Сrossovers from hell

Чонгук злится и пинает ногой пустую бутылку. Достали все кругом, хочется убежать, да подальше. Ранним воскресным утром на станции нет ни души, парень может вздохнуть спокойно. Ему кажется, что весь мир на него давит. Почему учеба — это так тяжело? У Чонгука миллион других дел, а нужно учиться. Даже во время каникул родители постоянно ему напоминают об этом. У его друзей все совсем по другому, их никто не пилит, он знает. А Чонгука уже доконали с выбором профессии. Он идет вперед по платформе и замечает человека, сидящего на скамейке. Поравнявшись с ним, Чонгук узнает в нем парня, который раньше учился у них в школе. — Не знал, что звезды на электричках катаются, — колкости буквально сыплются из обозленного Чонгука. Парень поднимает голову, хмурит брови, оглядывая Чонгука, потом словно что-то вспоминает и качает головой. — Время идет, а ты все стоишь на месте. — Да ладно тебе, это смешно, — Чонгук садится рядом. — Куда путь держишь? — Тебе-то какое дело? К родителям. — Ммм, понятненько. А я от них. — Смотрю, тебя это веселит? — Ховон блокирует экран телефона. — Чего экран заблокировал? Я не смотрю в твой телефон. Дай угадаю, на заставке — твоя собственная фотка, — Чонгука отчаянно много. — Слушай, мелкий, свали отсюда. — Я жду своего поезда! — кажется, что от обиды сейчас лопнет. Ховон устало потирает переносицу и садится в пол-оборота к Чонгуку. Сегодня важный день, к которому он, черт подери, готовился много лет, а тут приходит весь такой из себя нахальный парень, чей образ вообще с трудом восстанавливается в памяти, и начинает портить весь настрой. — Меня все достали. — Я похож на психолога? Не знаю, пойди утопись. — В предсмертной записке я напишу, что ты боялся, что я отниму у тебя славу, поэтому и утопил меня. — Ты бесишь, — Ховон чувствует, как нижнее веко начинает дергаться. — Вот тебя доставали родители? Ты понимаешь, что меня они просто бесят порой. Не понимаешь ведь? Сделай то, сделай се, они выбирают за меня мое будущее, и я просто устал. Заставляют делать всякую чушь, типа возни со всякими бумагами. А еще мне ничего не разрешают, понимаешь? Вот мой друг перекрасил волосы в рыжий, а м- — Что ты несешь, черт тебя дери? Я не разговаривал со своим отцом чертовых восемь лет, а тут лезешь ты с какой-то повседневщиной, о которой я знать не знаю! Чонгук осекается, ощущения такие, словно влепили хорошую пощечину. Почему-то все вышесказанное им теряет свой смысл и беспощадно выцветает на фоне сказанных Ховоном слов. Парень поджимает губы и слегка отодвигается. Висит тяжелое молчание, и Чонгук нервно постукивает пальцами по колену. — И ты едешь с ним поговорить? — младший нерешительно подает голос, а Ховон проклинает его болтливость. — Именно. И я был уверен, что я готов это сделать, пока не объявился ты и не стал меня доставать своими рассказами про возню с бумагами и всяких рыжих. — А мне кажется, что я не мешаю, а даже совсем наоборот… — Мелкий, главное — это уважать своих родителей. Мне противно слышать то, что ты говоришь, — Ховон как-то резко меняет тему и уходит в себя. Чонгук молчит какое-то время, обдумывает сказанное ему. — Просто иногда тяжело терпеть. Как мне, так и им. Оно все не серьезно на самом деле, это все так — бессилие, — Чонгук выглядит малолетним философом, который точно знает, где истина. Вдалеке показывается поезд, и младший встает со своего места. — Я стараюсь прислушиваться к ним, а они стараются доверять мне. Но все еще многое запрещают. На самом деле с их запретами даже веселее. Мать сказала, что мне нельзя прокалывать уши. Поэтому я пошел и проколол язык, знаешь, друг сказал- — Вали уже в свой поезд к своим друзьям, — Ховон адски фейспалмит последние чонгуковы фразы, которые просто рушат все то, что он сказал до. Чонгук желает Ховону удачи и заметно повеселевший заходит в вагон. Он даже думает, что можно отправить матери смс-ку, чтобы та не волновалась так сильно. Парень садиться у окна и ждет, когда поезд тронется. Соблазн слишком велик, Чонгук открывает небольшое окошко и кричит в него: — Слушай, а пока поезд не ушел, может быть, ты дашь мне автограф? Ховон вскакивает со своего места в тот момент, когда поезд трогается, Чонгук не слышит, что кричит ему старший, но по губам отчетливо читает место своего назначения.