Страдания молодого Бенедикта или суровые мемуары уральской бабушки

      Бенедикт открыл глаза и ничего не понял. Все вокруг плыло и расплывалось. «Что же это такое? — подумал он в панике. — Что я это такое пил вчера?». Но тут он понял, что к тому, что он практически ничего не видит, у него все болит. Актер в панике зашевелил руками и ногами.       «ГОСПОДИБОЖЕМОЙ!!!!!!» Тело было подозрительно легким. Бен сощурил глаза, поднял руку и чуть не заорал от ужаса. Вместо здоровой руки молодого мужчины он увидел сморщенную и дряблую, принадлежащую, несомненно, очень дряхлому человеку. Он в панике попытался вскочить с кровати. Не получилось. Вместо этого Камбербетч с трудом, кряхтя, поднялся и сел.       Перед ним была маленькая комната с желтыми выцветшими обоями, грязноватым беленым потолком и к тому же без люстры. Из дырки над ним торчали лишь проводки. В одном углу стоял сундук с кучей барахла, рядом с дверью находился второй, заваленный кучей бумаг, напротив кровати — старинный буфет, рядом с ним антикварный стол в стиле хай-тек раннего периода. Последний был завален всяким хламом. Рядом с ним пестрел большой цветок, а рядом — еще один стол, заставленный посудой. Бен повернул голову со скрипом старых суставов. В изголовье кровати с антикварным пружинным матрасом, никелированными спинками и, как потом оказалось, на колесиках, стоял телевизор со странным названием «Балтика», а на нем — вполне современный музыкальный центр. Бен сглотнул, но подумал, что это, вероятнее всего, проделки Мартина и Стива. Он попытался кого-нибудь позвать.       Но тут дверь приоткрылась, и оттуда послышался чей-то голос:       — С добрым утром, ба!       Бенедикт на автомате прокаркал что-то невразумительное и откинулся на подушку. Засыпая, он отметил, что одет в светло-зеленую кофту, темные штанишки и теплые унты. И где-то на грани дремы и сна до него дошло: «Ба?! Я что, превратился в БАБУШКУ?!» ***       Бабушка Нина открыла глаза. Слишком много света. Слишком много места. И, главное, ничего не болело, глаза все видели, уши слышали, а мозги соображали.       — Бен! — томный женский голос раздался откуда-то сбоку. Бабушка Нина скосила глаза. Рядом с ней лежала обнаженная женщина.       — Гражданка, кто вы такая и что вы делаете в моей кровати? — строго спросила старушка и с возмущением добавила. — Голая?       — Бен, прекрати, — недовольно ответила женщина, — что за дурацкие шутки? Тем более утром.       — Я попрошу вас одеться и покинуть пределы этой квартиры, — бабушка Нина была непреклонна.       — Да что ты, в самом деле, Бен, — незнакомка приподнялась на кровати, — это уже не смешно!       — И прекратите называть меня Беном. Вы такая молодая, красивая… — тут бабушка Нина замолчала, и ей пришло на ум следующее: — «А почему, собственно, эта женщина называет меня Беном?» Несчастная встала с кровати — надо же, все суставы двигаются и не болят, — подошла к зеркалу, удивленно уставилась туда и не отрывала от него взгляд несколько минут. А потом с мыслью: «Боже мой! Я — МУЖЧИНА!» — рухнула в обморок.