Shadows

      Это всё неправда. Всё, что он говорит, не может быть правдой. Меня нельзя любить, нельзя жалеть, нельзя трогать. Я маленькая игла, затерявшаяся среди больших лиц. Я не верю, что такой далёкий Гарри оказался так близок ко мне. И он сам выбрал меня/себя/путь/лестницу, всё. Он выбрал то, чего боюсь я, то, что не боится он.       Он плачет, а что делать мне? Точно не то, что я делаю. Я стою, как идиот, и чувствую, что мои действия/слова – это то, чего мы с ним ждём оба. Где ответ? Ответ уже давно внутри меня, но груда социальных стереотипов тянет меня вниз. Нельзя любить человека своего пола. Но я люблю. – Да, Гарри, я тоже тебя люблю. Он будто бы остановил дыхание и медленно поднял взгляд на меня. Недоверчивы и удивлены были его глаза. Я знаю, откуда эта недоверчивость, мои слова звучали уж очень неубедительно, очень тихо, и были произнесены будто бы не мной. Не то, чтобы я отказываюсь от своих слов, но я сам не понимаю, каким должно быть признание, мне надо кричать и бежать в объятия с широкой улыбкой, как у V из одноимённого фильма, или прошептать тихо на ушко, чтобы никто не мог услышать, кроме наших сердец. Но увы, мы оба пошли не этими путями, поэтому Гарри сейчас весь в слезах, а я ... а я лёг на кровать и отвернулся к стене. Слишком больно видеть его таким слабым, таким маленьким, беззащитным. Я не хочу защищать, потому что сделаю ещё хуже, потому что я ещё слабее, чем он. Если он только выглядит слабым, прозрачным, но его прозрачность несёт в себе острые иглы, он как медуза. Не знаю, почему, но я вижу его именно таким сейчас. И я боюсь, что он сделает мне больно даже тогда, когда очень не хочет этого делать, и не то, чтобы проблема в нём, скорее во мне. Моя гиперчувствительность словно бы заставляет меня реагировать даже на воздух. Но я признался ему в самых больших, возвышенных чувствах, на которые способен человек, на которые способен я. Видимо, надо хоть раз влюбиться, чтобы понять, как это дерьмово. Видимо, надо хоть раз влюбиться, чтобы почувствовать себя самым уязвимым человеком в мире. А в чьём собственно мире?       Больше мы не разговаривали в этот день. Только через пару часов, когда я уже почти засыпал, я почувствовал, как Гарри залез ко мне под одеяло и тихонько лёг на подушку. Я взял его руку и положил себе на талию. Он уткнулся мне в шею и молчал.       Несмотря на кажущееся примирение, я очень не уверен в том, что простил его после того, как увидел его с другим парнем; не уверен, что у нас может быть какое-то будущее; не уверен, сколько лжи он ещё прячет за своими зелёными глазами; не уверен, смогу ли я смириться и забыть ту самую картину; не уверен, наркоман Гарри или нет. Ну а что? Я готов называть всё своими именами, если он принимает наркотики, значит, он наркоман, значит, я люблю наркомана, и мне придётся что-то с этим делать, либо с Гарри, либо с собой, если я хочу своего равновесия. Мне очень не нужны новые внутриличностные конфликты.

***

      К моему огромному удивлению проснулся я, не ощущая рядом с собой кого-то ещё кроме одеяла. Гарри просыпался на своей кровати, еле-еле открывая глаза. Я видел, что ему уж очень тяжело даётся сегодняшний подъём, скорее всего он слишком мало спал, надеюсь, думал над тем, что он натворил. Нет, я не держу злости больше, только немного обиды. В конце концов из всех его слов мольбы и просьбы его простить я не услышал ничего такого, что могло бы мне всё объяснить до конца. Да, он раскаивается, да, он понял, свои ошибки, понял, как больно мне, но я-то из этого всего вынес только то, что Гарри способен вколоть себе наркотики или нюхать/жевать, не знаю, что они там с ними делают, и вместе с этим пойти и долбить в задницу какого-то парня. Фу. Это всё звучит и выглядит так словно я нахожусь в какой-то... тюрьме...ну едрёна вожь..я же.. Всё равно фу.       Я посмотрел на него вопросительным взглядом, и он понял, чего я хочу. - Я подумал, что ты ещё не совсем готов спать со мной. Слишком уж опрометчивый шаг с моей стороны, извини.       Конечно, а слушать о том, что ты меня любишь, и смотреть на тебя, сидящего у моих ног и плачущего, я охренеть как готов. Ладно, по крайней мере, он не подумал, что я обо всём забыл, и мне снесло голову после его признания. Это отчасти так, но лишь отчасти. И я теперь вообще не знаю, как с этим жить. - Мы справимся, Лу, - произнёс он, пытаясь вселить в меня надежду. - А есть ли смысл? - спросил я, пытаясь посеять в нём сомнение. Он подошел ко мне ближе и наклонился к моему уху. Его волосы коснулись моей щеки, и я невольно вдохнул его аромат, казавшийся самым родным из всего, что у меня есть. Но есть ли он на самом деле? - Если его и нет, то я сделаю всё возможное, чтобы он появился, и если у меня не получится, то позволь мне сохранить навсегда память о тебе, - не скажу, что его голос звучал уверенно, скорее даже нет, но я ему поверил. Видимо, потому что хотел верить. Он отстранился от меня, даже не взглянув в глаза, словно боялся увидеть в них то, чего очень сильно не хотел – разочарование в нём/в себе/в наших отношениях, грусть, нежелание, свою уязвимость.. моё безразличие.. Но, конечно, этого всего там не было, был лишь огромный страх перед тем, что может быть потом, и страх того, чего может не быть.