I'll Try To Fix You.

POV Картмана

    Сегодня, вне всякого сомнения, был лучший день в моей жизни, просто шикарный.     Целый день мне на глаза не попадался этот подлый маленький еврей. Его не было ни на одном из моих предметов, что, в принципе, меня крайне шокировало, ведь этот придурок посещал каждый урок, несмотря ни на что, даже если был простужен.     Держу пари, даже если ему сказать, что школа сожжена дотла, он всё равно притащит свою задницу на следующий день, готовый поддерживать роль маленького всезнающего ботаника. (Неужели он, правда, не понимает, что школа — это скучно и утомительно?!)     И этот его «я знаю всё в отличие от тебя» голос, и то, что он носит с собой все свои книжки даже вне стен школы. Что читает книгу (Да-да, вы меня правильно расслышали, «читает» чёртову книгу, бога ради) во время ланча. Его подлые всезнающие комментарии и критика в мой адрес, намекающие, что я озвучил неправильный вариант ответа Мистеру Гаррисону, когда тот заставил меня отвечать, какая столица Англии, на географии. (Откуда я, чёрт возьми, должен был знать это?! Я же не какой-нибудь лягушатник и уж точно не гоняю чаи, как маленький гейский пидор).     — Правильный ответ — Лондон, — сказал он своим раздражающим, насмешливым голосом, демонстрируя мне ухмылку и улыбку, полную гордыни и тщеславия. — Если бы ты хоть иногда обращал своё внимание на то, что происходит в классе после звонка с перемены, ты бы точно это знал, Картман.     Я ни в коем случае не могу позволить этому немощному еврею выставлять меня на посмешище на глазах у всего класса.     — Заткнись, Кайл! — со злостью закричал я. — Закрой свой чёртов еврейский рот!     И, конечно, был отправлен в кабинет директора.     Вы же, чёрт возьми, видите? Ведь это он, человек, одним своим словом выводящий меня из себя, унижающий меня перед всем классом, несмотря даже на то, что каждый знает, насколько я крут… И популярен… И умён… И всё в том же духе.     Бьюсь об заклад, он ловит кайф от вида моего лица, перекошенного в порыве ярости. Бьюсь об заклад, этот маленький еврей просто без ума от этого. Бьюсь об заклад, даже фантазируя, он представляет меня, прикованного к огромному кресту. После он начинает линчевать меня ножом со своими маленькими жидовскими друзьями. Проклятые евреи, ведь всегда есть одна несущественная вещь, которую они просто обязаны изничтожить, если не согласны с ней полностью. О, Мэл Гибсон, ты был так прав насчёт них.     В любом случае достаточно уже рассуждать обо всём этом дерьме, что было раньше. И поразглагольствуем о том, что происходит сейчас. А в данный момент лучший день в моей жизни не спеша подходит к концу. Целый день без Кайла, без еврея.     Так на чём я остановился?.. Ах, да. Я не видел его ни в коридоре, шедшего, как всегда, со стопкой книжек, ни даже во время ланча, сидящего подле Стэна за столом. И то, что также в очередной раз повергло меня в шок (Но в довольно-таки приятный шок) Марш выглядел настолько несчастным, настолько убогим. Но я, в действительности, не особо-то и позаботился о том, чтобы разузнать причину столь жалкого его состояния. Ведь этот лучший день в моей жизни всё ещё продолжался.     Я полагаю, что в данный момент Кайл, сидя в дальней кабинке в мужском туалете, заливается горькими слезами, словно маленький изнеженный пиздёныш, коим он, собственно, и является. Ха-ха-ха! Я желаю, нет, вожделею быть там, дабы увидеть плачущего еврея. Я мог бы сделать дюжину фотографий, после непременно выложить их на Facebook. Испить его горячих слёз, смакуя каждую каплю. Я, возможно, был бы несколько мягче, если бы он отсосал у меня, словно маленькая сучка. (Что он всё ещё обязан сделать, мог бы добавить я! Ха!)     Но Кайл не был замечен даже в туалете. Моя камера уже была в полной боевой готовности. И когда я вломился в мужскую уборную, не услышал ни жалкого плача, ни стенаний, ни «Моя жизнь разрушена навсегда! Теперь каждый знает, что я гей и влюблён в Стэна! Всё это время Картман был прав!», ни-че-го. Всё, что мне удалось обнаружить — писающий Баттерс, говорящий мне своим омерзительно-восторженным голосом:     — Привет, Эрик.     Я, разумеется, ответил ему грубо: «Не сейчас, придурок. Я занят».     Кажется, Баттерс промямлил что-то в ответ, но я в этом не уверен, так как в данный момент я увлечённо ползал на коленях и заглядывал в каждую кабинку, дабы в одной из них обнаружить ноги рыдающего еврея. (Вот только не надо тут додумывать всякие небылицы, чёртовы извращенцы! Я не гей!). После же мою голову посетила мысль, что здесь я Кайла уж точно не обнаружу, потому пришлось вернуться в класс.     Прежде у нас был какой-то очередной тест по истории, и я получил четвёртку с плюсом! Да быть такого не может, чувак! Это же первая четвёрка за всё моё времяпровождение в этой школе. Тест-то был, кажется, о Холокосте и евреях (В чём я, собственно, профи). Все поголовно были в ауте, включая и самого Мистера Гаррисона. Вот если бы Кайл был здесь, если бы. Я бы ткнул ему в лицо этот листок и издевательски пропел: «Ня-ня-ня-ня-ня-ня! Я получил четвёрку с плюсом! Ха-ха-ха-ха-ха!». Когда я вновь увижу Кайла, я обязательно так сделаю. И буду вне себя от счастья, лицезря на его лице шок и растерянность.     И вот сейчас я здесь. Иду домой вместе с растрёпанным Стэном и крайне тихим Кенни. Боже, я не выношу этих ребят! Они весь день были таким унылыми и скучными, да и только потому, что жида поблизости не было. (Хотя Кенни предпринял попытку соблазнить Бебе и сфотографировать её грудь, но это не увенчалось успехом). Я и представления не имею, в чём их проблема. Неужели они не понимают, насколько это круто — жизнь без Кайла?! Неужели они насколько тупые и ограниченные?! Надо бы их надоумить на верные мысли.     — Разве сегодня был не прекрасный день, отсоски?! – бодрым, задорным голосом нарушил молчание я. Я был на седьмом небе… от счастья… да-а-а. — Без Кайла, собачонкой бегающего вокруг, наша жизнь стала значительно лучше, не так ли?     Собственно, со стороны Стэна не прозвучало ни слова, Кенни же только пробормотал что-то, недоступное моему слуху. Они, чёрт бы побрал, такие скучные!     — Этот маленький еврей, наконец, не докучал нам целый день, не оскорблял нас тупыми именами со своего скудного еврейского словарного запаса и, что больше всего меня радует, не выкидывал никаких гейско-еврейских выходок, — вновь продолжил я, когда мы шли по снегу. Они не сказали в ответ ничегошеньки, снова, и этот игнор уже начинал меня порядком бесить.     — Это же был лучший день всего человечества! Быть может, даже лучше, чем тот торжественный день, когда Гитлер взошёл ко власти! — они же продолжали упорно молчать в ответ. Я думал, что, по крайней мере, Стэн прикажет мне заткнуться и перестать говорить о вещах такого рода (Что было всё же правдой). Я мог бы предположить, что Кенни просто закатил глаза, но это не так! В этом-то и дело!     Я ускорил шаг, дабы обогнать Стэна. Повернулся, вынуждая того тоже остановиться и столкнуться со мной лицом к лицу, и, схватив его за плечи, гневно прокричал:     — Да что, чёрт возьми, с тобой не так, Стэн?! — он посмотрел на меня глазами, полными… печали, полагаю. Неважно. Эти эмоции я вряд ли на себе испытывал. — Почему ты не обращаешь на меня никакого внимания?!     Стэн лишь с шумом выдохнул и устремил взгляд в землю под ногами.     — А ты! — я ткнул пальцем в сторону Кенни, остановившегося рядом со мной. — Почему ты не треплешься о девчонках, которых целый день клеил?!     Кенни посмотрел прямо на меня и сказал:     — Я пытался сосредоточить всё внимание на своём сотовом, придурок, — Кенни поднял свой мобильник и продемонстрировал мне экран — фотографии голых девчонок.     — Да… Я знал это, дерьма кусок, — в ответ сказал я, пытаясь скрыть свой промах. И как я только не обратил внимания на телефон в его руках?     Вот теперь Кенни закатил глаза и опустил свою блондинистую чёлку, лежащую на лбу.     Я вновь посмотрел на Стэна, но обнаружил, что того уже и след простыл. Я оглянулся вокруг и заметил его, с трудом пробирающегося сквозь сугробы снега. Кенни также заметил это, я думаю, и мы побежали за Стэном.     — Эй! — натужно прокричал я, как только оказался рядом с ним. — Я, вообще-то, с тобой разговариваю, идиот!     — Просто закрой свой рот, жиртрест! — злобно прокричал мне в ответ Стэн. — Я уж точно не хочу с тобой говорить.     — Готов поспорить, ты был бы не прочь сейчас поговорить о нашем новоиспеченном радужном еврее, — сладко протянул я, демонстрируя коварную улыбку на своём лице. Мой голос слегка дрожал от возможной и вероятной угрозы огрести проблем на свою… Ну, вы поняли. Но это так весело!     — Даже не смей заикаться про Кайла! — злостно прогремел Стэн, даже мельком на меня не взглянув.     — Почему же? — с самым невинным выражением лица и простодушным голосом спросил я, на которые только была способна моя артистическая гениальность. — Разве вы не виделись с ним це-е-елый день? Неужели ты не соскучился по своему дружку-пидору?     Стэн удручённо опустил голову и практически неслышно выплюнул:     — Мы с недавних пор не разговариваем друг с другом.     — Ох, — воскликнул я удивлённо и с ошеломительной порцией огорчения. Да я, должно быть, когда подрасту, стану величайшим актёром всего рода людского!     — Какая жалость! — я раздосадовано потряс головой, создавая видимость моего неверия в то, что только услышал. Интонации невинности всё ещё играли в моём голосе, а на лице так и расползалась довольная ухмылка. — Я совершенно не хотел разрушить столь прекрасную и долголетнюю дружбу.     Но лишь спустя мгновение я осознал, что это — мой самый большой и нелепый прокол. Следующая вещь, которую я отчетливо понял — я больше не слышал шагов Стэна. Я настороженно повернулся к нему и лицезрел следующее: некая смесь устрашающего гнева и просветления отразились разом на лице парня. Через несколько секунд ярость окончательно поглотила осознанность. Серьёзно, Стэн выглядел так, будто бы собирался с минуты на минуту меня убить. Причём в извращённой форме.     — Грёбаный жиртрест! — исступлённо рявкнул он, надвигаясь всё ближе ко мне, словно акула к истекающему кровью человеку, и хватая меня за грудки куртки. — Это был ты, я прав?!     Я несколько раз моргнул, после чего сложил свои руки воедино в молитвенный жест и с непринуждённой интонацией ответил:     — Что ты имеешь в виду, Стэн?     — Тебе прекрасно известно, что я имею в виду, лживая, эгоцентричная, самовлюблённая тварь! — Марш смотрел на меня испепеляющим взглядом, прожигая до мозга костей, от чего я невольно поёжился.     — Я понятия не имею, о чём ты…     — Это ведь ты начал распускать тот глупый слух насчёт Кайла, не так ли?! — он хорошенько встряхнул меня, практически выплевывая (В прямом смысле) мне эти слова в лицо.     — Ты был тем ублюдком, что наплёл всей школе, будто бы Кайл — гей, правда ведь?! — он вновь меня жёстко дёрнул, но я продолжал упорно держать рот закрытым и улыбаться ему в лицо.     — Отвечай мне! — он с такой силой тряхнул меня в третий раз, что я невольно повалился на задницу, окунаясь с лихвой в ледяной снег. Я также услышал мерзкий смех за моей спиной, по всей видимости, принадлежащий Кенни. Стэн уже успел предусмотрительно отойти.     — Ты маленькая дрянь! — яростно закричал я, вскакивая на ноги и ударяя Марша кулаком прямо по лицу. Я почувствовал болезненное соприкосновение, после чего имел радость лицезреть Стэна, прижимающего руку к месту удара. Я, собственно, не успел ничего толком осознать, как почувствовал ответный удар и падение, вновь, на землю. Это ничтожество явно нарывается на жестокую и мучительную смерть!     Но прежде чем я успел сообразить и врезать Стэну по лицу, заставить его после плакаться своей мамочке, он надменно развернулся и пошёл прочь.     — Да! – вдогонку крикнул ему я. — Шагай отсюда, пиздёныш! Потому что ты знаешь, что это именно я надеру тебе задницу!     Стэн обернулся и, стоя в нескольких футах от меня, прошипел:     — Только лишь потому, жиртрест, что Кайл теперь ненавидит меня. И сейчас, в эту же минуту, я собираюсь пойти и всё расставить на свои места, — и после он вновь отвернулся и возобновил шаг.     — Ну и вали! — крикнул я.     — Возвращайся обратно к своему ноющему пиздюку-возлюбенному! Он всё равно тебя ни за что не простит! — я засмеялся для пущего эффекта.     И вот сейчас я остался наедине с Кенни. Он с презрением посмотрел на меня, отрешённо помотал головой и сложил руки на груди.     — С чего ты пялишься на меня таким обвиняющим взглядом, извращенец-вагиноман?!     Кенни, продолжая глазеть, ответил:     — Какой же ты всё-таки чёртов жирный придурок, Картман, — и он также зашагал прочь.     — Ну и пошёл ты, Кенни! — выкрикнул я ему в спину.     Я медленно двинулся в сторону дома сквозь густой снег. В одиночестве, как я люблю.     Мне абсолютно начхать, что думают эти два членоголовых придурка, сегодня был самый лучший день в моей жизни.     Я засунул руку в карман и выудил оттуда фотографию. Фотографию Кайла — он, как всегда, выглядел опечаленным. И всё же хорошо, что я решился попросить Клайда сделать фотографию жидёнка. Его взгляд – восхитительнейшее, что мне когда-либо довелось видеть.     Этот слух – лучшее, что я когда-либо со мной происходило за все годы жизни...     Если бы я только тогда знал, к чему в конечном счёте всё это приведёт. К неожиданным приключениям на любовном поприще.