С первого взгляда и до последнего вздоха

«Если пора уходить, вспомните, что вы оставляете. Вспомните лучших. Мои друзья всегда были лучшими для меня.» — The Doctor В бешеном танце перед глазами проносились огни, устраивая световое шоу. Тревожный скрежет заполнил все помещение консольной, отдаваясь тяжелым басом в душе. Хлопнула входная дверь. Ноги не слушались, не хотели идти. Ну и пусть. Главное не рухнуть прямо здесь, на этом самом месте. Он облокотился плечом о плотно закрытую дверь, не желая слышать, что происходит с другой стороны. Рука схватилась за первый попавшийся предмет — железный ящик, где хранился телефон. Будка была телефонная, от того и телефон обязан был в ней быть. Но ведь будка не простая. «Больше внутри, чем снаружи» «Меньше снаружи, чем внутри» «Это другое измерение» Голоса. Ну почему всегда первыми появляются голоса? Выгоняя их из своих мыслей, он отрицательно мотал в головой, пока в ней зарождалась идея. Телефон. А для чего нужен телефон? Телефон нужен для того, чтобы звонить. А зачем звонят? Для того, чтобы обменяться впечатлениями о прошедшем празднике, чтобы пожаловаться на тяжелые рабочие дни, чтобы выслушать добрые советы, чтобы предупредить об опасности и успокоить от приближающейся напасти.. Предупредить. Успокоить. Повелитель Времени открыл входную дверь и высунул свою голову на улицу, но не собирался выходить. Он всего лишь открыл соседнюю маленькую дверцу, на переднем плане обшивки которой располагалась инструкция по использованию телефонной будки. Именно за этой дверцей и покоился телефон. Резким движением руки, Доктор снял телефонную трубку, прикладывая её к уху. Вторая рука уже успела дотянуться до кнопок. Пальцы лихо набирали заветный номер. Доктор не думал, что он набирает. Он просто нажимал, пока его воображение рисовало картинки возникающего образа, рождая тревожный голос, который может разорвать его на части. Но он знал, что так будет правильно. Он хотел этого. Телефонный провод был не маленькой длины, поэтому Доктор вернулся в прежнее положение, прикрыв входную дверь настолько, насколько это было возможно. Но истинное желание, что жило до сих пор глубоко в его сердцах, он услышать не мог. Не мог проникнуть вглубь, зная, что вскроются старые раны, что начнут рвать с острой болью его душу на части. Он не мог этого допустить, когда собственное тело скоро навсегда потеряет свой прежний облик, унося с собой все, кроме воспоминаний. Он не мог услышать свое истинное желание. Тардис его услышала. Настолько чистым и звонким оно было, что она приложила все свои усилия для его осуществления. Оно пылало любовью, которую ничем невозможно было затмить. И если бы Доктор только знал, что вместо одного звонка ему придется сделать два, то он никогда не решился бы на такой поступок. Но Тардис уже сделала свой выбор. В трубке послышались долгие, мучительные гудки. Сердца Повелителя Времени били учащенной барабанной дробью, и от каждого гудка ритм только увеличивался. Гудок. За дверью где-то вдали послышался взрыв. Гудок. Женщина громко закричала, найдя под обломками тело мужа. Гудок. Маленький ребенок громко заплакал, пытаясь привлечь внимание взрослых, не понимая, что происходит. Гудок. Он только что лишился отца. Гудок. Сняли трубку. Прошло меньше секунды, как сердца Доктора остановились. Прошло меньше секунды, как в горле мгновенно пересохло, не позволяя малейшему звуку вырваться наружу. Прошло меньше секунды, как ноги начали подкашиваться. Прошло меньше секунды, как перед глазами скоростным поездом пронеслись воспоминания, делая на некоторых местах остановку. Прошло меньше секунды, как захотелось вновь утонуть в этом бесконечном потоке; сесть на этот поезд и больше никогда с него не сходить. Прошло меньше секунды, как на несколько долгих минут вернулся Доктор в лохмотьях. — Алло? Амелия у телефона. *** Теплый аромат наивкуснейших оладьев мгновенно заполнил все помещение, медленно и верно проникая в каждую комнату дома, в каждый отдаленный уголок, не давая и малейшего шанса увернуться. Он манил к себе с невероятной силой, заставляя вскочить с кровати и мчаться за ним хоть на край света, что наименовался человеческой кухней. А потом приковывал все внимание только на себе, заставляя урчать желудки от нетерпения и желания. Сковородка послушно шкворчала под пристальным вниманием мужских глаз и рук, которые точно не допустят даже малейшего намека на проявление горелых краев. — Должна признать, мистер Понд, что по запахам вы действительно не уступаете стряпне своей жены. Нежные руки медленно обвили талию мужчины. Он почувствовал её теплое дыхание возле своего уха. Небольшая волна мурашек пробежала по его телу. А через мгновение мягкие губы коснулись его щеки, задержавшись на один миг и сразу отпустив из своего сладкого плена. Пропали и руки, что грели несколько долгих секунд. От обжигающей плиты становилось тепло телу. От прикосновения нежных рук его жены становилось тепло душе. — С добрым утром, миссис Уильямс. Рори мягко улыбнулся, поймав взгляд Эми в его сторону. Она улыбалась в ответ. В помещении становилось жарко. Легкими шажками девушка подошла к окну. Взявшись за ручку и несколько раз резко потянув её на себя, со скрипом, Эми позволила утренней прохладе ворваться в комнату, которая перемешивалась с запахом почти готовых оладьев, меняясь с ним местами. С огромным наслаждением девушка подставляла свое лицо утреннему солнцу, закрыв от удовольствия глаза. День обещал быть прекрасным. — Ты не боишься, что от весьма упомрочительного запаха моих фирменных оладьев сбежится вся округа? — промолвил Рори, переворачивая поджаристый оладушек на сковороде. — Весьма упомрочительного? — Эми резко повернула голову в сторону мужа, подняв брови. — Ты еще их на вкус не пробовала. Я мастер в своем деле! — деревянная лопатка победно взмыла в воздух, подтверждая слова своего владельца. — Тогда почему же, «мастер-в-своем-деле» не хвалился мне раньше своей стряпней? — Ты не представляешь, как быстро портятся продукты в нашем холодильнике, если их использование опережает визит Доктора. Они оба легко засмеялись. Доктор был мастером промахиваться в датах и числах, от чего страдали бедные и ни в чем неповинные продукты. Но не о ужасном положении продуктов задумались Понды. А о том самом сумасшедшем из синей будки, что каждый раз ураганом врывался в их жизнь, забирая с собой. И неизвестно, когда это торнадо выбросит их из своего сильнейшего потока. Пойдет ли оно дальше или успокоится. Раз и навсегда, обещая вернуться. Телефонный звонок, что оказался странной неожиданностью, прервал общие раздумья. Они оба повернули головы в сторону трезвонившего аппарата, пропуская несколько раз трель звонка. Они оба оказались в небольшом оцепенении, словно что-то было не так. Словно никто и не может им звонить, ведь их постоянно не бывает дома. Может, это была очередная, надоедливая реклама, а может, это был Брайан, который каждый день приходил и поливал цветы в их отсутствие. И лишь между пятым промежутком звонка Эми сорвалась с места, крича на ходу: — Я возьму! — Ну неужели я! — Рори покачал головой, уйдя вместе с ней в занимательное приготовление завтрака, которое никаким образом не могло оставить равнодушным его жену. Она бы действительно промахнулась, пролетев через стойку с телефоном, но плотная ткань коврика вовремя остановила ноги Эми. Она мгновенно сняла трубку с базы, нажала на кнопку и поднесла аппарат к уху. — Алло? Амелия у телефона. Молчание. Слышно лишь глубокое и томное дыхание, которое заставило Эми едва насторожиться. — Алло? Говорите же, не молчите! — Эми? *** Этот голос, что сладким медом залечивал его старые раны. Это сказочное имя, которое всегда отдавалось победным возгласом в сердцах и проскальзывало шепотом на губах. Эта девушка, ради которой он готов был вывернуть горы наизнанку и осушить все океаны, подарить все сокровища Вселенной и обратить целые армии в бегство. Амелия Понд. Яркий и согревающий луч света в его страдающей душе. — Алло? Говорите же, не молчите! — Эми? Он произнес её имя неуверенно, тихо, со странной мольбою. Как жалкий старик, душа которого в последний раз увидела что-то теплое и родное. И как мотылек, никого вокруг не замечая, она тянется к фонарной лампе, не боясь расстаться с жизнью. Только бы коснуться. — Доктор? Да. Да, это я. Куда ты пропал? Обещал же прилететь еще на той неделе! И не говори мне про сломанный криоэкстрактор! В пятый раз ты им не отделаешься! Понд. Его Амелия Понд, которая сейчас показывала свой шотландский нрав. Одна из тех вещей, которые он любил в ней. Но какая может быть та неделя? Как вообще такое возможно? Разве что.. — Эми, какой у тебя сейчас год? Более уверенно. Но все равно недостаточно. — Да, похоже, ты совсем потерялся во времени. 2013. Осень. Ты обещал нас свозить в Нью-Йорк. Ну конечно. Звонок в прошлое. До того самого рокового дня, которое он готов был вырвать из истории и разорвать в клочья. И плевать было на последствия. Но так было нельзя. — Тогда, поверь мне, твои ожидания не будут напрасными. — Они никогда не были напрасными. Я всегда ждала тебя. И никогда не перестану ждать, потому что знаю, что ты всегда возвращаешься. «В последний раз, Понд. В последний раз. В твой. Но уже не в мой.» — Доктор, что случилось? — С чего ты взяла, что что-то случилось? Уже бодрее. Действительно, бодрее. — Ты тяжело дышишь. Говоришь хриплым голосом. Даже тяжелым. — Нет, все в порядке. Все в полном порядке, Понд. — Врешь. Ты можешь это говорить кому угодно, но только не мне. Глубокий вдох и принятие тяжелого решения, которое может обернуться полным крахом для его прошлого и её будущего. А может и нет. — Амелия, я.. Я не твой Доктор. Я будущая его версия. Повисло короткое молчание, пустота которой заполнялась их глубоким дыханием. — Приятно знать, что у него есть будущее. Она улыбается. Он подхватывает её улыбку на свои губы сквозь световые годы страдания и счастья. Но это было невыносимо из-за вновь появившегося молчания. Он понятия не имел, сколько у них еще есть счастливых минут. Разве их стоит тратить на молчание? Но часто именно молчание может сказать больше любых прекрасных слов. — Как поживает мистер Понд? Да, не этот вопрос хотел задать Доктор сегодня утром. — Рори решил воплотить в жизнь свои фирменные оладьи, утверждая, что он мастер в этом деле. — О, оладьи. Не знаю, насколько он мастер, но меня он точно не переплюнет. — Тогда прилетай, и мы посмотрим. Устроим конкурс на лучшие оладья среди землянина и галлефрейца. Они одновременно легко и непринужденно засмеялись в унисон. — Значит, у тебя сейчас утро? — Да. А у тебя? — Ночь. Скоро надо будет идти ложиться спать. — Мы с Рори наверняка уже вовсю дрыхнем в своей комнате после очередного освобождения космического корабля от захватчиков, верно? Она слегка посмеялась, представляя это в своей голове. Такой же реакции следовало ожидать и от Доктора. Но в трубке воцарилось полнейшее молчание, от чего улыбка с губ мгновенно пропала, а по спине пробежал небольшой холодок от крадущегося страха. — Доктор? Доктор, ты меня слышишь? Тяжелый голос прервал молчание. Он говорил осторожно, вкладывая в каждое слово то, что так долго прятал за плотным, твердым занавесом. Настала пора его открыть. — О, Эми. Моя Амелия Понд. Девушка, которая меня ждала. Девушка, что бросилась в погоню за приключениями и новыми, невозможными открытиями с сумасшедшим стариком из синей будки. Помнишь, смотря на созвездие Ориона, ты сказала мне, что нет ничего прекраснее? Есть. Твои глаза, в которых я тогда увидел миллиард отражающихся звезд. Они сияли ярче любых созвездий, пылали сильнее любых Солнц. В них жила целая галактика. Доктор аккуратно достал из внутреннего кармана пиджака звуковую отвертку, кончик которой направил на центральную колонну. Активировав отвертку, Тардис слегка затрещала, выдавая палитру различных звуков. Вся операция заняла не больше пяти секунд. Звуковая отвертка медленно прижалась к сердцам Повелителя Времени. — Ты оказалась первым человеком, кого увидело это лицо. И ты оказалась первым человеком, кого полюбили эти сердца. Я больше никогда не смогу увидеть твое нежное лицо, никогда не смогу окунуться в твои рыжие волосы, подобно небу на Галлифрее. Никогда не смогу к тебе прикоснуться, ощутив кожей твое тепло, что всегда меня согревало. Никогда не смогу заглянуть в твои глаза и сказать то, что принято говорить в таких случаях. Я люблю тебя, Эми. С первого взгляда и до последнего вздоха. Кончик звуковой отвертки уже был направлен на телефонную трубку. И когда Доктором было сказано последнее слово, она активировалась. Это было последнее, что услышала Эми. Скрежет звуковой отвертки. *** — Кто звонил? – спросил Рори, когда услышал в кухне тихие шаги своей жены. Он аккуратно раскладывал готовые оладьи на большую тарелку, стоя к Эми спиной. — Брайан. Сказал, что зайдет к нам через пару дней. Проведать, если мы еще будем здесь или полить цветы, если нас уже не будет. Что-то было не так. Рори это чувствовал по её голосу. Он обернулся и его испуганный взгляд устремился на рыжую девушку. Она стояла в центре кухни, пустым взглядом смотря на обеденный стол. Словно мраморная статуя, по щекам которой лились слезы. — Эми, что случилось? Кто звонил? Эми, ты меня слышишь? Обеспокоенный Рори мгновенно подлетел к своей жене, смотря ей в глаза, вытирая пальцами слезы, что никак не хотели останавливать свой поток. Ему пришлось потрясти её несколько раз за плечи, чтобы хоть чего-то добиться. — Я же сказала, твой отец. Звонил Брайан. — С ним что-то стряслось? — Нет. Он в полном порядке. — Тогда почему ты плачешь? Она ответила не сразу. Лишь когда подняла свои глаза на мужа. От этого взгляда камень на душе Рори только увеличился. — Я.. Я не знаю. Правда, я не знаю, почему я плачу. Это не слезы радости и не слезы грусти. Что-то среднее и объединенное между ними. Рори, пожалуйста, скажи мне, что все будет хорошо. — Ну конечно все будет хорошо. Как же может быть по-другому, глупышка. Он мягко обнял свою жену и прижал к себе, нежно гладя по голове, стараясь успокоить. Эми уткнулась ему в грудь как можно крепче, не понимая, что с ней происходит. Но одно она знала точно — рядом с Рори ей не страшны никакие напасти. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. — Я люблю тебя, Эми. И сделаю все возможное и невозможное, чтобы ты была счастлива. Его мягкий голос медленно её успокаивал, как и нежные руки, пальцы которых вплетались ей в волосы. — Рори, по-моему, у тебя подгорели оладьи. — Сообщила Понд, чувствуя в воздухе не очень приятный аромат. — Плевать. Никакие оладьи не заставят меня оставить тебя одну даже в пределах одного метра. — Но кулинарный шедевр от «мастера-в-своем-деле» грозится кануть в небытие. Нет, я не могу этого допустить. — Уже допустила. — Уверена, некоторые экземпляры еще можно спасти. Её муж глубоко вздохнул, и Эми знала, что он сейчас по-королевски закатывает глаза. Отпустив свою жену, Рори подлетел к плите, тихо чертыхаясь от небольшого провала в своем деле. Эми смотрела ему в спину и слабо улыбалась. Она не сказала Рори про ту странную теплоту, что появилась у неё в сердце. Не сказала про странное чувство, что раскрылось у неё в душе. Не сказала и про нежное дыхание, которое теперь всегда будет с ней. Дыхание от неизвестного признания, которое всегда было ответным с её стороны. На её лице не осталось никаких признаков печали, разве что глаза, в которых отражались миллиарды звезд. Глаза, в которых жила целая галактика. *** Тихое урчание доносилось из недр центральной колонны, заполняя все помещение и отдаваясь теплом в сердцах. Доктор стоял около двери, спиной вжимаясь в стену. Рука, крепко сжимающая телефонную трубку, была опущена. Вторая, пальцы которой не разжимали ручку звуковой отвертки, прижимала устройство к его сердцам. Голова была высоко задрана, упираясь о твердую стену, а глаза, из которых медленно лились проклятые слезы, были плотно закрыты. Что оставалось делать последнему Повелителю Времени перед своей регенерацией, когда он только что признался девушке, что навсегда пленила его сердца, в любви, вырвав у неё воспоминание об этом случайном звонке и поменяв его на ложное? Он никогда не узнает, были его чувства ответными или нет. Тогда почему было не дождаться её ответа, чтобы узнать? Он испугался. Доктор испугался и поэтому ему было суждено остаться наедине с неизвестностью. Но мучиться в догадках было не долго. Скоро придет Он, другой Доктор, и все это улетучится, словно ничего и не было. Останется только воспоминание, которое не будет так сильно резать сердца пополам. Раны небрежно будут зашиты и если их не тревожить, то они и не будут больше кровоточить. Но надолго ли? Доктору предстоял еще один важный звонок, который весьма удачно сорвался. Времени оставалось все меньше, ведь скоро должна вернуться Клара, которой тоже предстоит не легкое испытание. А сейчас он знал, что скоро отойдет от этой двери, бросив телефонную трубку, не заботясь, куда та полетит, скинет на пол все то тряпье, что на нем сейчас было. Может, наденет что-то другое, дополнив свой гардероб. Он пройдет на кухню, откроет холодильник и сделает самое лучшее блюдо в мире, которое было бы в его ресторане самым первым и главным блюдом. Конечно, если бы этот ресторан у него был. А после, с огромным наслаждением, в последний раз в этой жизни, отведает рыбных палочек с заварным кремом. Потому что он знал, что это не простое блюдо. Это символ одного из самых лучших его воспоминаний. Это то, с чего началась история сумасшедшего из синей будки и маленькой девочки, которая ждала. «Потому что ты была первой. Первой, кого увидело это лицо. Ты навеки в моих сердцах, Амелия Понд. И так будет всегда.» — The Doctor