Агрессивная любовь

POV Китти Перед смертью бабушка продолжала верить в Бога. Даже когда врачи сказали, что болезнь неизлечима, что ей осталось жить не больше месяца, Элис Прайд продолжала молиться. Тогда я была солидарна с ней, полагая, что лишь на Бога следует уповать на смертном одре, да и при остальных печальных обстоятельствах. У веры и суеверности нет единого воплощения. Религий много. Разные народы, разные обычаи. Я отношусь… относилась к тем, кто верит в загробную жизнь, в то, что на небесах сидит мужчина с длинной седой бородой, который наблюдает за нами и старается сохранить равновесие. Но я не принимала Всевышнего всерьез. Молилась и просила о помощи только тогда, когда не удавалось бороться с очередным истерическим приступом после очередной ночи в одиночестве. Это неправильный подход. Эгоистический, с целью получения выгоды. Бабушка и родители его не приняли бы, если бы я призналась, что с годами утрачиваю веру. Живя в деревне, мы с родителями посещали церковь каждое воскресение. В школе проводили отдельные уроки по религии, на которых нас учили правильно молиться. Всегда все твердили: «Не бойся жить, Бог есть, он поможет преодолеть несчастья». Также постоянно слышала от взрослых о «пользе» неудач. Испытания – промысел божий и все в том же духе. Перебравшись в город и пожив среди «нормальных» людей, я осознала, насколько нелепо скидывать «хорошее поведение» на веру. Полностью отгородиться от религиозного внушения пыталась, но сложно преодолеть то, что внедрили в твою голову вместе с воспитанием. Единственное, в чем была уверена, что однажды я бы забыла о Боге. Почему-то на интуитивном уровне всегда знала, что ничем хорошим следование за советами бабушки не закончится. Она умирала, ей ничего не оставалось, кроме как полагаться на Бога. У нее ничего не осталось, кроме этой надежды обрести вечный покой. Но я слушала каждое её слово, вникая, соглашаясь. И лишь пару лет назад обманула бабушкино доверие. То была Элис, не я. Я другая. Я из другого поколения. В современном мире вера проигрывает «кривым религиям». Астрология, нумерология, черная магия, всевозможные культы, фанаты. Современные девочки-подростки молятся на Джастина Бибера и Селену Гомез, словно они неземные создания, спустившиеся с небес на землю, боготворят Роберта Паттинсона и надеются, что семья Калленов на следующие пятьдесят лет переедет жить в их город. Какой Бог? Я вас умоляю! Из веры сделали игру. Из ста шестидесяти учеников (беру общую суму бывших одноклассников), я была единственной, кто хотя бы держал в руках Библию. И только теперь поняла, почему не следовало быть такой щепетильной по отношению к Богу. Верить до тех пор, пока молитвы исполняют желания, либо верить, потому что, якобы, Бог спас от смерти, вылечил близкого и тому подобное. Ерунда. Бог ни при чем. У всего существует научное объяснение. По ту сторону – темнота. Нет ничего. Ни рая, ни ада. Все, во что я верила, утратило силу. Больше не полагаюсь на небеса. Переломный момент рано или поздно наступает в жизни каждого. У кого-то в пятнадцать, у кого-то в сорок. Я не намеревалась открыться этому переломному моменту. Считала, что вера поможет преодолеть трудности. Любые трудности. Но я ошиблась. Сейчас открыла суровую истину. Сколько бы ни взывала к Господу, он не исправит того, кем я являюсь. Иллюзия разрушена. Нет никакой высшей силы, способной убрать из жизни всё плохое. Есть ты и это плохое в безвыходной ситуации, запертые в вакууме безысходности и неопределенности, когда всё, во что верил, становится бессмысленным и глупым, когда образ жизни, который вёл, предстает искаженным, искусственным. Ни одна религия, ни одна Библия не даст ответов на то, как человек способен проходить сквозь стены. Христос воскрешал и творил чудеса, но был ли он посланником божьим? Лично я сомневаюсь. А вдруг Иисус тоже мутант. Такой же, как я, как Ланс Альварес, как Шельма, как Чарльз Ксавьер, как Джин Грей и еще с десяток других обитателей «Института для одаренной молодежи»? Вдруг не было чудес, и Христа распяли за этот «дар», полученный через генетическую связь, через «ген икс»? И не будем упускать из виду, что его папой может оказаться вовсе не Отец Наш, а мутант. Вот у меня мать, которую, как думала, знаю, оказалась лгуньей, двуличной гадиной. Дома – милая и идеальная Франсин Прайд, а за его пределами – Гравитация, опасная и жестокая преступница, способная расплющить человека одним взмахом руки. Когда увидела собственными глазами, все равно не поверила. Понадобилось три дня, чтобы я хотя бы попыталась вникнуть в запутанную и неясную сущность мутированных человеческих клеток, мутантов, как особого вида, как «новых людей». Уже три дня, как переехала к Людям Икс. Господи, звучит по-идиотски. Как очень плохая пародия на Лигу Справедливости. «Долой зло, спасем мир!». Где в Священном писании глава о подобных «чудиках»? Священник тут не поможет. Люди не знают, что среди них обитают, подобные мне. Подобные «нам». Меня посчитают либо ведьмой, либо психом. Из трех зол: костер, лечебница или «школа для мутантов», - я выбрала последний, хотя мыслями была на полпути к психушке. Если бы хотела оказаться в кружке по интересам, занялась бы вышиванием крестиком. Не проблематично для нервной системы. Но в жизни не бывает ничего легкого. В моей - сплошные хождения по мукам. И теперь я здесь. В незнакомой обстановке, с незнакомыми людьми. Ведь никто из них со мной не общался, хотя мы учились в одной школе. Со многими ходим на одни и те же лекции. Но лишь теперь, когда стала «интересной», однокашники вдруг заметили меня. Абсурд. С другой стороны, допускаю, что Бог есть. И что моя «особенность» вызвана мольбой о друзьях и разнообразии, которое бы разбавило серые сумерки будничной жизни. А что? Просила «веселого» выпускного класса? Просила. Получила, что хотела? В целом, да. Последний год проведу, вливаясь в коллектив «ненормальных», привыкая к жизни в общаге, заводя новые знакомства и пытаясь наладить отношения со старыми знакомыми. Завтра должна буду пойти в школу в окружении толпы ребят, с которыми еще на прошлой неделе не разговаривала. Из серой мышки - в достояние общественности за три дня – новая история Золушки. Чарльз Ксавьер говорит, что нельзя пропускать, а я бы лучше забилась под одеяло, накрылась им и не вылезала из «домика» лет сто. Я и так уже третий день живу в кабинете мистера Ксавьера, ночуя на раскладушке, а сам мужчина, войдя в мое положение, покинул место, где обычно работал. Я выставила человека из его кабинета. Конечно, меня успокоили, сказав, что я могу тут находиться, но недолго. С нехваткой спальных мест проблем нет. Однако я не готова ни говорить, ни смотреть, ни слушать. Для меня всё слишком сложно и туманно. Мозгу нужно три дня на адаптацию и восприятие новой обстановки. Три дня прошли, и я пробудила мужество, выслушала первую лекцию повторно. Итогом стали лишь новые вопросы, новые «почему», «кто», «зачем». Всё, чего я добилась, это окончательного переезда в комнату, которую буду делить с еще одной девочкой. Я оклемалась, начала соображать. Подумаешь, продолжаю ждать, когда проснусь. После разъяснения того, кто я теперь, мистер Ксавьер ушел, намекнув, что обедать я должна спуститься в столовую, что вечером я буду спать уже в одной из общих спален. Проще говоря, я официально стала мутантом. И мне необходимо общение с такими же мутантами. Мелочи жизни. Час назад. Уже час прошел с того момента, как я села в кресло, развернувшись лицом к оконном стеклу, смотрела на Бейвель и отказывалась спуститься вниз. Из окна открывался потрясающий вид на город, но мой мозг отказывался перерабатывать картинку перед глазами. Подобно пчелам, мысли крутились в голове, жужжа, сливаясь в единый поток информации, но части этого потока должны были стать отдельными ручьями, сведения нужно расформировать по отдельным ячейкам, чтобы мыслить открыто, чтобы впустить настоящую сущность. Но я запуталась. Кто я? Кто мои родители? С кем я теперь буду жить? Как я буду жить дальше? Удавалось держать себя в руках только благодаря некому подобию радости - долгожданное освобождение от родительского гнета произошло. Но и эта нотка омрачалась сросшейся оболочкой. Не такого избавления я просила. Выяснение того, что родная мать врала, заставляя жить по правилам, которые сама не соблюдала, послужило толчком к пробуждению. Я не раба, которая молча следует родительской воле. Я человек из плоти и крови. Не следовало их слушаться. Но откуда я знала, чем дело обернется. Сверхъестественные способности, синие парни, мужчины, у которых когти из кожи вылезают. До сих пор не отойду никак от зрелища, которое устроил Ланс Альварес. Господи, он едва не убил маму. Мама едва не убила его, Рея, Фреда, Мари и Курта. А мужчина в шлеме – гость мамы – враг. Страшное слово. От врагов не жди хорошего. Интересно, а папа в курсе того, кто мама? Он должен сегодня вернуться. Как отреагирует на новости и на «декорированный» дом? Мне необходимо с ним связаться или лучше принять помощь и попросить мистера Ксавьера с ним поговорить? Как же все осложнилось. Стук. Сначала путаю со стуком сердца, но после второго удара покидаю собственные девять кругов ада и возвращаюсь на бренный… пол в кабинете профессора Ксавьера. Спокойствию конец. Рано или поздно кто-нибудь пришел бы и застал меня, раскрыв место, где я ото всех прячусь. Хотелось бы, чтобы этого не произошло, пока лично не поприветствую новых соседей, но мои желания в последнее время не находят осуществления в рамках адекватного восприятия. Скрип. Дверь открывается. А я даже не могу испугаться. Да и некого бояться. Я ведь теперь нашла семью. Вроде бы. Ну, или ее подобие. По словам мистера Ксавьера, мне здесь помогут почувствовать себя частью чего-то, за что стоит сражаться. Поживем – увидим. - Профессор, вы здесь? - гость врывается в комнату. - У нас проблемы. Студент замолкает, когда вместо Чарльза Ксавьера обнаруживает в кабинете новенькую, которая ни разу за три дня не заговорила. Готовиться к неловкому молчанию? Мальчик не из тех, кто быстро фильтрует данные и проводит анализы. Если на стук не ответили, значит, в комнате никого, вламываться нет смысла. Но он вошел. Следовательно, ему не понять без подсказки, что вступить со мной в разговор не уместно. Не хочу ни с кем беседовать. Пусть останусь не замеченной. Пожалуйста. - Прайд? Как могла позабыть, что Бога нет, и мои просьбы никто больше не слышит. – Точно Прайд, - повторяет фамилию студент, останавливаясь посреди кабинета. – Профессор здесь? Молчу. А что не видно?! Тут только я. - Спишь что ли? - Извечный закон подлости. Когда надо, тебя не замечают, а стоит попросить тишины, как появляется толпа незнакомых людей, мечтающих взять под опеку. - Ты в порядке? Так, очевидно, придется объясняться. Парень явно не собирается уходить. Поднимаюсь на ноги, чтобы посмотреть, с кем говорю. Рей. Лучший друг Ланса Альвареса. Парень с оранжевым хохолком в три пера и наглым взглядом. Тощий, высокий, глупый. Почему не мог зайти кто-нибудь, не связанный с Табитой? - О, серьезно? – сарказм и злость выходят на передний план. - Тебе интересно, в порядке ли я? - Да. Серьезно, - Рей кивает. - Я спрашиваю, как ты себя чувствуешь. Один из шайки Альвареса. Один их тех, кто общается с Табитой. Один из тех, кому нравится издеваться над другими, над более слабыми. И этот «кадр» еще смеет со мной говорить? - Какое вам всем дело до того, что я чувствую?! Вы меня не замечали весь последний год. А, стоило пройти сквозь стену, и мое имя у всех на слуху. Если хочешь попытаться наладить контакт, то ждать придется вечность. Ваша компания меня за живое существо не считала. Через сколько зайдет Табита? Ты ведь здесь не ради профессора, а чтобы проверить, одна ли я. Она за дверью? Ждет сигнала, чтобы меня избить? - Хочешь сорваться на мне? Опускаю взгляд. Я не их тех, кто нарывается на неприятности, но слова вылетают сами собой. Ничего не могу с этим поделать. Но спокойно слушать, как кто-то, вроде Рея, лезет в душу, не намерена. - Окей. Сорвись. - Что? – переспрашиваю, расширяя глаза от удивления. Рей закрывает дверь. Так, мне загородили единственный путь к отступлению. Плохо. Точно бить будет. - Выскажи мне, что тебя беспокоит. - И не подумаю. Рей не блистает умом, но неужели всерьез думает, что я добровольно соглашусь посвятить его в душевные терзания? Как бы не так. Я еще помню, что бывает с теми «наивными» девочками, которые, купившись на щенячьи глаза, изливают душу не тем людям. - Прайд. Поверь на слово, тебе нужно высказаться сейчас. Потом ты снова станешь бедной, запуганной мышкой, которая весь негатив засунет, куда подальше, лишь бы ни с кем не обсуждать хаос внутри себя. Я лучший вариант, если хочешь развить характер. И, предугадав следующий вопрос, отвечу сразу. Я выслушаю и помогу, потому что знаю, насколько ты терпелива. - Ты ничего обо мне не можешь знать. Некоторым людям не свойственно ненавидеть просто так. Тем не менее, дико захотелось посмотреть, как Рей утонет в реке. И это при том, что я против насилия. - Поспорим? - Я не стану заключать никаких пари! – тараторю, продолжая расширять глаза, хотя шире некуда, только если из орбит вытащить. - Если я скажу то, чего никто не знает, ты выскажешь мне всё о наболевшем. Договорились? - У тебя проблемы со слухом? Тупой. Глухой. Слепой. Почему именно он вошел? Чувство такта не развито. - Договорились? Рей отступать не собирался. Настырный. Слишком. Серые глаза заранее светятся, потому что уверен в том, что выиграет спор. Самоуверенные личности раздражают. Они, как знаменитости, которые могут ни в чем себе не отказывать. Смотрят на простых смертных снизу вверх, не допуская мысли о том, что что-то пойдет не по их воле. Но, чтоб меня, научиться бы также уверенно идти по жизни. И ведь он еще и хорош собой. Симпатичный, всегда хорошо одевается. Уверена, на его смазливое личико многие покупаются. - Тебе нечего рассказать. Не хотелось рушить иллюзии парня, но такие, как он, не способны удивить таких, как я. Мы по разные стороны океана. - Чтобы не чувствовать себя пиздец как хреново на обедах, ты ешь в женском туалете. Комната стала вращаться. Выходит, не такая я и не невидимка. Радоваться? Паниковать? И почему, черт возьми, я больше не веду себя «прилично» и скромно? - Я наблюдал за тобой. - Наблюдал? Рей делает шаг навстречу, но я отступаю и прижимаюсь к стене. Вот он передо мной. Парень, который без зазрения совести избивал таких же «умников», как я. Хулиган, разбивший не одно окно и испортивший не одну парту. Разгильдяй, проспавший больше половины лекций, уткнувшись лицом в журнал с комиксами. Грубиян, не стесняющийся откровенно хаять человека, задевая за живое, заставляя ученика ощущать себя ничтожеством. Все в компании Ланса одинаковые. Гадкие, грубые и невоспитанные. Агрессивные подростки, ополчившиеся на весь мир, не терпящие ограничений и правил. С первого дня моего нахождения в Бейвельской школе Рей был одним из «плохих» парней. Я лично видела, как он помогал Лансу «учить» игроков футбольной команды на заднем дворе. Рей и еще какой-нибудь дружок Альвареса держат жертву, пока командир ломает тому ребра. И с этими внушающими страх отбросами я теперь буду жить под одной крышей. Более того, мне придется с ними общаться, даже дружить. Но сомневаюсь, что мне удастся быть милой. Как бы ни вылезла темная сторона, которую показывала от силы два раза за все семнадцать лет. - Ты не невидимка. Многие не хотели общаться с тобой, потому что ты сама никого не подпускала. Столько времени училась с членами команды Икс, но что-то не припоминаю, чтобы хоть кто-то подошел и заговорил. Наоборот, они меня игнорили, будто бы я призрак. - Не смей сваливать ваше хамство на меня. Хотели бы – заговорили. Но нет. Я была пустым местом. Никем. Всё, что ты говоришь, абсурд. Тяжело выдохнув, Рей выпрямил спину, покачал головой. - Я не хотел обидеть. - Ты не задел моих чувств. Не беспокойся. Я временно не чувствую. И это было правдой. Прежняя я уже давно бы покинула кабинет, лишь бы не видеть ненавистное лицо. Но я все еще тут. Терплю бессмысленную речь, не находящие адресата утешения. Во мне определенно что-то изменилось. - Я слышал, что ты ни с кем не хочешь говорить. Это плохой ход. - Будешь учить? - Ты проспорила. Начинай выплескивать эмоции. Одариваю Рея убийственным взглядом, словно у него выросли рога. - Давай, Китти. Ты же знаешь, что тебе это нужно. - Я не стану с тобой говорить. - Я не уйду. А катись все к черту. - Хочешь знать, как я себя чувствую?! – начинаю кричать и со злости топаю ногой, - Отвратительно. Хреново. Плохо. Ужасно. Подавлена. Расстроена. Запутана. Напугана. Растеряна. Не понимаю, кто я теперь. Где я? С кем? И что будет дальше? Вся жизнь скатилась в овраг. Мать врала, одноклассники фрики, я научный феномен. Бог, в которого верила, по ходу, не существует. Правила, которым следовала, не имели смысла. Образ послушной дочери, как выяснилось, тоже не особо то и нужен моей дорогой мамочке, под которую подстраивалась. Верила, что она права. Терпела её отсутствие. Проводила дни в одиночестве, плача в подушку. А оказывается, что она всё это время врала. Что ни на какую торговую фирму не работала. Что деньги, на которые я училась, одевалась, ела, были заработаны криминальным путем. Моя мама – мутант. Я – мутант. Кто такие мутанты? Что я? Думаешь, разъяснение вашего профессора мне помогли, да все стало еще хуже! Я не ведьма. Я не человек. Я фиг знает кто! И жить я буду не с отцом, который, кстати, сегодня должен вернуться домой, а с кучей уродов, которые игнорировали год. Ты вот сейчас стоишь и думаешь, какого черта Прайд завелась. Небось не верил, что смогу наорать. Думал, испугаюсь? Да мне плевать на тебя и вашу компашку. Я переживаю самый тяжелый период в жизни. Последнее, что нужно, это сочувствие со стороны Ланса и его дружков. Я не хочу находиться здесь. Я хочу домой, к отцу. Хочу проснуться в своей постели, чтобы все оказалось дурным сном. Но у меня ведь нет дома. Нет матери. Она отказалась от меня, когда я приняла вашу помощь. Не только дом раскололся на две части. Я раскололась. Весь мир перевернулся. Я даже телик не смотрела. Не читала мистику и прочую фантастическую писанину. А тут, здравствуйте, фантастика на пороге. Я не могу взять и принять то, кем являюсь. Я не хочу быть уродом. И с тобой говорить не хочу! Обессилев, падаю на колени. Слезы снова появляются в глазах. Начинаю плакать. Пусть Рей посмеется, оскорбит, обозвав слабачкой. Мне все равно. Я устала держать в себе. Я же и в самом деле одна. Когда были родители, хотя бы ждала их с работы. А кого ждать теперь? Папа, скорее всего, не примет моей сущности. И я стану сиротой. На плечи ложится что-то теплое. Резко поднимаю голову, встречаясь с обеспокоенным блондином, укрывшим меня толстовкой. Замираю. Впервые представитель противоположного пола оказывается в такой близости от меня. Я отчетливо различала запах мятной жвачки и табака, исходивший от его него. К лицу прилил жар. Надеюсь, я не красная. - Не плачь. Все мы через это проходили. Принять непросто. Помню, когда молния ударила по машине, в которой находилась моя тогдашняя подружка, я грохнулся в обморок. - Какая молния? Прозвучало глупо. Я смотрела на Рея, пытаясь найти намеки на то, что он издевается. После того, что устроила, никто бы не стал успокаивать. Нет. Все в команде Альвареса бесчувственные сволочи. Или я не права? И в них осталась капля человечности. - Ты проходишь сквозь стены. А я неплохо управляюсь с разрядами электричества. Усмешка над ухом. Улыбка. И я перестаю плакать. Начинаю соразмерено дышать. Успокаиваюсь. Это ненормально. Этот парень не может действовать лучше валерьянки. - Ого, - в голове отчетливо воспроизвела рассказ Рея. - Хотя я уже ничему не удивляюсь. - Здесь ты обретешь дом. Все мы семья. Можешь верить, можешь не верить, но за своих мы горой. А за школу во век не извинюсь, но у нас не было выбора. Шельма настояла на том, чтобы тебя не трогали. И мы могли либо отгородиться, либо взять под свое крыло. Табите эта идея пришлась не по нраву. Сама понимаешь, почему. Не то, чтобы ты раздражала. Мне даже нравилось, когда ты затыкала остальных и учителей, лишь бы дать правильный ответ. Я восхищался тем, как много ты знаешь. Немножко завидовал. Самую малость. Особенно, когда ты Табиту ставила на место. - Ты так говоришь, только потому, что я мутант. Останься бы я человеком, вы бы так и не обратили на меня внимание. Внезапно большим пальцем Рей проводит по моей щеке, ликвидировав соленую дорожку. Сердце пропускает удар, стеллажи с книгами и камин расплываются в белом тумане. Я забываю собственное имя. Вижу лишь темно-серые глаза, напоминающие асфальт, дорогу вдаль. Отходят на второй план события и переживания последних дней. Подобрать слова для описания того, что почувствовала, не смогла. Потому что ничего подобного еще не происходило внутри меня. Но это не было ужасно. Наоборот, по телу разливалось тепло, как будто вены наполнились теплым молоком. Сидеть с Реем на полу и общаться было легко. Господи, это ведь первый диалог с кем-то, кроме родителей и учителей. - Ошибаешься. - По поводу? - Ты удивительная. Ощущаю как к щекам подступает румянец. Кажется, мне сделали комплимент. Кажется, я собираюсь потерять сознание. - ОТПУСТИ ЕЕ!!! В коридоре кто-то закричал. И этот крик заставил обморок вернуться обратно на полку. Хлопаю ресницами, отгоняя наваждение. - Чеееерт, - протянул Рей, закрывая глаза. Что это было? Не крик. Между нами. Пытаюсь подняться, но ветровка начинает сползать, и я сажусь на пол, придерживая ткань. - Знаешь, что происходит? Послышались новые голоса. Кажется, что-то разбилось. Получается, что и мою исповедь было слышно из-за закрытой двери. А если это и был план Рея? Нет. Он бы не стал. Такую искреннюю жалость нельзя сымитировать. – Знаю, - тоскливо отвечает блондин, поднимаясь на ноги. - Напрочь вылетело из головы, что Ланс пошел выбивать из Шельмы дурь. - За что? Рей предлагает помощь в виде ладони. С секунду я не понимаю, что должна делать. Я всегда поднималась сама, даже тогда, когда требовалась поддержка. Принимать помощь от кого-то… чужого было, слабо говоря, непривычно. И еще это странное покалывание под ложечкой. - Шельма кое-что рассказала Профессору. Опираюсь на протянутую руку и поднимаюсь, старательно скрывая лицо за прядями волос, которые, к слову, не мыла все выходные. Я же выгляжу, как пугало. Да еще в пропахшей потом пижаме со зверятами. Как же стыдно. - Что рассказала? С опаской поднимаю взгляд, но Рея, казалось, совершенно не заботило то, как я выгляжу. Более того, он выглядел напряженным, словно готовился отправится на смертельную миссию. - То, что, возможно, заставит Профессора выгнать из института собственного сына.