Я не верю тебе

Старые часы гулко пробили семь часов вечера. Но человек, сидевший в кресле у камина, даже не пошевелился, услышав этот звук. Он сидел, уставившись взглядом в одну точку, глубоко задумавшись. Война с Тёмным Лордом была в разгаре, и они потеряли уже многих: Невилл Лонгботтом, Дин Томас, трое братьев Уизли – близнецы и Рон – перечислять можно было долго, а конца и края войне ещё не было видно. Укрытие Тёмного Лорда найдено не было. Наконец Северус Снейп очнулся от невеселых раздумий, и вернулся к прерванному занятию. На столе справа от него лежал ворох пергаментов, и стоял флакончик чернил. Снейп писал письма семьям погибших в сражениях. Он сам вызвался избавить Дамблдора от этой обязанности - старик последнее время совсем сдал. Где-то через час письма были готовы, профессор пришёл в совятню, чтобы отправить их. Выпустив последнюю сову, он услышал чьи-то шаги и резко обернулся. Навстречу ему шел Гарри Поттер, в руках у него был конверт, он тоже написал кому-то письмо. — Кому вы отправили письмо? – голос Снейпа от усталости звучал глухо. — Тёте Петунье, – мрачно ответил Гарри. – Она просила присылать ей весточки, пока я жив. С чего это ей взбрело в голову, не знаю, но делаю, как она просит. Мы неожиданно помирились недавно. В прежние времена Гарри и в голову бы не пришло докладывать профессору зелий о своей частной переписке, но война всё поставила с ног на голову, и безопасности придавалось первостепенное значение. Поттер ушел, а Снейп, задумавшись, остался стоять посреди совятни. Этот мальчишка всегда вызывал в нем неоднозначные чувства: сначала глухое раздражение и неприязнь, почти ненависть, в последнее время сменившиеся сочувствием и какой-то странной привязанностью, которые он, впрочем, умело скрывал. В какие-то моменты приходили глупейшие мысли, что он любит Гарри, но профессор поскорее отгонял их прочь, они казались абсурдными, травили и без того неспокойную душу. Как это может быть вообще возможно? У них нет ничего общего. Единственное, что объединяет их, так это их вражда и сторона, на которой они сражаются в этой войне. Почти такие же мысли бродили и в голове Гарри Поттера, за тем исключением, что он твердо знал, что любит своего профессора, но признаться в этом никак не получалось. А теперь вот и война. Глупо в такое время говорить о чувствах. Когда кругом кровь и смерть. Когда теряешь самых близких друзей. Рон. Когда ему сказали, что Рона больше нет, он себя не помнил от горя. Плакал неделю подряд. Точно так же горевал Снейп, узнав о смерти Драко Малфоя - своего крестника. Тот, кто для Гарри был врагом и выскочкой, профессору был дорог, у него за одну ночь после этой вести появилась седая прядь в волосах. Гарри бесило, что приходится отсиживаться в Хогвартсе, что ему не дают вступить в битву, что Дамблдор, в ответ на все его просьбы отправить на передовую, неизменно мягко и спокойно отвечает «нет». Гарри вернулся в башню Гриффиндора. Вечер он провел в общей гостиной – к нему никто не навязывался с разговорами, зная о его горе. Но вскоре все ушли спать (в Хогвартсе остались только четыре курса, все остальные воевали). Гарри с облегчением вздохнул и вышел из комнаты, толкнув портрет Полной Дамы. Коридоры замка едва-едва освещали факелы на стенах. Юноша долго бродил по ним – возвращаться и ложиться спать совсем не хотелось. За очередным поворотом он заметил темную фигуру. Судя по росту, это был профессор Снейп. И он был единственным человеком, которого Гарри желал сейчас видеть: только в его присутствии ему становилось немного легче, в черной пелене, затянувшей душу, появлялись просветы. Он в который раз понял, что любит этого человека. — Что вы здесь делаете так поздно, Поттер? – тихий вкрадчивый голос прозвучал совсем рядом. Задумавшийся Гарри от неожиданности шарахнулся в сторону. Потом ответил: — Мне не спится, сэр. Снейп скептически покачал головой. — Будь это раньше, я наказал бы вас, назначил отработку и снял баллы с вашего факультета. Но сейчас это не имеет больше значения, поэтому я вам просто говорю: хватит тут бродить, ступайте отдыхать, Поттер. В голосе Снейпа была такая усталость и тоска, что Гарри чуть не завыл. Но вой ничем не помог бы, поэтому Гарри просто шагнул вперед, и обнял профессора. Он сделал это инстинктивно, не очень-то представляя себе, зачем. Снейп просто оторопел, он не знал, как на это реагировать. Отталкивать Поттера было бы грубостью, но и позволять ему такие вольности профессор не имел права, несмотря на теплящееся чувство к мальчишке. Поэтому он аккуратно отстранил его от себя, внимательно разглядывая. Для Гарри выдерживать взгляд Снейпа становилось всё труднее, но и отвести взгляд он не мог. — Я люблю вас, – прошептал он. – Если бы вы только знали, как я вас люблю. — Поттер. Эти ваши слова – следствие того отчаяния, в котором вы пребываете сейчас. Я не верю им. Но Гарри только крепче ухватился за отворот мантии Снейпа. Профессор взглянул на него, раздумывая как бы решить ещё и эту проблему. И пришел к выводу, что легче всего напугать Поттера. План оформился в голове Мастера зелий моментально. — Здесь не место для серьезного разговора, тем более на такую тему. Идем в мои комнаты. Снова длинные коридоры, потом лестница в подземелье, и вот они уже сидят в большой комнате, полумрак в которой рассеивает только камин да свеча на столе. Вернее сел в кресло Гарри, а профессор тут же ушел в другую, дальнюю комнату. Снейп стоял у полок с бесконечными колбами и пробирками. Мальчишка всегда ненавидел зелья и боялся их. Может быть, слова о яде в бокале вина его образумят? То, что он собирался предложить Поттеру, образумило бы любого. На мгновение Снейпа словно царапнуло что-то изнутри, но он отмахнулся от голоса совести. «Ну и что, что я тоже люблю его? Нам невозможно быть вместе, да и со стороны Поттера это наверняка лишь фантазии». Снейп почти не рисковал. Скорее всего, парень встанет и уйдет, или выплеснет бокал ему в лицо. Другой поворот событий он считал маловероятным. Ровно три капли золотистой тягучей жидкости упали в бокал с вином. И Северус как ни в чём не бывало вышел в гостиную. — Поттер. Так что вы сказали мне в коридоре? — Сэр, я люблю вас. — Поттер, я вам не верю. Вы вообразили это себе, вы заблуждаетесь, может быть у вас какие-то ещё причины говорить так, но я не верю ни одному вашему слову. — Я не лгу. — Видите бокал вина? — Да, сэр. — В нём яд, Поттер. Если вы меня любите, вы выпьете вино, и эту ночь мы проведём вместе, но к утру вы умрете. Снейп поставил бокал на журнальный столик и с усмешкой посмотрел на Гарри. А тот еле заметно улыбался. Жизнь за одну ночь? Может, кто другой и ужаснулся бы. Гарри не был сумасшедшим, просто с началом войны и потерей друзей его собственная жизнь потеряла дня него всякую ценность. А здесь хотя бы будет за что её отдать. Сражение с Тёмным Лордом? Ха! Гарри не верил, что никто кроме него не способен с этим справиться. А ещё очень возможно, что Снейп попросту блефует, чтобы напугать его и заставить выбросить из головы «глупости». Поэтому он поднялся с кресла, взял в руки бокал. — Ваше здоровье, сэр! – и нарочито медленно, глотками, Гарри выцедил всё до капли, вытерев губы тыльной стороной ладони. И вместо приятной теплоты, как обычно от вина, ощутил, как всё внутри будто сковало льдом. Он не подал виду, только улыбнулся ещё шире. На какое-то мгновение Снейп застыл, как вкопанный. Он отказывался верить своим глазам. И не мог произнести ни слова. Неужели Поттер и впрямь говорит правду? Но как он может настолько не дорожить собой? Или он сумасшедший? — С моей головой всё в порядке. Просто ничему другому вы не поверили бы, – услышал он спокойный голос Поттера. Черт! Он что, настолько потерял над собой контроль, что произнес это вслух? — Поттер! Вы идиот! Но когда первое смятение прошло, Снейп вдруг улыбнулся. Он сам не мог понять причину охватившей его радости. А Поттер подошел к нему, и обнял, закинув руки на шею. В их медленном, томительном поцелуе ясно чувствовался отголосок горечи. Той горечи, что окружала с недавних пор всё вокруг, и даже любви было трудно изгнать её. Но позже эта ночь заслонила собой всё. Гарри забыл о яде в своей крови, о войне, о тех кто погиб, и ещё может быть, погибнет. Он помнил только руки Северуса. Ощущения от его ласк, и себя, покорно распластавшегося по кровати. *** Серые лучи рассвета заглянули в комнату. Гарри спал, на его лбу выступил холодный пот, дышал он с трудом, но проснувшегося Снейпа картина не испугала: у него было ещё много времени, прежде чем яд начнет действовать в полную силу. Мастер Зелий поднялся с постели и спокойно направился в свою лабораторию. Флакончик с противоядием нашелся минут через десять. Отмерить нужную дозу и аккуратно выпоить её Гарри тоже не составило особого труда. Северус присел рядом, и долго любовался чертами его лица. И думал, что же он скажет Гарри, когда тот проснётся. Гарри распахнул глаза. Как странно.. Значит на том свете всё такое же, как и на земле? И эта комната, и фигура в чёрном рядом. Снейп? Он что, тоже выпил яд? — Северус! – в панике закричал Гарри. – Зачем ты... — Гарри, успокойся, – ответил ему такой родной, чуть усталый голос. – Я жив и ты тоже. — Но что? Как? Разве? – бестолково забормотал Гарри. — О нет, яд был самый настоящий. Но это не означало, что к нему нет противоядия. — Тогда зачем был весь этот спектакль? – зло буркнул Гарри. — Я не верил тебе, Гарри. Гарри отвернулся к стене. Не было сил ни возражать, ни спорить. Хотелось оказаться как можно дальше отсюда, и поскорее всё забыть. А второе «я» вопило в голос: «Что ты делаешь, идиот! Тебя любят, и ты сам любишь, чего тебе ещё надо?» — Северус, можно я останусь тут, и посплю? Сил нет никуда идти, - попросил он, всё для себя решив. — Конечно, Гарри, – Северус поцеловал его в висок, и укрыл одеялом. - Спи. Всё будет хорошо.