Зависимость

- Кенсу-я, Кенсу-я, Кенсу-я… - уже больше десяти минут я пытаюсь игнорировать требующего моего внимания Пак Чанеля, который лежит в паре метрах от меня на своей кровати. - Кенсу-я, Кенсу-я, Кенсу-я… - его голос эхом отдается у меня в голове, а сам Ель уже немного охрип – недавняя простуда все еще дает о себе знать - поэтому с каждым новым словом его тембр становится все ниже и разрезает воздух в комнате все резче, что конкретно действует мне на нервы. Но на этот раз я не сдамся так просто, Пак Чанель. Через пару минут, наконец, появляется первый кашель, что заставляет меня посмотреть-таки в его сторону. Но он, заметив мой взгляд на себе, снова продолжает называть мое имя, все сильнее раздирая глотку. Упертый баран. Еще через несколько минут я понимаю, что если мы сейчас это не прекратим, то он сорвет голос и не сможет завтра нормально выступить, поэтому, решив сегодня не использовать свои грубые методы, вроде палки под кроватью или банального приема удушения, я произношу: - Ну, все, все. Ты сейчас охрипнешь. Прекращай, - но тот лишь улыбается и продолжает еще громче, будто у него открылось второе дыхание: - Кенсу-я, Кенсу-я… Снова кашель. Я так больше не могу, как он может быть настолько упрямым, что даже не обращает внимания на ужасно режущую боль в горле? - Чанели, что ты хочешь? – ну, нужно же его как-то заткнуть. А это, мне кажется, самым действенным методом. - Кенсу-я, Кенсу-я… - не унимается он, но через пару секунд подзывает меня подойти поближе, показывая характерный жест пальцами. Я нехотя встаю с постели, откладывая в сторону планшет с открытой в нем книгой и подхожу к его кровати, складывая руки на груди. Он резко дергает меня за футболку, тянет на себя, и я падаю рядом с ним на одеяло. Чанель сразу же буквально захватывает меня в плен своих объятий и, наконец, замолкает. Я даже не пытаюсь выбраться из его захвата: пробовали – бесполезно. Просто стараюсь понять, зачем нужен был весь этот цирк? Наверно, только Пак Чанель может практически пожертвовать своим голосом, ради того, чтобы обнять кого-то. Но нет, я не против, ведь это не впервые. Ему часто нужно ощущать тепло чужого тела рядом с собой, благодаря этому он чувствует, что защищен, нужен кому-то, не одинок. Я никогда не знал, как много грусти скрывается за его вечной улыбкой, просто позволял иногда вот так прижиматься к себе, потому что не мог сделать для него большего. В тишине, разбавляемой только тиканьем настенных часов и нашим ровным дыханием, мы лежим на кровати и думаем обо всем на свете. Молча каждый из нас пытается разобраться в своих мыслях, разложить все по полочкам или постараться навсегда забыть некоторые не особо приятные моменты, произошедшие в жизни. Я не имею понятия, о чем думает он, а он и не догадывается о моих мыслях. Но я уверен, что такой он только со мной. Только я вижу его серьезным время от времени, когда он тихо сидит в комнате и сочиняет музыку. Мне первому всегда удается услышать его новые мелодии или тексты песен. Только со мной он может не беспокоиться о том, что сказано и как сказано, ведь я никогда не обижусь на правду. Только я глажу его по спине, когда он не сдерживается и роняет пару слезинок, утыкаясь носом мне в волосы. Около получаса он не выпускает меня из объятий, лежа с закрытыми глазами и постоянно хмуря брови, отчего на лбу иногда появляется небольшая морщинка, благодаря которой он кажется мне очень сосредоточенным на чем-то в тот момент. И лишь когда он облегченно выдохнет, приоткроет глаза и не сильно, но искренне улыбнется, я, наконец, могу разорвать эту затянувшуюся тишину: - Тебе сделать чай с молоком? Горло сильно болит? Чанель медленно кивает и ослабляет свою хватку, чтобы я мог встать с постели. Но как только я делаю пару шагов к выходу, он догоняет меня и, обняв поперек живота и положив голову на мое плечо, идет вместе со мной на кухню. Я быстро наливаю в чайник воды и ставлю его кипятиться, после чего поворачиваюсь в кольце из рук Еля, оказываясь с ним лицом к лицу. Он смотрит мне прямо в глаза, что кажется, будто он видит меня насквозь, и немного опуская голову, касается моего носа своим. - Ты ведь не злишься на меня? – тихо шепчет Чанель оттого, что громче попросту не может. Он медленно ведет носом по моей скуле, спускаясь к подбородку, щекоча своим дыханием мою кожу. После этих нечастых, но в последнее время таких желанных действий с его стороны, я понимаю, что как бы он меня не раздражал иногда своим поведением, я никогда не смогу по-настоящему разозлиться на него, поэтому я отвечаю на его вопрос, отрицательно качая головой и обнимая в ответ. - Значит, сейчас разозлишься, - я удивленно смотрю на него, не понимая, о чем он говорит. Но уже через пару секунд ответ приходит в мою голову, когда Чанель аккуратно прикасается своими губами к моей щеке, затем ненадолго отстраняясь, чтобы облизать их, и теперь уже дотрагивается ими до моих губ. Он проводит языком по моей нижней губе, зацепив ее зубами и немного потянув на себя. Затем начинает буквально сминать мои губы своими, затягивая в долгий поцелуй, через несколько мгновений углубляя его, пробившись внутрь своим языком. Как за несколько секунд его взгляд мог стать таким пошлым? Наплевав на давно вскипевший чайник, я, прижатый Елем к кухонной тумбочке и лишенный им же путей отступления, понимаю, что он решил, наконец, окончательно сломать эту тонкую грань между дружбой и любовью в наших немного странных отношениях. Я резко отстраняюсь от него и, не давая произнести ни слова, хватаю за руку и тащу обратно в комнату. Чанель, наверняка, думает, что, оборвав поцелуй, я хочу отказать ему, поэтому облегченно выдыхает, когда, закрыв дверь комнаты на замок, я сам начинаю расстегивать пуговицы на его домашней рубашке. Он прикасается ладонью к моей щеке, запуская пальцы второй руки мне в волосы и притягивая для нового поцелуя. Когда я стягиваю-таки рукава рубашки с обоих его запястий, он принимается стаскивать с меня футболку, подводя все ближе к своей кровати. Когда и этот предмет одежды летит на пол, я голой кожей спины могу почувствовать мягкость его одеяла, на которое он меня аккуратно опускает, несильно надавив на плечи. Чанель устраивается между моих ног, ведя ладонями от моих колен к внутренним сторонам бедер и оставляя несколько поцелуев чуть ниже живота, у резинки трусов. Через минуту я лежу уже абсолютно голый и буквально плавлюсь от жара его губ, которые оставляют метки в виде засосов по всему моему телу. Я хватаюсь ладонями за его плечи, приближая к себе, желая чувствовать его всего, в то время как он, дотрагивается пальцами до головки моего члена. Замечая мой рваный выдох, он, усмехнувшись, спускается ниже и устраивает свою голову у меня между ног. Глядя мне прямо в глаза, медленно берет плоть полностью в рот, посасывает, проводит язычком по уздечке, венкам, доставляя тем самым мне море наслаждения, и с причмокивающим звуком выпускает ее, целуя самую головку. Отстраняясь от моего члена, он оставляет маленькую ниточку слюны, что тянется от его губ к моему органу. И это выглядит настолько пошло, что мне просто сносит крышу, поэтому я уже не в силах больше терпеть притягиваю его к себе, обхватив ладонями щеки, облизываю его губы, тем самым, говоря открыть ротик, и он, сразу же понимая, что мне нужно, углубляет поцелуй. Через пару минут, когда член уже начинает ныть и требовать разрядки, я разрываю поцелуй и тяну штаны Еля вниз, произнося: - Трахни меня. Чанель хитро улыбается, немного убирает набок мою челку и отвечает: - Все, что захочешь, малыш, - и, если раньше я бы мог ударить его за такое обращение к себе, то сейчас мне хочется снова услышать это “малыш” из его уст. Он быстро стягивает с себя последнюю одежду, берет с тумбочки крем для рук и, выдавив немного себе на пальцы, вновь возвращается к моему телу. Одной рукой обхватив мой орган и начиная водить ей по стволу, пальцами второй руки он не спеша принимается растягивать меня. Да, больно. Но желание почувствовать его внутри себя, помогает вытерпеть несколько минут этой мучительной подготовки и, когда он, наконец, полностью входит, меня буквально переполняет буря всевозможных чувств и эмоций. Первые движения даются с трудом, и я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать, сильно стискивая зубы во рту, но, когда он неожиданно проходится членом по простате, я понимаю, что не все так плохо и, возможно, дальше будет еще лучше. Поняв, под каким углом нужно двигаться, Чанель немного ускоряет темп и, не отрываясь, смотрит на мое лицо. Я, полностью расслабившись, начинаю чувствовать, что с каждым толчком наслаждение только усиливается и, обхватив поясницу Еля ногами, подаюсь бедрами ему навстречу. Продолжая вбиваться в мое тело, Чанель начинает надрачивать мне в такт своим движениям и наклоняется ко мне за поцелуем, который выходит немного смазанным из-за резких движений старшего, которые буквально впечатывают мое тело в матрац раз за разом. Но я совру, если скажу, что мне это не нравится. Меня еще сильней заводит это ощущение подчиненности, власти над собой, что Елю только на руку. Поэтому, когда он, оставив очередной засос на моей шее, произносит своим хриплым голосом мне на ухо “Ты только мой”, я кончаю, излившись ему в ладонь и немного выгнувшись в спине. Через пару движений за мной следует и Пак, пачкая меня своей спермой изнутри и падая на кровать рядом со мной. Практически сразу я снова оказываюсь в плену его объятий, только теперь и сам обнимаю его ни слабее, чем он меня. И почему только наедине с ним я всегда становлюсь немного другим? Более открытым, раскрепощенным, эмоциональным. Из-за доверия? Это и есть настоящий я, которого могу показать только самым близким людям? Чанель – самый близкий мне человек? Столько вопросов, на которые я просто обязан отыскать ответы. И я обязательно сделаю это. Вместе с Чанелем. Ведь теперь между нами нет абсолютно никаких границ. Лишь забота, доверие и искренняя любовь, которая, мне кажется, уже давно превратилась в эмоциональную, а с этого дня и физическую зависимость друг от друга.