All is not as it seems

Поле. Идет битва между Гвардией и выродками. Мак, как самый храбрый воин Гвардии (почему Гвардии? Я же вроде уже не рядовой?) с боевым криком бежит вперед. Вдруг откуда-то появляется ротмистр Чачу, и на коне (боже мой! На коне!) опережает кандидата Сима. Мак, с помощью какой-то нечеловеческой силы отталкивает Чачу вместе с конем и видит Гая, который падает откуда-то сверху. Мак подставляет руки чтобы  поймать друга, вот, Гай уже близко, Мак подпрыгивает и... Просыпается. Несколько минут он вспоминает свой сон. Пытается восстановить событие за событием. Но с течением секунд сон ускользает, забывается. Теперь он помнит лишь две вещи из всего сна - ротмистра Чачу и Гая. Гай... Два года прошло с тех пор, как погиб Гай Гаал. Порой Маку очень не хватало этих по-детски искренних эмоций, которые так гармонично вместе с мужественностью сочитались в Гае.    Максим посмотрел в окно и ему стало противно. Опять эта серая пыль, эти вечно бегущие люди. Опять стройки, опять новые дома. Город отстраивался после войны. Опять какой-нибудь рабочий кивнет Маку как какому-нибудь актеру или звезде. И Маку придется ответить добродушной улыбкой. В обычные дни это сложно, а в такое утро как сегодня, когда все мысли внезапно занял давно погибший Гай, это будет невыносимо. Потом опять целый день в душной лаборатории в окружении кучи пакетиков с реагентами и пробирок. А вечером домой. Как десятки. Сотни. Тысячи таких, как он. Сейчас бы домой, на Землю. С Радой и Гаем. К семье... Мак подпер рукой щеку. Увы, это невозможно. На Саракше не найдется такого корабля, который способен выдержать все слои атмосферы Земли. Хотя прогрессор Рудольф Сикорски (которого раньше он знал как "Странника") обещал ему найти или изобрести подходящее судно. И что? Два года прошло. Спросить у него на счет возвращения на Землю? Можно, конечно, попробовать, но Мак уже наизусть помнит один и тот же диалог: "- Здравствуйте, Рудольф. Как на счет корабля? - Я помню, Максим, помню. График напряженный, не смогу сейчас как следует сосредоточиться. Подожди немного!". Вот уже два года ждем.     Мак с отвращением натянул сапог. И кой черт надоумил вообще лететь в тот день в космос? Ну да, это же я, Максим Каммерер, доблестный волонтер ГСП, у которого все всегда получается! А сидел бы сейчас дома, на голубой планете, чай пил, с родителями бы говорил, возможно, стал бы каким-нибудь профессором... Мак убрал руку от щеки и натянул второй сапог. Мечты мечтами, а в лабораторию идти надо.    Он быстро накинул плащ (который прокурор велел носить всегда, потому что на улицах полным-полно проверяющих, а этот плащ как-будто бы выделял Мака), потом опять посмотрел в окно, осмотрел себя в зеркале и вышел.     Он шел, засунув руки в карманы и очень быстро, как ходят только одинокие люди. Уже на улице Мак подумал, что если бы он не попал на этот остров, то все бы сейчас было не так. Этот остров так и оставался бы островом безвольных кукол, Гвардия так бы и орала этот ужасный гимн (который до сих пор снится Максиму в страшных снах), расстреливая выродков и считая, что исполняет волю Отцов. Он бы не познакомился с Радой, Гаем, Зефом и многими другими людьми.     И от одной мысли, что это все не напрасно, Маку стало легче. Он быстрыми шагами зашел в Лаборатории. Белый, до боли в глазах белый коридор и серый стол, за которым сидит Стеффи. Стеффи была кем-то средним между секретаршей и консьержей. Она служила средством связи между отделами Лаборатории и одновременно записывала кто, куда и во сколько пришел. С первого дня пребывания Мака в этих Лабораториях прокурор запретил Стеффи общаться с Максимом на любые темы, кроме рабочих. Из-за этого Стеффи грустила, и Мак часто замечал на себе ее взгляды.     Вот и в этот раз Максим подошел к серому столу, заваленному бумагами и представился (хотя в этом не было никакой надобности, просто, порядки такие). Стеффи сказала "проходите" и опустила глаза. Максим мысленно улыбнулся, а вслух поблагодарил ее.    Лифт, уже не такой белый коридор как внизу, третья дверь направо. Вот она, лаборатория, в которой Мак трудится уже полтора года. Вдоль стен тянутся полки со всевозможными препаратами, колбами, газовыми горелками. В центре стоит стол, составленный из двух отдельных - спиной к окну сидит напарник Мака, а лицом к окну - сам Мак.     Однако напарника сегодня не было, и Максиму светило быть одному весь день, в лаборатории с душным, тошнотворным воздухом с запахом ацетона, нашатыря и еще чего-то. Максим сел за стол, и, сказав вслух "приступим", взял в руки пробирки.