свете. Поэтому он должен испытывать лишь наслаждение, никакой боли и дискомфорта. Киму трудно дышать от давящей одежды. В штанах становится неописуемо тесно, но все неудобства уходят на второй план, стоит ему заметить теплую улыбку любимого. Блондин сел между раздвинутых ног Ханя, наконец избавившись от ненужной в данный момент рубашки и предоставляя дальнейшую инициативу любовнику, с интересом заглядывая в глаза. Лу поразил вновь: облизывая губы, он приподнялся, и шаловливые, как оказалось, пальчики в считанные секунды расправились с ремнем. Вскоре брюки последовали за вышеупомянутыми трусиками, и Хань несильно оттянул край боксеров, любуясь острой тазовой косточкой. Мен вздрогнул, позабыв о надобности дышать, когда оленьи зубки сомкнулись на мочке уха. - Помоги и ты мне... Дважды просить не пришлось. Чунмен повалил Ханя, оседлав бедра и нависнув сверху. Между двумя разгоряченными телами словно прошел ток, едва губы Кима встретились с чужими, а язык ворвался в ротик, заставляя податливо ответить. Лу, в принципе, сексуален, даже когда ничего не делает. Блондин быстро, немного резко избавил любовника от ненужной ему вещи, кажется, невольно сломав застежку: лифчик составляет компанию остальной одежде. Хань обхватил шею Мена, позволяя покрывать плечи и ключицы легкими, невесомыми поцелуями, блаженно прикрыв глаза. Волны удовольствия непрерывно накатывали, утаскивали обоих на глубину, смешивая чувства в единый бурлящий водоворот. Чунмен сорвал с губ любимого судорожный вздох, прикусив чувствительный сосок. На мгновение ему захотелось снова увидеть своего малыша прежним: как тот смущенно краснеет и закрывает лицо руками, отворачивается, стыдясь себя и своего неумения завести партнера. Бесстыжий врунишка, – думает Ким, сгорая и возрождаясь из пепла в сотый раз при контакте с нежной кожей. Его-то он вон как завел. - Барышне не следует отдаваться так легкомысленно... - Заткнись и поимей меня. С участием здравого смысла или без него, но блондин пришел к выводу, что больше не подпустит Лу к алкоголю. Неизвестно, сколько стадий у этой трансформации. Язык Мена не упустил ни миллиметра тела любовника, спускаясь все ниже и ниже, задевая все возможные чувствительные точки. Хань настолько замлел от удовольствия и приятных ощущений, что выгнулся дугой до хруста позвонков, когда все тот же горячий язык коснулся головки затвердевшего члена, и подавился стоном. Чунмен коварно ухмыльнулся, окинув взглядом обнаженного Лу, принадлежащего сейчас и всегда только ему одному. В таком состояние, сходя с ума от возбуждения и похоти, его малыш казался ему совершенно чужим. Но не менее желанным. Ким немедля принялся ласкать уже истекающий смазкой член любовника, одновременно массируя неожиданно растянутую дырочку. - Ты трогал себя? – вопрос заглушил протяжный стон: блондин слегка прикусил головку, чувствуя, как пальцы Ханя зарываются в его светлые волосы. - Давай же, - захныкал олененок, нетерпеливо ерзая. Чего таить, они оба уже были на пределе. Музыку можно было назвать едва слышным шепотом, по сравнению с криком Лу: Мен резко ввел в него сразу два пальца, задевая простату, в глубине души злясь, что тот не дождался его и растянул себя сам. Спустя миг Хань сам начал насаживаться на пальцы, вновь и вновь поражая силой желания. Слова утопают в буре эмоций, их поглощает возбуждение, заставляющее изнывать обоих. - Менни... Я не могу уже. Пожалуйста... - Что мне сделать? - Возьми меня. - Взять? - Да, черт возьми! Чунмен решает больше не мучать любимого и себя заодно. Он мгновенно снял ненавистные в такой момент боксеры и приставил пульсирующий член к анусу любовника. Хань нетерпеливо поддался бедрами вперед и охнул, когда Ким неторопливо вошел в него и зашипел от узости. Перед глазами взрываются фейерверки и пляшут искры, оба находятся за гранью реальности, не желая возвращаться обратно, – им слишком хорошо и жарко. Блондин сразу сорвался на бешеный темп, думая прежде всего о любимом, стремясь доставить ему как можно больше удовольствия. Лу притянул Мена к себе, обвивая его шею руками и целуя как можно более чувственно и страстно, передавая ему все свои эмоции. Он извивается в его объятиях, поддаваясь навстречу движениям, стараясь быть как можно ближе, потому что любит и отдает не только свое тело, но и душу. И Чунмен понимает это, отвечая взаимностью. Ким почувствовал приближение разрядки и накрыл ладонью член Ханя, проведя пару раз по стволу. Этого хватило, чтобы Лу с громким "Менни" излился в руку блондина, дрожа всем телом. Мен сделал несколько резких толчков и кончил вслед за любовником, обессиленно падая рядом с ним. Собраться с мыслями не получается довольно долго и отдышаться тоже. Ханя хватило только на невнятное "люблю тебя", и он тут же свернулся калачиком под боком у Чунмена, мгновенно засыпая. - И я люблю тебя, - почти беззвучно отвечает Ким, крепко обнимая своего олененка и укрывая его одеялом. Сил на то, чтобы подняться и выключить беспрерывно играющую музыку, уже нет.***
- Ты вчера чуть-чуть переборщил со свечами, - Чунмен поморщился, открывая окно и впуская в спальню свежий воздух. В комнате все еще витал аромат фруктов и чего-то сладковатого, напоминая о минувшей ночи. – А в остальном, мне все понравилось. Лу потянулся, зевая и ероша свои волосы. Именно такого Киму его и не хватало: простого, немного неряшливого, невинного. Хотя после недавних событий даже при желании этого милейшего оленя нельзя было назвать невинным, нет уж. - Хочешь, приготовлю завтрак? У меня еще осталось немного бекона, я сотворю что-нибудь! В блондинистой голове уже вырисовывалась картина черной от копоти и сажи кухни, с перебитой посудой и запахом гари. Мен было приготовился останавливать и отговаривать любимого от