Are you sure?

..Когда движения учащаются, крышу сносит так, что и не догонишь. Джеймсу её снесло с первого же звериного поцелуя, когда подпитый Фасс кусался, заявив, что он "Мистер Акула", а потом всё как-то неуклюже скатил в трах. Этот секс не первый. Он же и не последний. Гримёрки, закрытые, как в колледжах и школах делают, на швабру, трейлеры, гостиничные номера. МакЭвой посмел даже их с женой постель опорочить этим охуенным мужчиной, который, кончая, выглядит так, будто сейчас сдохнет. От удовольствия, да. Но всё равно к этому надо привыкнуть. Градус повышается. Ровно как и был повышен час назад, когда с обычного ликёра мужчины неосторожно перешли на ром. Ну, что ж, ничего плохого не произошло - просто голубоглазого снова втирает в постель мускулистое тело, а мочка уха, как и шея, алеет от этих его вечных посасываний и укусов. Разве это плохо? Лишь придётся рубашку застёгивать наглухо. Или выбирать какой-нибудь шарф на шею. Но где наша не пропадала? Третья поза за час. Монстр. Как он ещё не кончил, мать его, ведь МакЭвою кажется, что задница его никогда ещё столь растраханной не была. Хотя, чего гадать, эрекционное кольцо было отличной идеей. И шотландец правда откровенно кайфует, царапая спину любовника и выстанывая самые развратные вещи, что вообще могут прийти в его голову. - Да, мать твою, быстрее, - шлепок по заднице, кажется, оглушает. Фассбендер рычит, он же не конь, чтобы его подгонять таким образом, но заводит такое странное командование нехило, а потому бёдра двигаются с адской частотой. Вечный, мать его, двигатель в действии, посмотрите только, на все ру... Ноги мастер. На весь член. Пусть так. Ему кажется, или действие подходит к концу? О, этот немецкий мат прямо в ухо. Он побывал для своего мужчины и блядью, и панельной девкой, и самым любимым, и самым отвратительным, дрянным мальчишкой. Такими темпами и сам Мак выучит этот язык. Но исключительно в пошлом направлении. Тем лучше. Пусть немецкие дамочки смущаются и краснеют. - Майкл? - член внутри пульсирует, поток ругательств становится хриплым. О, по нему можно изучать всё, что угодно. И Эвой точно знает, к чему клонит Фасс. Что это предвещает, - Майкл, сними и кончи, - нельзя мучить своего "Мистера Акулу", иначе следующий секс будет не таким потрясным, - Сними и кончи в меня, Майкл, - и стон после получается таким сладким, что зарыться лицом в ещё не отстриженные после съёмок "Дней..." волосы и дышать часто-часто. Фассбендер застывает на секунд десять, просто глядя в глаза напротив. Он и так еле уговорил любовника трахаться без резинки, а тут... Такое? - Что? - наконец, изрекает ирландец и глубоко вдыхает, чувствуя, что сейчас с ума сойдёт от такого заявления, такого доверия. - Кончи в меня, Майкл. Пожалуйста, - глаза приоткрытые, затуманенные. И так хочется скорее прижаться губами к губам в оргазменных судорогах, кусаться до ярких отметин и почти орать - по-другому с ним не получается. Осознание сказанного любовником бьёт в голову, словно в гонг. Много ли надо - выйти из желанного тела, стянуть кольцо, кинув его подальше, и снова войти, тут же набирая нехилый темп и укладываясь сверху. Так, чтобы пятки шотландца давили на ямки, что на крестце любовника. Так, чтобы пальцы жадно блуждали по спине, оставляя полосы от аккуратных ногтей, сминали задницу, от которой Джеймс откровенно тащится. - Ты уверен? - шёпот в губы, прервав поцелуй. - Заткнись и кончай. Я хочу. Давай же, - рык, похожий на приказ. Как обычно. И МакЭвой снова целует любовника, вжимаясь грудью в грудь и срываясь на вскрик, когда всё заканчивается практически одновременно. Чтобы потом, сжавшись, не выпускать его из себя, расслабленно и по-идиотски улыбаться и оттягивать мокрые волосы Фасса, добиваясь от него невнятных ругательств. Потому что ничто так не идеально, как это время, как этот момент. - Ну, что, милый. Как назовём сынулю? Ртутью? - ухмыляется, чуть отдышавшись, Джеймс и получает от "папаши" по заднице, которая и так вмята в кровать. Смех раздаётся куда тише, чем стоны минут десять, а после и вовсе стихает, ведь надо прийти в себя… Для следующих экспериментов.