Солнечный ожог

*** Солнечные лучи пробиваются сквозь атмосферу, сквозь микрочастицы воздуха, отражают яркость света на пределе видимости и вбиваются в стекло окна, чтобы искажаясь, поплясать на моих пальцах. Я лежу на спине, вскинув руку, и перебираю лучи, словно струны гитары. Мягкий, скользящий перебор, музыка солнца. С каждым новым немым звуком нарастает мощь, как и жар звезды, что плавится невообразимо далеко, там, за пределами небес. Иногда я думаю о том, что был бы не против, если бы светилу вздумалось изжарить всех нас к чертовой матери.Правда, для этого ему придется взорваться и погибнуть, забирая каждого из нас. Я закрываю лицо ладонями и даю себе пару секунд, просто полежать так и не думать ни о чем. Ни о ком не думать. Ты обжигаешь. Изнутри и снаружи. Каждым взглядом или случайным касанием. Ты не оставляешь видимых следов. Они намного глубже. Ноют также, как и солнечные ожоги, только вот не проходят, совершенно. Должна слезать кожа, а вместо этого оголяются мои нервы, и тает маска безразличия и напускного веселья. Ни время, ни другие люди не могут их вылечить. И я не знаю, когда ты решишь взорваться, чтобы изжарить меня в пепел, и погибнуть при этом самому. - Эй, ты чего? Она тоже их не вылечит. Ее гибкое тело не поможет мне, ее забота лишь вызывает чувство горькой вины, но я пользуюсь ею, как обезболивающим, что дает короткую отсрочку. Она забирается ко мне на кровать, невыносимо нежно проводит пальцами по плечу и улыбается мне, так сладко. Так приторно сладко, что я просто не смотрю на нее. - Все в порядке. Она дует губы, пожимает плечиками, и обнимает меня. Я отнимаю руки от лица. Солнечные лучи продолжают играться на белом полотне потолка, я снова вскидываю руку, и лучи света касаются моей бледной кожи. Если сосредоточиться, или же дать волю воображению, то можно почувствовать тепло, которым они ласкают меня. Она старается обнять меня покрепче, а я продолжаю наблюдать за их игрой. - Может, закрыть шторы? Ты хотел поспать подольше сегодня... - Нет... Оставь окна открытыми. Таксистом оказался приземистый индус, с маленькими темными глазками и невероятно широкой улыбкой. Я выдавливаю улыбку в ответ и прошу отвести меня в один из отелей бульвара Сансет. Индус кивает и принимается болтать о чем-то своем. В машине стоит душный аромат бананов и кофе, я открываю окно пошире и спрашиваю, можно ли курить в салоне. Водитель разрешает все с той же улыбкой, его совершенно не смущает очевидный факт того, что я его не слушаю. - Не похожи вы на приезжего, у вас рандеву в отеле? Сначала я хотел просто промолчать и выдохнуть очередную порцию дыма в невыносимо солнечные улицы Лос-Анджелеса, но вместо этого усмехнулся и прохрипел, что в чем-то он прав. Водитель ответом остался доволен и снова принялся говорить о своем. В отеле «sunburn» всегда мало посетителей. Не смотря на то, что он расположен на центральной улице, особой популярность он не пользовался. Здесь останавливались туристы среднего звена, чаще всего путешествующие по одиночке или же парами. Политика отеля была направлена скорее на практичность, чем на какую либо роскошь. Просто место, где ты можешь принять короткий душ и завалиться на кровать. Прежде чем подняться по лестнице, мне приходится пропустить парочку японцев. Они сконфуженно улыбаются мне и чуть кивают в знак извинений, я снова выдавливаю улыбку в ответ. Всего два шатких лестничных пролета, пройти по коридору, что за последние три года стал омерзительно родным и уже не стучась, открыть белую дверь под двухсотым номером. Ты лежишь на кровати, абсолютно не стесняясь своей наготы. Только после душа, с россыпью капель по всему телу и взъерошенными волосами. Ты вскидываешь руку и наблюдаешь, как солнце ласкает твои пальцы своими лучами. Я закрываю дверь на замок, снимаю солнцезащитные очки и кладу их на столик. Ты не поворачиваешься и не смотришь на меня, когда спрашиваешь: - Как ты можешь ходить во всем черном в такую жару? Каждый раз удивляюсь... Я стягиваю футболку через голову и бросаю ее на пол, переступая и уже занимаясь пряжкой ремня, останавливаясь рядом с кроватью.Ты наконец-то поворачиваешь голову и твой взгляд скользит по моему телу. Я чувствую это неясным теплом и поднимающейся волной дрожи по позвоночнику. Ты чуть улыбаешься. Я снимаю джинсы вместе с боксерами и ложусь рядом. - Не пробовал кондиционер включить? Твой тихий смех заставляет меня прикрыть глаза и глубоко вдохнуть. Слишком много ненужных слов, что рвутся наружу. Слов, которые никогда не будут сказаны. Ты выжидаешь меньше минуты, прежде чем усесться на мои бедра. Я закусываю губу, просто потому что слишком жарко, даже липко, и это вызывает твою улыбку и мой новый ожог. - Я три раза в душе был, пока тебя ждал... Я вскидываю бровь и фыркаю. - Спускал генетический материал? Ты наклоняешься и несильно кусаешь меня за нос. Дурацкая привычка, оставшееся еще со времен тура, как месть за мои выкрутасы на сцене. - Какой же ты придурок.. Нет, я старался быть для тебя попрохладнее. А весь генетический материал в целостности и сохранности... Я провожу пальцами по твоей линии скул, сминаю губы большим пальцем и бессильно опускаю руку, отводя взгляд в сторону. - Ну, как бы ты ни старался быть прохладнее, у тебя не получится. Особенно для меня. - Сочту за комплимент. И ты наклоняешься, чтобы оставить поцелуй на моей шее, чтобы зарыться носом в мои волосы, чтобы дать почувствовать вес своего тела на мне, чтобы... чтобы обжечь меня в тысячный раз. Заставить плавится и умирать с каждым новым поцелуем. Я буду стонать от удовольствия и боли, желая этого больше всего на свете снова и снова. Буду оставлять красные полосы на твоей спине, хватать ртом воздух, материться и просить сильнее, емче, быстрее и быстрее. Мне будет плевать на жару, на то, что невозможно дышать. Всхлипы, стоны, жар чужой кожи и ее соленый вкус. Скользящие по спине руки, пересохшие губы, синяки на бедрах, алый цветок засоса где-то на ключице, за который придется жестко мстить. Пока садится солнце, пока жара борется с наступлением вечера, не останавливаясь и не сбавляя ритма, потому что так было всегда и будет всегда. Солнце встает и солнце садится. Судорожный вдох, очередной толчок. Еще и еще. Раскрываться полностью, подмахивая и забывая обо всем на свете. Ничего и никого не существует, пока садится солнце. И с последними лучами, так естественно простонать во весь голос, так правильно откинуться на спину. Дышать глубоко и прерывисто с закрытыми глазами, все еще чувствуя и наслаждаясь тобой. Твои руки обвили мое тело, ты опаляешь своим дыханием мое ухо. Я открываю глаза и устраиваюсь поудобнее, на смятых простынях, полностью сливаясь с тобой, впаиваясь и отлично дополняя. В тебе еще есть силы, чтобы оставлять невесомые поцелуи, языком провести по коже плеча и чуть прикусить . - Как же нам выгодно друг с другом... Зимой я тебя грею, а в жару ты спасаешь меня от солнечного удара. Ты подтягиваешь меня ближе и я лениво думаю о том, что надо бы вылезать из этой грязной постели, принимать душ и снова жить дальше, залечивая новую порцию ожогов. Так было, есть и будет всегда. - Действительно, выгодно... Несколько минут проходят в тишине, и я настолько расслабился, что позволяю себе задремать. Ты снова целуешь меня, так наивно и смешно, в щеку. Один раз. Два. Три. Пока я не бурчу недовольно и не пытаюсь тебя отпихнуть, а ты только вздыхаешь, и щетина твоя чуть колется, когда ты устраиваешься поудобнее, продолжая обнимать и даже не думаешь о том, чтобы отпустить. Липко, жарко, тесно... восхитительно. - Томми... давай сбежим? Тихий шепот на ухо. И в этот момент я понимаю, что из всех слов я ждал именно этих. Солнце взрывается, разнося на мелкие частицы все то, что было так привычно, превращая нас в пепел, и все только за тем, чтобы мы родились вновь, создали себя сами и смогли играть с солнечными лучами до тех пор, пока светило не сядет за горизонт в очередной раз, обещая подняться после прохладной ночи.