Трудные деньки Кайла Брофловски

POV Кайла Десятки пар глаз вмиг устремили на мою скромную персону свой взор, и я возжелал провалиться сквозь пол, дабы не чувствовать, не видеть и не слышать этого позора. Те же личности, которые оттаяли от немого шока, принялись убирать оставшиеся ошметки мяса и органов моего друга. Я же будто покрылся непроглядной пеленой, до сознания медленно доходили быстро брошенные обрывки фраз мечущихся из стороны в сторону людей. Паршивое состояние. - Кайл Брофловски, живо к директору! – багровея от гнева, прошипел мистер Вудс, грубо потянув меня за рукав свитера. Но вот моя рука выскальзывает из цепкой хватки учителя, и я гулко падаю на колени, упершись руками о деревянный пол, выкрашенный красной краской, которая местами потрескалась, и это единственная здравая мысль, пришедшая мне в голову в данный момент. Нараставшая паника мешала нормально дышать. Я пытался уловить хоть какой-то смысл, ухватиться хоть за какую-то ниточку, но все тщетно. Неожиданно какая-то неведомая сила сдавила легкие, и я почувствовал внезапную нехватку воздуха. Говорить сразу стало трудно, а стены перед глазами начали смыкаться. - Ка-а-айл? – живо засуетился Картман, наблюдая за тем, как я теряю ориентацию в пространстве. – С тобой все в порядке? Нет, блин, со мной совсем все «не в порядке». Стены продолжали сжиматься, выдыхаемый воздух вырывался изо рта короткими резкими толчками, на коже проступил холодный пот. А самое главное, как я ни старался, я никак не мог полноценно вдохнуть. При этом я явственно ощущал свое собственное сердце, которое колотилось с сумасшедшей силой. Я уже перестал слышать даже то, что говорит Эрик, который казался так близко, что… - Чертов жид, что ж ты творишь-то?! Приди уже в себя! – безрезультатно лупил мне пощечины встревоженный парень. Это последнее, что я услышал. Итак. Доброго времени суток, меня зовут Кайл Брофловски, и моя жизнь – сплошная вереница неудач и проступков. Я удивлен, как еще на основе моих жизненных метаний не ставят пьесы. Только представьте себе заголовок «Дамы и господа, добро пожаловать на пьесу жизни Кайла Брофловски, на всех сценах мира и даже за его пределами!» Что-что? Вы считаете, что моя собственная никчемность не в состоянии выйти за пределы Вселенной? Пфф, держите карман шире, я способен и не на такие оплошности. И для того, чтобы погрузиться в заданные мной сегодня обстоятельства, мне понадобится Ваша помощь… Или, вернее, добровольное согласие пойти со мной туда, где, собственно, и намечен мой сегодняшний цирк. POV Картмана Стою, равнодушно наблюдая за тем, как останки Маккормика убирают с залитого кровью пола, а рядом со мной – Кайл, по виду которого становится ясно, что он, мягко говоря, в ахуе и шоке. Хотя, в принципе, это одно и то же… Ну да ладно. Однако затем события приобретают весьма и весьма неожиданный поворот. Во-первых, только из-за этого жидовского недоразумения я наконец замечаю, что на нас во все глаза пялится сомкнувшаяся кольцом толпа людей. Чего это они? Это Кенни должен приковывать к себе ошарашенные взгляды. Вернее, то, что от него осталось. Мы-то чо? Во-вторых, когда я уже было намереваюсь как-то развеять обстановку, слышу взбешённый возглас Вудса: - Кайл Брофловски, живо к директору! Учитель хватает Кайла за руку, которая вдруг безвольно повисает вдоль туловища еврея, а сам он, покачнувшись, шлёпается на пол. Не зная, что делать, несколько стремительно и в то же время медленно уходящих секунд я смотрю на его сгорбленное тело, на то, как он, уперевшись руками в пол, полулежит передо мной на коленях, явно задыхаясь. А самым удивительным является то, что проклятый мистер, мать его, Вудс, небрежно махнув ладонью, куда-то быстренько сваливает, как и большинство находившихся в зале. Никому нет больше дела до одного маленького рыжего еврея, угодившего в крупную неприятность. - Ка-а-айл? – Сейчас не время в привычной издевательской манере растягивать его имя, но ничего не могу с собой поделать. - С тобой всё в порядке? – Наверное, самый идиотский вопрос за всю мою жизнь. Разумеется, ему хреново до ёбаного пиздеца! Но мне-то что делать? И тут со мной начинает происходить нечто странное, жуткое и непонятное. Да, Кайл силится мне ответить и не может, да, его хрупкие плечи чуть подрагивают, а с опустившейся головы вниз свисают рыжие кудряшки, оголяя тонкую и бледную шею, да, да, да… В общем, у меня встал. А в то время, как ниже пояса у меня словно разгорается «костёр желания», в груди моей что-то сжимается от зрелища страдающего Кайла. Понимая, что надо его отнести куда-то, где о нём позаботятся, я опускаюсь рядом с ним на колени и, обхватив за плечи, пытаюсь приподнять. Замираю. Его длинные пышные ресницы трепещут, скрывая собой зелень глаз, таких жалобных в этот миг. Он шумно дышит, то есть, пытается это сделать, и от него исходит жар. По бледному лицу, на щеках, расплылись два ярко-красных пятна. Дёргающийся кадык создаёт впечатление, будто у еврея сильнейшая жажда. «Я бы напоил тебя собственной спермой…» Блять, что это за мысль только что была?! Почему я медлю? Что я делаю? Капелька пота со лба перемещается на щёку, и вот уже стекает дальше, вниз, по шее, к ключице… Другая капелька огибает уголок губ, глядя сейчас на которые я не могу оторвать глаз, при этом чувствуя, как мой стояк становится каменным, а сердце неистово бьётся в груди, нещадно терзая грудь. От смеси возбуждения и жалости к Кайлу - этому ебучему подонку, такому соблазнительному и милому – мне становится физически больно. Я больше не могу терпеть, я хочу поцеловать его в эти… - Чертов жид, что ж ты творишь-то?! – ору я скорее для того, чтобы самому прийти в себя, а заодно выплеснуть скопившиеся за такое короткое время сильнейшие эмоции. - Приди уже в себя! - взрываюсь я, осыпая его лицо звонкими пощёчинами. Лицо, которое ещё мгновение назад был готов зацеловать до смерти. Да и сейчас… Секунду он смотрит на меня своими огромными широко раскрытыми глазами, как бы говорящими: «Какого хуя?», а затем его взгляд тускнеет, пока глаза пораженчески не закрываются. Блин, я ведь где-то слышал, что пощёчинами можно привести в чувство. Я уверен в этом! Какого чёрта он вырубился? Бракованный еврей! Вечно с ним всё через задницу! «Чёрт, возьми себя в руки,» - мысленно приказываю себе я, и это, как ни странно, работает. Я подхватываю лёгкого, как пушинку, Кайла на руки и быстрым шагом покидаю зал, направляясь в медкабинет. Кайл прижимается к моей груди, и я чувствую тепло его тела и дыхания, опаляющего мою шею. От прикосновения его волос к моей щеке щекотно, но и приятно одновременно, что никак не успокоит мой стояк. Какой же я победитель по жизни, вы только послушайте! Благодаря жиду все мои старания коту под хвост, вечно ему надо всё испортить, но он мало того, что сорвал мой шикарный эксперимент, так ещё и Маккормика убил. Нет, я-то ничего не имею против, ведь нищеброд уже завтра будет как новенький, но кому приятны лишние волнения? Одно дело самому душить его пакетом, совсем другое же – наблюдать, как его башку, а затем и всё тело, расплющивает огроменной люстрой. Я, кстати, может даже кровью заляпался. А она ведь не отстирывается! Ладно, спокойно, если так, то пришлю еврею счёт за химчистку. И припишу пару лишних ноликов, чтоб неповадно было. Отлично, всё решено. «Мама, я гей…» Что за херня лезет в голову? Всё этот еврей виноват! Разумеется, по законам жанра, медсестры на месте нет, и я просто укладываю Кайла на кушетку рожей в подушку. Лишь бы не видеть её. Собираясь уходить, я вдруг замечаю его оттопыренную попень. В районе паха становится ещё горячее, чем прежде. Господи, Кайл, как же я тебя ненавижу! Чертыхаясь и пиная испуганного Твика, встретившегося мне по пути, который наверняка спешит на свиданку к Такеру, я выбегаю прочь из школы. POV Кайла Яркий белый свет ударил мне в лицо, грозясь ослепить, но это лишь мои больные иллюзии, ведь все было хорошо, я в безопасности. Да-да, я, наконец, начинаю прозревать и осознавать окружающую меня обстановку: белые легкие занавески мерно покачивались от дуновения еще теплого ветерка, слева от меня расставлены шкафы со всевозможными медикаментами, зеленые стены… Стоп. Кто-то пришел? Действительно, в комнате появилась женщина, которую, к слову, я вижу впервые, потому я решил притвориться спящим. Вдруг это сотрудница Икея, которая сделает мне нагоняй за сорванную выставку? Но осторожно приоткрыв один глаз, я заметил, что неизвестная была в докторском халате. Стало быть, я в медкабинете. Вот женщина присаживается на стул рядом со мной, и я решаю было подняться, чтобы та поняла, что её пациент уже очнулся, но тут начинает происходить нечто такое, что попросту в голове не укладывается. Я, незаметно выглядывая из-под подушки, лёжа при этом на животе, наблюдаю, как какая-то баба, пялясь на мою задницу, расстёгивает ширинку своих брючек, прокладывая своим шаловливым пальчикам путь к заветному местечку. Да, это довольно себе сексуально можно было бы описать, если бы на меня шликала симпатичная девушка, а не какая-то мымра. Так вот, эта сука принимается томно облизывать и покусывать губы, не забывая при этом ритмично двигать своей рукой вверх-вниз, наглаживая свой… О боже. Я вижу это. Вот она освобождает себя от штанов вкупе с бельём, и открывается «прелестнейший» вид на её заросшую волоснёй вагину, из-за которой всё-таки выглядывает набухший и покрасневший клитор, походящий на какого-то монстра. Хэдкраб блин. Срань господня, начинает вонять. Грёбаной тухлой рыбой. Как будто она и впрямь там, и её, сука, гладят, а она хлюпает и бьёт хвостиком по влажному животу этой старой извращенки. Я, блять, нашёл Нэмо. Знаете, мне кажется, у меня уже никогда не встанет на женщину. На таких вот точно. Трудно говорить об этом, но… Я хочу к маме. Да я бы даже предпочёл общество Картмана вместо этого. Но нет, я ж не в сказке с прекрасным принцем. Никто не спасёт. Я пропал. Моя личная мучительница тем временем яростно намыливает свою мочалку, мать её. Похоже, мочалки вместе с рыбами отныне относятся к тем вещам, на которые мне отвратно смотреть. Совсем не кошерные такие вещи. Как свинина, только хуже. Гораздо хуже. Мочалка, кстати, кончает. Да, я вижу и это: не такая беленькая, как у мужчин, а прозрачно-желтоватая и, твою мать, скверно смердящая. Если я вырублюсь, то буду только рад. Но нет, я продолжаю смотреть, не в силах оторвать взгляд своих охерелых глаз. Этой твари всё мало. Отдышавшись, она принимается за второй раунд. Знаете, никогда бы не подумал, что меня спасут месячные. Да-да, вы не ослышались: у неё вдруг вперемежку с кончой вытекла тонкая струйка крови, и она, вскрикнув, резво поднялась и, собрав свою одежду, убежала в смежный кабинет, крича что-то о «крылатых друзьях». В какой-то момент я был уверен, что вот-вот выбегут девчонки из рекламы прокладок и запоют свою пресловутую песенку: «Всё тип-топ, каблучки, макияж» из одноимённой рекламы. Чёрт, да это же мой шанс свалить отсюда. Правда, вернувшись и не обнаружив меня на прежнем месте, она поймёт, что я не спал всё это время… Похер. Я сваливаю. Затаив дыхание, я бежал, не глядя под ноги, и в моём сознании всё ещё прокручивалась эта отвратительная сцена, хотя на данный момент мне хотелось откровенно блевать. Такого позора я еще не испытывал. Казалось, я всё ещё слышу этот противный хлюпающий звук, схожий на шлепки. К счастью, психологическая пытка окончилась, а мурашки перестали бегать табунами по моему бренному телу, чему я был несказанно рад. Я споткнулся, и это действие словно дало неслабую пощечину моему сознанию, и я поспешно приложил руку к разгоряченному лбу. Наверняка, у меня высокая температура, иначе мне не было бы так паршиво. Меня обуревало смешанное чувство отвращения и ненависти. Я хотел тотчас вытрясти все дерьмо из той грёбаной шлюхи. Не поймите меня неправильно, но из-за всех тех бед, которые навалились на мою многострадальную головушку, я возненавидел всех и вся. Но сперва нужно было выбраться, поскорее попасть в свою комнату у Маршей. Запрусь и просижу там весь оставшийся день. Я всегда так делал, отмахиваясь от переживающей мамочки Стэна, мол «мне нужно много учиться, миссис Марш, я отужинаю вашей непонятной жидкой массой калла в своей комнате». POV Картмана Это не может быть правдой, и, несмотря на моё разнеженное состояние, я понимаю это. Да, верно. Это всего лишь сон, будоражащий своей до неприличия реалистичностью, не говоря уже о происходящих в нём извращениях. Так называемый мокрый сон, объятия которого я совсем не хочу покидать. Он обволакивает меня, лаская, и я погружаюсь всё глубже и глубже в негу своих фантазий. Кайл лежит подо мной, беззащитный и обнажённый, а его глаза - о пресвятые куриные крылышки - горят желанием, и я в них тону. Вижу только Кайла и больше никого и ничего, так что я без понятия, где мы и одни ли. Он протягивает ко мне руки, обнимает за шею и тянет на себя, после чего впивается в мои губы. Кусая, вызывающе и пошло посасывая мой язык, он жмётся ко мне и притягивает к себе ещё ближе ногами за талию (которой у меня особо-то и нет, но не важно), и я чувствую его напряжение своим. Мы трёмся набухшими и влажными от выступившей смазки органами, и я, теряя остатки самообладания, протягиваю руку и принимаюсь надрачивать нам обоим, заставляя еврея неистово извиваться и стонать мне в рот. Кажется, я вот-вот сольюсь с ним, так мы близко. Его губы мягкие, а тело – податливое и горячее. Он шумно дышит, но совсем не так, как когда упал в обморок, нет. Сейчас-то он точно в полном порядке, и мне не нужно за него переживать, и нет больше того неприятного жжения в районе груди, так что… Когда я прошу его раздвинуть для меня свои ножки, он с готовностью делает это. Когда я вхожу в него, он выгибается дугой и кричит моё имя. Когда я начинаю двигаться в нём, таком восхитительно тесном и жарком, начинает казаться, что мой член просто расплавится, а сердце разорвётся от страсти. - Эрик, - ласково зовёт он меня, проводя ладонью по щеке. Его пальчики гладят мои плечи, а затем, резко вцепившись в кожу, толкают назад, и он оказывается сверху. Я, задыхаясь от открывшегося мне зрелища, сморю, как Кайл, откинув назад голову, сам насаживается на мой член всё быстрее и быстрее, а в ушах моих не переставая звучит его срывающийся голос, его «Ах, Эрик!..», и я… Да, я лежу в своей постели и дрочу на Кайла, представляя, как он добровольно занимается со мной всякими непотребствами, как он скачет на мне, а я сжимаю руками его задницу, поощряя насадиться поглубже и ускорить темп. Обхватив свой член рукой, представляю вместо неё колечко мышц еврея. Откидываю одеяло, и, глядя в пустое пространство перед собой, рисую глазами Кайла, моего желанного рыжеволосого мальчика. А я ведь только начал. Боже, сколько всего ещё предстоит попробовать с моим воображаемым послушным евреем… Шикарно! Я и подумать не мог, что так называемые запретные вещи могут доставлять такое удовольствие. Кайл, кончай для меня, пусть твоя сперма растечётся у меня по животу. Отлично. Теперь и меня настигает кульминация, и я заполняю твою восхитительную задницу своими семенем. Кайл, маленький засранец, ты меня испачкал своей еврейской жижей! А ну быстро слизывай её с меня, раб!.. О, молодец. Да, Кайл, какой ты у меня послушный, умница, ты мой… - Оу, Эрик, этим ты займёшься после школы, а сейчас пора вставать. - Мммм, ещё немного… - Нет, мой сладкий, иначе ты опоздаешь. - Ну Ка-айл, не будь таким… О, мой кошерный еврейчик… - Поросёночек, ты увидишь его в школе. - О да, Ка-айл, тебе нрави-… - Открываю глаза, прихожу в себе и истошно ору: - МАМА?! - Наконец-то ты проснулся! – хлопает она в ладошки, улыбаясь. – Подать тебе салфеточку? - БЛИН, МАМА! Хихикнув, она выбегает из комнаты, крича что-то о том, что снова приготовила мне на завтрак блинчики с вишнёвым сиропом. Я всё-таки беру салфетку, которую мама услужливо положила на тумбочку, и спускаюсь вниз. Знаете, мама у меня, оказывается, тролль. Сев за стол, я вижу на своей тарелке блин в виде сердечка, и на нём написано беленькой сметаной «Кайл кончил для меня». Краснея, я собираюсь было крикнуть офигевшей родительнице что-то колкое, но она, опередив меня, выбегает из дома со словами: - Мамочка побежала на работу! Мы с Кайлом желаем тебе удачного дня! Я недовольно хмурю брови и съедаю этот блин, после чего вылизываю тарелку досуха. Он оказался самым вкусным из всех тех, остальных, что лежали в общей тарелке хотя бы потому, что на нём было написано… Мда, видимо, я больной. Ладно, сны снами, а вести я себя должен, как всегда: нагло и естественно. Главное на Кайла не наброситься, когда я его сегодня увижу. Хочу его увидеть… Чёрт. Ненавижу этого жида. POV Кайла Весь следующий день я двигался, посещал уроки, избегал насмешек от Крейга («Эй, еврей, доволен вчерашним шоу?»), от Стэна («Это ты убил Кенни!»), впрочем, это было не так уж и трудно, поскольку мое сознание было окутано неким облаком, основой которого являлась полнейшая опустошенность и огромная усталость. И всем ведь плевать, что сегодня Маккормик уже жив-здоров, всем важно опустить «новичка». К слову, все мое существо занял сплошной пофигизм, окружающее я видел достаточно нечетко, как если бы все вокруг затянуло туманом. То, что учителя говорили на занятиях, доносилось до меня сквозь вату. - Жидяра, не завидую твоему сегодняшнему сценарию бытия, - нараспев проворковал Картман, доставая из массивного черного рюкзака школьные учебники. Совсем скоро должен прозвенеть звонок к третьему уроку. К слову, занятие у пресловутого мистера Вудса, который ведет нашу историю и по совместительству является нашим классным руководителем. Я и понятия не имею, как он отреагирует на мое присутствие. Какая кара ждет мою невинную мятежную душу? О, Моисей, не будь столь жесток. - «Сценарий бытия»? – вмиг оторопел я, переваривая в голове бредовые слова Эрика. Иными словами, я просто застыл, вперив свой безразличный взгляд в соседа, и не придумал ничего лучше, как просто кинуть свой рюкзак на парту и степенно приготовить к уроку все принадлежности. - Да ладно, еврейская ты морда, поведай, что стряслось с тобой? Где твоя парадная аура? – все еще посмеиваясь, приговаривал Эрик, нагло разглядывая мой профиль. «Захлопнись, житрест, просто захлопни свой обросший салом рот,» - хотел бы сказать я, но мне нельзя было затевать подобное, ведь еще одной драки моя репутация не выдержит, а я ведь вижу, как этот змей подначивает меня набить ему морду. Кусок неблагодарного говна. И если серьезно, что я ему скажу? Что смерть Кенни слегка меня опечалила, а мой позор перед толпой зевак в школе немного обеспокоил? И что на мой светлый образ вздрочнула док-извращенец, а мой супер-лучший друг презирает меня всеми фибрами и жабрами (фигурально выражаясь) – и это тоже меня чуточку тревожит? Но зато я получил высший балл по математике утром, так что все супер? Да и вообще, у меня еще никогда не случалось таких приступов паники, какой произошел вчера на выставке. Это странно. - Хм… Нет, все в порядке, не выспался – и все тут. - Но, Ка-а-айл, - начал Картман, но вмиг заткнулся, как если бы у него сперло дыхание, и устремил свой взгляд через мое плечо. Иными словами, на лице жиртреста проступила мимолетная обеспокоенность, которая быстро сменилась явным удивлением, и я бы даже сказал, шоком. Но и в этом нет ничего удивительного, поскольку я отреагировал также, ведь в кабинет вошла необыкновенная особа, изменений от которой я ожидал меньше всего. Девушка прошлась к своей первой парте уверенной походкой, поддерживая весомую папку с сегодняшним докладом, так же небрежно разложила учебник и блокнот на столе, и аккуратно повесила свой очаровательный розовый рюкзачок на спинку стула. Все в ее движениях отдавало грацией, я же невольно засмотрелся на это чудо, которое, легко улыбнувшись, прильнуло ко Стэну. В свою очередь парень приобнял ее за талию и невесомо поцеловал в уголок рта. В мгновение ока щеки юной леди приобрели пунцовый оттенок, и та провела маленькой ладошкой по щеке парня в ответ. Бинго, это та, о ком вы подумали. «Да здравствует Венди Тестабургер, да здравствует Стэн Марш!» - мысленно скандировала толпа одноклассников, которые с немым обожанием наблюдали за тисканиями этой сверх-идеальной парочки. И я также смотрел за всем этим спектаклем. Что-то странное поселилось в моей душе с тех пор. Я не понимал, как Венди успела превратиться за пару лет из страшной прыщавой заучки в первую красавицу школы. Как? Каким образом? На какой планете я перебывал все это время? Два вдоха, один протяжный выдох. Именно в тот момент у меня оглушительно застучало сердце, а внутри воцарило всезаполняющее тепло, которое растекалось внутри, заставляя тело обмякнуть. И знаете, что? Влюбленные люди – реально тупые. Так сказал Минчин. А он херни не скажет. Минчин вообще говна не скажет. Но вскоре класс очнулся от этой чарующей атмосферы посредством появления не менее влиятельной особы в помещении. В класс, явно спеша, вбежал мистер Вудс, сбросил пиджак на стул и забуцнул под учительский стол черный чемодан. Его орлиные маленькие глазки ощупали аудиторию, проверяя на присутствие тех или иных учеников, но даже когда он заметил меня, то и ухом не повел. Слава Создателю, похоже, сегодня я избежал головомойки. Все не так плохо, а? - Ну что, все готовы показать мне свои эссе? – стиснув зубы, произнес профессор, то и дело поправляя вздыбившиеся волосы, словно нервнобольной. Я резко ощутил толчок слева и оглянулся на все еще пихающего своим локтем мне под ребра соседа. - Какого черта тебе надобно сейчас, жиртрест? – тихо прошипел я, сквозь плотно стиснутые зубы. - А ты ничего не хочешь мне сказать? – на удивление громко возмутился Картман, обнаружив румянец на моих щеках. - Я… Я ничего такого не… - начал было я препираться заикающимся голосом. - Да? – Он взял меня за плечи и притянул мою голову к себе поближе. На секунду мне показалось, будто он меня сейчас поцелует в щеку или еще что-то в таком духе. – Тебя не учили элементарным правилам вежливости? Неужели так трудно поблагодарить того, кто доблестно доставил тебя в медкабинет, в то время как всем остальным было на тебя глубоко насрать? «Медкабинет? Ну, спасибо, что доставил меня в подобие преисподней с озабоченным клиторомонстром! Браво. Вот уж удружил.» - Молодые люди, - пропыхтел мистер Вудс, раздувая своими огромными ноздрями, словно бык, увидавший красный платочек. – Долго вы там собираетесь препираться? Содрогнувшись, я повернулся лицом к мистеру Вудсу, молча кивнул и уткнулся в тетрадку, игнорируя все последующие попытки жиртреста завладеть моим вниманием. Тактика «Я – бревно» работала довольно-таки чудненько, и я смог действительно погрузиться в урок с головой. Все же, отвлекшись на историю, я смогу позабыть хоть на одно занятие обо всех проблемах. Все-таки не все хорошее вечно: вскоре прозвенел звонок, и я быстро засобирался в столовую. Но… - Кайл, - окликнул меня учитель, жестом указав занять место за первой партой, - я должен обсудить с тобой твое поведение на вчерашней презентации. Я тяжело вздохнул и с особым разочарованием бросил рюкзак на соседний стул, а сам удобно устроился рядом, готовясь к выговору. И, действительно, мистер Вудс не заставил себя ждать и сразу преступил к главному. Прямолинейный мужик, ничего не скажешь. - Кайл, тебе пизда. Так и сказал.