Трудные деньки Кайла Брофловски

POV Кенни «Привет всем, меня зовут Кенни. Не убивайте меня, пожалуйста, я не такой большой фанат этого процесса». Так вы думали, я начну? Пожалуй, пускай будет и так. Маккормик-Мистерион снова в деле. Часы на прикроватной тумбочке Баттерса показывали полтретьего ночи, но хозяин комнаты почему-то не спал в столь поздний час, а я следил за ним, выглядывая из-под одеяла. Я вообще с недавних пор потерял покой окончательно, и сон мой перестал быть крепким, но об этом речь пойдёт чуть позже. Так вот, после того, как я заявился к Баттерсу и бесстыже его отымел, мой горе-любовник какое-то время беспокойно ворочался в постели, пока я притворялся спящим, а затем поднялся и побрёл к компьютеру. Он щёлках мышкой, подперев свободной рукой щёку, и я с тоской смотрел на его светловолосый затылок, думая о том, что за нахер вообще творю. С того дня, как он обмолвился о том, что я единственный человек в школе, который ему нравится, моё отношение к этому добродушному пареньку изменилось само собой. Я стал чаще обращать на него внимание, втихаря умиляться его доброй улыбке и милым ямочкам на щеках, оберегать от слишком частых нападок Картмана, которые, к моему великому облегчению, прекратились, но только тогда, когда мы перешли в старшие классы. Много всего произошло и происходит до сих пор, пока мы взрослеем, становясь немного другими и приобретая новые статусы, но самой разительной переменой для меня стало следующее: я, якобы истый натурал, хочу и, видимо, люблю Леопольда Баттерса Стотча. Да, он проблемный, странноватый и слишком наивный, но он плевал на то, какой я бедный и какая несостоятельная у меня семья, и, говоря о том, что я «единственный человек, не потерявший чувства собственного достоинства» во всей нашей школе, говорил действительно искренне, от всей души, сделав меня невероятно счастливым. Он – как лучик света в кромешной тьме… Бля, говорю, как гомик. Надо завязывать с этим. В общем, думал я обо всём этом, думал, как вдруг Баттерс тихонько охнул, потом ещё раз и, скрипнув стулом, придвинулся к экрану поближе. «Видимо, нашёл что-то интересное,» - подумал я сперва, пока не понял, что ошибся: Баттерс был в откровенном ужасе. Я уж было вознамерился подойти к нему и узнать в чём дело, но он тихо и возбуждённо шепнул: «Надо завтра всем рассказать!», после чего вернулся в кровать и устроился рядом на левый бок, лицом ко мне. Тепло его тела заставило что-то внутри меня болезненно сжаться. Избитая, конечно, фраза, но я не знаю, как иначе выразить охватившие меня в тот момент чувства. Он был рядом, только руку протяни, и я протягивал, но Баттерс всё равно оставался недосягаемым. Когда я сделал с ним это в первый раз, он с улыбкой спросил: «У тебя что-то случилось? У тебя был такой вид… Тебя бросили? Ну, теперь-то, надеюсь, тебе лучше?..» Самое ужасное, что он не сопротивлялся, словно, что бы я ни сделал, останусь для него примером для подражания. А всё почему? Я не знаю, а спросить напрямую боюсь. Я смотрел на него, сжавшегося в комочек, такого невинно трогательного во сне и наяву, и в очередной раз осознавал, что когда-нибудь придётся положить конец нашей непонятной связи. Хотя бы просто потому, что Баттерс, без сомнения, уже влюблён. И не в простого человека, а в Эрика Теодора Картмана, чтоб он сдох. Если после отъезда Кайла со Стэном мы отдалились друг от друга просто потому, что отдалились, то с жиртрестом дело обстояло иначе: я его просто видеть не хотел, а он и не выказывал особого желания возобновить со мной дружеские отношения, если их можно было таковыми назвать в те времена, когда он на спор заставлял меня поджечь собственный пердёж. Мне ещё потом картошку вместо сердца пересадили. Мда, было дело… Тыльной стороной ладони я гладил Баттерса по щеке, а он тихо посапывал во сне. Я лежал рядом с ним, но не так, как бы мне хотелось. Знаете, слова о том, будто можно быть счастливым, просто находясь рядом с любимым человеком, редкостная чушь. Ты будешь страдать, бессмысленно и отчаянно надеясь на взаимность, будешь чего-то ждать, брать всё больше и больше, а когда достигнешь предела, когда любимый не сможет предложить тебе самого главного, необходимого, - любви к тебе – настанет твой конец, то бишь опустошение, та самая саднящая боль в груди от безответного чувства… Той ночью я понял, что хочу Лео во всех смыслах этого слова. POV Кайла Знаете, я любил утро понедельника до тех самых пор, пока не перевелся в старшую школу Южного Парка. А все почему? Все именно потому, что каждое решение, принимаемое человеком в определенной ситуации с учетом сложившихся комбинаций факторов, влияет на его последующие действия. И вот скажите мне на милость, на кой черт я согласился каждое утро топать в школу плечом к плечу с Картманом? Какой демон подбил меня на сие решение? Какой идиот надоумил меня? Ах, да. Мамаша Картмана расстаралась и соизволила позаботиться об этом самостоятельно, мол, ее ненаглядному сынишке так одиноко. У него совсем нет друзей. В чем-то мы с ним похожи. - Что, Кайл? – подбоченившись, вопрошал у меня Эрик, то и дело, заглядывая прямо мне в лицо, будто пыталась отыскать во мне все тайны мироздания. – А у тебя венка вскочила на лбу. Я же поспешно принялся ощупывать свой лоб, но, к своему огорчению, обнаружил, что там таки пульсирует огромная вена. Это последствие сильного стресса, раньше такого дерьма со мной не происходило. - Как мы ее назовем? – напомнил о себе Картман. - Ты о ком? - Я о гребанной вене на твоем еврейском челе, не тормози, - и, приняв серьезный вид, продолжил: – Предлагаю вариант «Лиза». - Что ты, блять, несешь? – поправив шапку, спросил я и поторопился к школе. – Отвали, жиртрест. - Ну, постой, - опомнившись, протянул Картман и спешно догнал меня. – Неужели, идти со мной такая невообразимая пытка? - Нет, - пожал плечами я, желая завершить этот бессмысленный диалог. - Вообразимая пытка? – искренне удивился Картман. Сегодня я прибыл в школу, на удивление, рано. Ну, как прибыл? Просто вбежал в здание и заперся в туалете, лишь бы сбежать от достающего жирдяя. То есть, не подумайте, что мне неприятно с ним общаться. Более того, он даже в каком-то смысле помог избежать мне всепоглощающего одиночества. Я так и не смог прижиться в доме у Маршей, в моей голове роилась туча мыслей на этот счет, но вряд ли что-либо получится. Вряд ли мне удастся жить отдельно. Я беспомощен. Потому приходится терпеть это мракобесие. Большая стрелка часов лениво перевалила за полдень, и я устало поплелся в столовую. По пути я даже не встретил Картмана. Вообще, я не замечал его первую половину дня. И вот, получив свою порцию у Шефа, я уже осторожно лавирую меж столиков, заполненных до отвала школьниками. Вечно жующие на все лады и интонации болванчики, безжизненные, бутафорные. Интересно, с каких это пор все люди смешались в одну грязевую серую массу? С каких это, спрашивается, пор, единственный, кого я замечаю, это Картман? Сидит он такой брошенный, в своей невообразимо огромной красной куртке, словно сигнальная ракета. Словно маяк, который не дает мне утонуть в этой грязи. Я тяжело вздохнул и направился в его сторону, все равно ведь все места и так заняты. - Пацаны, пацаны! – взволнованно верещал Баттерс тем временем за соседним столиком, за которым восседали все сливки общества. – А вы знаете про Луну-убийцу? Она вездесуща! Рядом сидящий со мной Картман, который, без сомнения, тоже слышал сей вопрос, иронично пробурчал: - Ну всё, блять, пиздец. Теперь не только правительство следит за тобой, но и сраная луна. Всё равно во всём виноват Обама. А Баттерс тем временем надрывался: - Вы даже не представляете, насколько всё серьёзно! Стэн! – вцепился он Маршу в руку, в которой он в тот момент держал коробочку сока. – Тебе, как самому адекватному, предстоит что-то предпринять! - Иди нахуй. - Тимми! – вдруг воскликнул парнишка в инвалидном кресле, словно поддержав своим возгласом негодование Марша. - Стэн, не ругайся, - резко оборвала его Венди. - Что ты имеешь в виду? – обратилась она в свою очередь к Баттерсу. - Да то и имею в виду! Существует легенда о Луне-убийце, - понизив голос до шёпота, загадочно произнёс блондин. - Она гласит, что, стоит отправить кому-то три смайла луны, этому человеку тут же придёт сообщение в виде набора смайлов, содержание которых заключает в себе описание его неизбежной смерти. - А как отправлять? В одном сообщении или подряд? – с напускной серьёзностью поинтересовался Стэн. - Или можно отправить: «Лол, смотри, луна»? Это будет считаться? – подыграл брюнету Клайд. Подошедший вдруг Кенни принялся успокаивать Баттерса, и когда ему это более или менее удалось, усадил паренька за общий стол и плюхнулся рядом. Незаметно для всех, кроме, блять, меня, поглаживал его руку. Глаза, за что вы так со мной? Где мой миксер? Да он же ещё при этом так смотрел на него, словно хотел повалить прям там. Не знаю, была ли то игра света, но кончики ушей Баттерса заметно покраснели. Ой как. Гомогеи наступают. То и гляди, завтра будут расхаживать по городу с транспарантами «Даёшь педикюр!» Я не заметил, что всё это время Картман копался в телефоне, явно что-то ища в нём. - Слышь, морда лица у этой луны выглядит так, будто она собирается убить не только тебя, но и всю твою семью. И даже собаку, - хохотнул Картман и отправил мне одну луну. Я же нахмурился, посмотрев на экран своего телефона. - Ну и какого хера ты это сделал? – Я поспешно спрятал телефон в карман брюк и добавил: - Я всё равно в это не верю. Когда учебный день наконец подошёл к концу, и все ученики отправились по домам, мы с Картманом отправились в библиотеку. До сих пор не могу свыкнуться с тем, что мне придётся ещё около трёх недель задерживаться после уроков, вместо того, чтобы, как все, топать восвояси. Я надеялся разобраться со всем как можно скорее, ибо не хотел оставаться в компании жиртреста. Меня долго не отпускали мысли об этой глупой легенде, которую Баттерс наверняка придумал сам, но больше всего меня беспокоила та луна, которая уже была отправлена мне. Всё-таки я не хотел бы, чтобы он мне отправил ещё две. Мудак жирный.

***

Я всё ещё пыхтел над литературой 16-ого века. Ну как пыхтел? Попросту раскладывал книжки на самой верхней полке, стоя при этом на шатком стульчике, пока Картман, пожёвывая свои любимые сырные шарики, лениво подавал мне нужные книги. - А нельзя ли побыстрее? – взорвался я. - А нельзя ли поспокойнее? Незачем так орать, - фыркнул он. – Просто признай, что хочешь их. - Кого «их»? - Ну ты тупой. Я про сырные шарики. Я же, скептически оценив положение, взвесил в руке тяжёлую книгу и, замахнувшись Шекспиром, точнёхонько зашвырнул в пачку с лакомством. - Жрать или не жрать, Картман! Вот в чём вопрос! Но у Картмана всё равно не было выбора, поскольку все сырные шарики тотчас оказались на полу, и правило пяти секунд уже не играло роли. Но жирный не собирался оставаться в долгу и, достав телефон, с решительным видом принялся что-то в нём набирать. В моём кармане завибрировал мобильник, оповещая о входящем сообщении, и я, вытащив его, ошарашенно уставился на экран, а там… Три, сука, луны. - Какого чёрта ты это сделал, жиробасина? – взвился я. - А что такого, Ка-айл? Какие-то проблемы? Ты же не веришь во всякие глупые легенды! – довольно захихикал Картман, но я решил показать ему, где раки зимуют, то есть, отправить ему в отместку эти коварные лунные хари. - Накуси выкуси, сучечка! – коварно засмеялся я. - Ну молодец, Кайл, теперь мы оба сдохнем. Не хочешь расставаться со мной? Мол, даже смерть не разлучит нас? Везде последуешь за мной?.. - Если я сдохну, Картман, то я буду посещать тебя каждую ночь в обличие призрака до самой твоей кончины! – отчего-то разнервничался я. - Да чего ты ноешь? Думаешь, сейчас выскочит полная луна на ножках и будет орать, что убьёт нас? И тут резкий порыв невесть откуда взявшегося ветра подхватывает несколько книг с верхних полок, и они падают прямо нам на головы. От неожиданности мы вскрикиваем и жмёмся друг к другу, но так же быстро отскакиваем в противоположные стороны. Какого хера это вообще было? Каким это макаром получилось, что единственное окно в нашей школьной библиотеке, которое не открывалось целую вечность, почему-то сегодня было распахнуто по самое не хочу. И как я не заметил, что мы задержались тут до самых сумерек? - Ка-айл… Пошли-ка домой. - Думаю, ты прав. Да, в кои-то веки ты прав. Нахер школу. Нахер библиотеку… - Всё нахер, - подхватил Картман, и мы потрусили прочь из помещения, опасливо озираясь по сторонам, словно напуганные младшеклассники. POV Картмана Распрощавшись с евреем, я провожаю взглядом его удаляющуюся дрыщеватую фигуру. Я стою на развилке, на которой мы обычно и расходимся в разные стороны, и ловлю себя на мысли о том, что мне хочется пойти в одну сторону с Кайлом, лишь бы не оставаться одному. Улица пуста, а фонарь над моей головой жутко мигает, пока наконец не затухает совсем, оставив меня в так называемой полутьме, ибо где-то вдалеке горит ещё один фонарь. Грёбаные власти города! Не могли раскошелится на столь важную вещь, как освещение! Да, есть такие предчувствия, в которые нельзя не верить, но также есть грёбаная гордость, поэтому, вместо того, чтобы догнать рыжего ботана, я плетусь домой, не забывая при этом то и дело вздрагивать от каждого шороха. Когда я достигаю своей цели, то бишь, дома, он, ну ясен пень, выглядит зловеще, и ни в одном окне не горит свет, зато ставни со скрипом хлопают на ветру. Мои руки дрожат, так что попасть ключом в замочную скважину получается не с первого раза. Всё-таки справившись с этим примерно с шестой попытки, захожу в пустой тёмный дом. Щёлкнув выключателем в прихожей, обнаруживаю, что перегорел счётчик. Ну вашу ж мать! - Ме-ем! – кричу я, но тут же вспоминаю, как с утра она предупреждала о том, что задержится с каким-то особо важным клиентом. – Чёрт, придётся самому спускаться в подвал! Спотыкаясь обо что ни попадя, подхожу к двери в подвал, как вдруг кто-то хватает меня за ногу. - БЛЯХА МУХА, ПРЕСВЯТОЙ КАРТОФЕЛЬ! Ну как, хватает… Это всего лишь кошка потёрлась об меня, как всегда делает для привлечения внимания. - Не пугай меня так больше! Плохая киса, плохая! – пинаю я охреневшее животное и берусь за ручку, тяну на себя, и меня тут же обступает могильный холод. Пахнет сыростью, и мне что-то не охота возиться с каким-то сраным счётчиком. Но что поделать? Используя телефон в качестве фонарика, я осторожно спускаюсь вниз по ступенькам, мечтая поскорее найти нужный мне рычаг, дёрнув за который «да будет свет!». Сделав это, с трудом не обосравшись от страха, я, довольный собой, понимаюсь обратно и включаю везде свет. Теперь я наконец могу вздохнуть спокойно. Было адски страшно, доложу я вам. В душевой кабине, знаете ли, как-то стремновато. Ну, мне приходится часто закрывать глаза, дабы в них не попала пена, и такое вот чувство: вроде и хочется их поскорее открыть, а вроде и нет. Вдруг выскочит какая-нибудь страшная рожа? Да хоть та самая лунная. И что тогда? Гадить в душе? Кайлу бы это ну точняк не понравилось бы. В общем, вытираюсь я сейчас полотенцем, но не так, как обычные люди. «А как обычные люди вытираются полотенцем?» – спросите вы, и я вам отвечу: «Не так, как я сейчас.» Я такой логичный, не правда ли? А я сейчас вытираюсь, постоянно оборачиваясь себе за спину, заглядывая в зеркало и в шкафчик, проверяя его на наличие чего-либо потустороннего, но, самое главное, я держу в руке телефон. Да, я жду. И он вибрирует. Срань господня! Я знатно прожонглировал мобильником, прежде чем наконец прочесть: Кайл: Жирный ты ублюдок! Мне пришло известие от луны! Знатно охренев, набираю ответ. Я: Перешли-ка мне. И он присылает набор смайлов, состоящий из морды медведя, песочных часов, тортика и значка +18. Кайл: И что это значит? Я: Ты у нас тут умный! Кайл: Не выёбывайся! Подавай мне версии! Я: Ну, допустим, луна персонально притащит тебе торт, в котором будет сидеть медведь-стриптизёрша, ну а дальше сам думай… Педобир, охохо. Кайл: НЕ СМЕШНО! И тут приходит сообщение, но уже не от Кайла. Моя смерть представляет собой гамбургер, толчок, капельки воды, лестницу и зонтик. А потом снова гамбургер. И ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ ВООБЩЕ? Я дрожащими руками пересылаю Кайлу, и он мне выдаёт. Кайл: Короче, тут всё просто: ты сожрёшь тот палёный гамбургер, который ты купил сегодня на заправке, пойдёшь просраться, и после этого, как ни странно, вымоешь руки. Побредешь к лестнице, дабы спуститься вниз и пойти купить ещё один такой же гамбургер, ибо ничему тебя жизнь не учит, пиздюк ты тупорылый. Твоя ошибка в том, что ты не вытер руки о полотенце, поэтому стряхивал с пальцев капли воды себе под ноги и поскользнулся на лестнице. Идиот. Потом ты налетел на зонтик, и он тебя проткнул. А всё почему? Потому что гамбургер, Картман. Элементарно, Ватсон. Какие же евреи умные. Но на этом диво не заканчивается. Мне приходит сообщение от Полотенчика. Полотенчик: теперь ты понимаешь, почему всегда надо с собой брать полотенце? В противном случае, ты сдохнешь нахрен :( P.S. пыхнуть хочешь? Я уж было собираюсь написать, что не хочу пыхнуть, но моё внимание привлекает гром за окном. Заглянув в него, я вижу сквозь стекло прижимающуюся к нему обеими щеками синевато-серую рожу. Она коварно лыбится и дёргает бровями. Я завороженно пялюсь на этот ёбаный пиздец, и тут мои ноги сами несут меня прочь из дома прямо в ночной рубашке и босиком. И тут позади меня раздаётся звон стекла, а затем гнусаво-писклявый голос оповещает: - Я собираюсь уби-ить тебя! - Нет!!! - Говори, что хочешь, но я собираюсь убить тебя!!! Я на бегу оборачиваюсь и не верю своим глазам: за мной, грациозно передвигая костлявыми ножками, гонится резвящаяся луна-убийца. Если я выживу, мне всё равно никто не поверит. Угадайте, к кому я бегу? К дому Маршей, разумеется, ведь единственный, кто со мной в одной лодке, это Кайл. Я, стукаясь лбом о дверь, что есть сил колочу в неё. Открывает мне Стэн. Я смотрю в его охуевшую рожу, понимая, что он смотрит мне за спину и видит ЭТО, которое продолжает обещать замочить меня самой жестокой и извращённой смертью. Брюнет разевает рот и закрывает дверь прямо у меня перед носом. - Вали со своей подружкой куда подальше, жиртрест! – визжит он из-за двери. - Блять, Стэн, ну ёбаный же ты в рот, впусти меня! – умоляю я. – Ради Бэна Аффлека, благослови его Нептун! Ради старой дружбы и всего хорошего, что между нами было!.. - Иди нахуй! – слышу я, а затем раздаётся другой, спасительный еврейский писк: - Стэн, впусти его, она всё равно придёт… - А я всё ещё собираюсь уби-ить вас! – услужливо напоминает приближающаяся Луна. И тут – о чудо! – дверь распахивается передо мной подобно вратам в рай, и две пары рук втаскивают меня внутрь. Оказавшись в доме, принимаюсь запираться, орать, чтобы эти придурки закрыли окна, и просто материться от шока. - Уёбки, какого лешего тут творится? – выкрикивает Стэн, когда мимо него несётся как-то пробравшаяся внутрь луна. - Как ей это удалось? – спрашиваю я Кайла, но отвечает мне она: - Всё потому что я собираюсь уби-ить вас! - Бля! – выругивается Стэн, когда ему вдруг приходит от кого-то сообщение. – Кому я понадобился так поздно?.. Ох ё… Клайд, блять, чёртов шутник. - Что там? – спрашиваем мы в один голос. - «Лол, луна, Стэн! А вот тебе ещё две. ЛООООЛ» И тут луна медленно подходит к нам и вытаскивает откуда-то из-за спины телефон. - Ща, погоди, - кашлянув, надменно обращается она к Стэну. Мы с евреем подходим к парню и смотрим на экран. Человечек, машина и знак «стоп». – Теперь я собираюсь убить все-ех вас! - Ааааааааа!!! – хором орём мы и бежим к выходу. - Картман, какого хера ты опрокинул тут шкаф? – бесится Кайл. - Похуй, валим через чёрный ход! – выручает Марш. – На улице есть узкий вход в подвал, так что эта огроменная круглая хрень туда попросту не пролезет. - А мне плевать, я собираюсь уби-ить вас! – пританцёвывая вокруг нас, распевает луна. Не слушая её заезженную пластинку, мы делаем так, как сказал Стэн: пиздуем на всех парах к своему спасению. Мы пробираемся через задний дворик, и тут Кайл орёт: - Осторожно! Помните первое правило ужастиков? Когда кто-то бежит, спасаясь от маньяка, то обязательно спотыкается обо всё, что уго-… Он резко прерывается, так как мы трое синхронно шлёпаемся мордами в грязь. - Блять, Кайл, захуя ты сглазил? Странно, но это сказал Стэн, а не я. Мысли мои читает, хитрый хиппи. А ещё он самый первый поднимается, ну спортсмен же, и, схватив нас за шкирки, зашвыривает в подвал, дверцы которого предварительно выбивает ногой. Но луна не дремала. Луна вообще никогда не дремлет. - Я собираюсь уби-ить вас!!! Да-да!!! – ликует она, но её бока натыкаются вдруг на преграду в виде слишком узкого для неё проёма. - Ой… Что-то я не могу пролезть! Стэн где-то находит фонарик и светит ей прямо в глаза. Она реагирует мгновенно: противно морщится и визжит что-то вроде: «Пойду убью кого-нибудь другого!» и уносится прочь. Наши с Кайлом взгляды встречаются, и мы победоносно улыбаемся, но, взглянув на Стэна, замечаем, что он нашей радости не разделяет: - Ничего не хотите мне сказать? - Эээээ… - красноречиво выдаёт Кайл, нервно теребя край ночной рубашки, и я решаю ответить за него: - Весёлая ночка, не правда ли? - Охуенная просто, - констатирует Стэн, а затем предлагает вполне здравую мысль: - Вы ведь понимаете, что нельзя верить её слову? - Чего? – не догоняет еврей. - Бдить надо. Всю ночь. Спина к спине. Здесь. – Отрывочно вещает Марш. Пожав плечами, мы с Кайлом садимся на пол и прислоняемся друг к другу спинами. Только нищеброда не хватает для полного счастья. Мы пугаемся всякого постороннего звука, нарушающего напряжённую тишину, настолько напряжённую, что в моих штанах становится тесно. Я бы даже вздрочнул, но, чувствую, Кайл и Стэн этого не оценят. Так что Кенни реально не хватает. Вот он чувак без комплексов. В конце концов я проваливаюсь в сон, прижимаясь к боку Кайла и навалившись на Стэна, который жалобно и недовольно пищит подо мной. Спокойной ночи.